Герой по принуждению - Искандер Севкара

Поняв, что сболтнул лишнего, Уриэль немедленно попытался дать ходу, но я только делал вид, что дремлю сидя на табурете, опершись спиной о столб. Ухватив ангела за кончик крыла, я немедленно потребовал от него объяснений, что это еще за новости такие про сон Создателя. Уриэль отмалчивался, словно грузинский партизан Бибо на допросе в гестапо. Тогда я изменил тактику и заткнулся примерно на полчаса.

За это время мы успели перекусить вкусными бутербродами с копченым окороком, запивая их отличным немецким пивом из неоскудевающих бутылок. К хорошему пиву Уриэль пристрастился так же быстро, как к коньяку и сигаретам, а потому был вполне доволен импровизированным обедом. Пообедав, мы поднялись на второй этаж, где я развалился в деревянном кресле качалке, а ангел уселся на перилах на корточки и я принялся расспрашивать нарядного райского летуна совершенно о других вещах. Мой первый вопрос касался того, что меня волновало едва ли не в первую очередь.

— Ури, - Спросил я его несколько отстраненным и довольно равнодушным тоном - Ты случайно не знаешь, где это пропадала Лаура нынешней ночью?

Ангел ухмыльнулся.

— А ты будто не знаешь, Михалыч? - Увидев на моем лице недоумение, он хлопнул себя по лбу - Так вот в чем оказывается дело! Видно девчонка наложила на тебя чары… Ну, ничего, Михалыч, пройдет дней десять, пятнадцать и ты сам все вспомнишь. На больший срок, такие любовные чары невозможно наложить даже самой опытной магессе.

— Ури, ты так и не ответил на мой вопрос.

Уриэль-младший улыбнулся мне в ответ.

— Не волнуйся, Михалыч, просто эта красотка решила с тобой немного позабавиться и применила по отношению к тебе любовную магию совершенно особого толка. Видимо, ты как-то смог разжечь в её душе огонь. Правда, в одном я уверен, наверняка, это была не магия ангельского пера, если судить по твоим ночным воплям. Похоже, в её руках оказалось какое-то новое магическое средство, которое способно превратить мужчину прямо-таки в кентавра. Мне кажется, что она умыкнула у тебя какое-то магическое, любовное средство произведенное в Зазеркалье и если это так, то Лаура теперь сможет соблазнить даже такую неприступную скалу, как архангел Серафим. Если она, конечно, захочет иметь в своей постели эту старую ветряную мельницу.

Терпеливо выслушав разглагольствования Уриэля и едва сдержав смех, когда он так отозвался о шестикрылом архангеле, я выбрался из кресла качалки и прогуливаясь по веранде, подобрался к нему поближе. У меня в кармане лежала баночка одного чудодейственного средства, с помощью которого я намеревался развязать ангелу язык. В общем-то это было довольно немудреное средство, но я уже успел пошаманить над ним с помощью Магры Дарам Татиса и теперь был уверен в его стопроцентной эффективности. После купанья ангел вдруг воспылал страстью к собственной внешности и теперь то и дело прихорашивался.

Оказавшись от Уриэля в паре шагов, я достал из кармана баночку воска для волос и, взяв на кончик пальца крошечное количество этой магической субстанции, слегка мазнул ею по его перу. После купанья крылья Уриэля-младшего совершенно преобразились. Они сияли таким чистым, белым светом, что могли поспорить с блеском ледника в горах, освещенного полуденным солнцем. Однако, к этой минуте я уже был полностью уверен в мощности магических средств, ввезенных из Зазеркалья и знал наверняка, что внешний вид ангельских крыльев, можно значительно улучшить.

Стоило мне нанести на его перо магический воск, как оно тут же загорелось таким нежным, перламутровым сиянием, что остальные перья померкли и казались теперь пыльными и тусклыми. Ангел, от удивления, чуть не сверзился вниз со своего насеста. Он весь так и подался всем телом вперед и горячечно залепетал, словно пионер, влюбленный в свою учительницу физкультуры:

— Мессир, что ты сделал с моим пером? Это же просто невероятно, оно сверкает, словно полная луна.

Убирая баночку в карман, я назидательно сказал Уриэлю:

— Ури, а если ты еще станешь применять это средство в сочетании с тем одеколоном, что я тебе подарил, то ты точно покоришь всех женщин в Парадиз Ланде. Они рухнут к твоим ногам все как одна, но ты получишь себе это магическое средство, которое сделает тебя не только неотразимым, но укрепит твои крылья впятеро, только после того, как расскажешь мне все, что ты знаешь о сне Создателя. Так что давай, парень, колись до самой попы, раз уж начал.

Ангел усмехнулся и кивнул головой.

— Ну, что тут тебе скажешь, Михалыч. Да, у тебя просто талант, располагать ангелов к откровению. Ладно, все равно я уже проболтался, так что ничего страшного не произойдет, если ты узнаешь о сне Создателя. Тем более, что это всего лишь предположения архангела Серафима и моего отца. Правда, тебе придется сначала узнать о том, как устроен и наш Парадиз Ланд и ваш мир, Зазеркалье, с точки зрения ангелов. Ты уж извини, Михалыч, но мне действительно придется начать свой рассказ от самого первого дня творения, да еще и предварить его некоторыми разъяснениями.

Уриэль-младший соскочил со своего насеста и пошел на веранду первого этажа, где на нашем обеденном столе остался альбом для рисования, пачка фломастеров и карта Парадиз Ланда. Мне пришлось последовать за ним. Сев на табурет как садятся обычные люди, для чего ему пришлось поднять крылья почти горизонтально полу и положить их на перила веранды, он принялся рисовать на чистом листе бумаги. Для начала, Уриэль поставил в центре листа жирную, синюю точку и указав на нее пальцем, сказал, назидательно и важно:

— Михалыч, чтобы понять то, о чем я тебе расскажу, ты должен сразу же и безоговорочно принять на веру три постулата, три примата веры. Эта точка, абсолютно любая точка в пространстве Вселенной и где бы она не была, в кратере вулкана у вас в Зазеркалье, в открытом космическом пространстве, где нет ничего кроме вакуума или прямо в твоем сердце, эта точка может справедливо именоваться местом Бога и это есть первый примат веры который звучит так: "Бог вездесущ и его проявление есть в любой точке Вселенной."

Закурив сигарету, Уриэль-младший пододвинул альбом ко мне и внимательно посмотрел на мою реакцию. Я не имел ничего против первого примата веры и слегка кивнул головой, предлагая своему собеседнику рассказывать дальше. Уриэль улыбнулся и продолжил просвещать меня:

— Второй примат веры, на мой взгляд, выглядит еще убедительнее и он гласит: - "Вселенная наделена Сознанием и обладает Волей. Воля Вселенной и её Сознание это и есть Бог." Понимаешь, Михалыч, не Вселенная есть Бог, а именно Воля и Сознание Вселенной, то из-за чего возникают метагалактики и галактики, планеты и безбрежный океан космической пустоты. Без Воли, без Бога, Вселенная со всем своим необъятным и непостижимым Сознанием была бы ничем не лучше грубого камня. Именно Бог, - Воля Вселенной, и придает ей законченный смысл, постичь который нам всем дано и не дано одновременно. Тот мудрец, которому кажется, что он постиг Бога, глубоко заблуждается, особенно когда считает, что Бог находится в его сердце и что Бог возлюбил его, а он возлюбил Бога всем сердцем. Сознание Вселенной, как составляющая часть Бога, не направлено на изучение своей крохотной, бесконечно малой частички и потому Бог не стремится возлюбить каждого. Наша собственная воля тоже является частью Бога и мы лишь крошечные атомы, которые слагают его бесконечную сущность. Третий примат веры таков: - "Бог, проявленный в конкретной точке бесконечной Вселенной - есть единственная причина Мироздания." Такова Библия ангелов, мессир. Правда на основе этих трех приматов веры нашими мудрецами написаны тысячи томов, но все их рассуждения вторичны. Во Вселенной существуют Создатели, особые существа, знания и силы которых столь велики, что они могут удалиться в любую точку Вселенной, а она по большей части состоит из Абсолютной Божественной Пустоты и в ней особенно активна Первичная Материя и воплотить там в жизнь Волю Бога, - создать огромную метагалактику, которая вам, людям Зазеркалья, собственно и представляется Вселенной, ну, а дальше, в зависимости от того, как на это посмотреть, происходит либо первичный взрыв, чем вашим ученым представляется деяние Создателя, либо пресловутые семь дней творения.