Следопыт, или На берегах Онтарио - Джеймс Купер

— Помолчи, Мюр, ты скандально промазал, — отвечал ему майор со смехом — Лучше не срамись!

— Нет, нет, майор, — вступился за Мюра Следопыт. — Квартирмейстер неплохой стрелок с короткой дистанции и при достаточном времени для прицела. Он накрыл пулю Джаспера Осмотрите мишень, и вы увидите.

И так велик был авторитет Следопыта и глубока вера в его острое зрение, что едва он сказал это, как все усомнились в своем первом впечатлении. Многие побежали обследовать мишень. И действительно, при внимательном осмотре оказалось, что пуля квартирмейстера прошла навылет через отверстие, пробитое Джаспером, да так точно, что этого нельзя было заметить сразу; все сомнения рассеялись, когда в стволе дерева, к которому была прислонена мишень, были обнаружены обе пули, сидевшие одна на другой.

— Я обещал вам, сударыни, что вы убедитесь, воочию, какое влияние наука оказывает на искусство стрельбы, — возгласил квартирмейстер, подходя к помосту, где сидели дамы. — Майор Лунди смеется над предположением, что стрельба в цель требует точных математических расчетов, а я говорю ему, что философия освещает, расширяет, улучшает, углубляет и объясняет все, что имеет отношение к жизни человеческой, будь то стрельба в цель или проповедь. Короче говоря, философия есть философия, и этим все сказано.

— Надеюсь, любви это не касается, — съязвила капитанша, ей был известен донжуанский список квартирмейстера, и она не упускала случая подпустить ему шпильку. — Что общего у философии с любовью?

— Вы бы этого не говорили, сударыня, когда бы сердце ваше не однажды познало любовь. Философия любви доступна только тому — или той, — чьи чувства, пройдя через множество испытаний, постепенно совершенствуются. Поверьте мне, нет более постоянного и разумного чувства, нежели любовь философическая.

— Так, по-вашему, любовь требует опыта?

— Сударыня, вы на лету угадываете мои мысли. Счастливы те браки, в коих юность, красота и вера опираются на мудрость, уверенность и осторожность, которые приобретаются с годами; я говорю о среднем возрасте сударыня, ибо с моей точки зрения никакой муж не бывает слишком стар для свой жены. Надеюсь, прелестная дочка сержанта со мной согласна; она, правда, лишь недавно в нашей среде, но ее благоразумие уже всем известно.

— Дочь сержанта вряд ли может быть судьей между вами и мною, — сухо отрезала капитанша с видом превосходства. — Но посмотрите. Следопыт тоже решил показать свое искусство! Верно, ему надоели наши разговоры.

— Я протестую, майор Дункан, я протестую! — возопил Мюр, бросившись назад к вышке и воздев руки к небу, дабы придать своим словам больше весу. — Я решительно протестую. Как можно допустить на состязание Следопыта с его "оленебоем"? Не говоря уж о том, что он привык к своему ружью, оно отличается от казенного образца.

— "Оленебой" сегодня отдыхает, квартирмейстер, — спокойно возразил Следопыт, — и никто не собирается его тревожить. Я нынче и не думал баловаться ружьем. Но сержант Дунхем уверяет, что его хорошенькой дочке будет обидно, если я не приму участия в празднике. — ведь это я доставил ее в крепость. Как видите, я взял ружье Джаспера, а оно нисколько не лучше вашего.

Квартирмейстер вынужден был промолчать, и все взоры устремились на Следопыта, занявшего место у рубежа. Весь облик и осанка прославленного охотника и разведчика дышали благородством и силой, когда, выпрямившись во весь свой рост, высокий, ладный, крепко скроенный, он с полным самообладанием поднял ружье, владея в совершенстве как своим телом, так и оружием. Следопыта трудно было бы назвать красивым мужчиной в обычном понимании этого слова, но наружности его внушала уважение и доверие. Стройный и мускулистый, он обладал бы идеальным сложением, если бы не был чересчур худощав. Его руки и ноги отличались крепостью и гибкостью каната, но все очертания его фигуры были слишком угловаты, чтобы показаться безупречными ценителю мужской красоты. И все же его движения были исполнены естественной грации; непринужденные и размеренные, они придавали ему горделивое достоинство, как нельзя лучше отвечавшее его профессии. Честное мужественное лицо разведчика было подернуто румянцем загара, говорившим о жизни под открытым небом, полной лишений и тревог, а сильные жилистые руки, видно, не знали тяжелого труда, от которого они грубеют, становятся корявыми и заскорузлыми. В нем не было того юношеского очарования, которое пленяет девичьи сердца, но стоило ему поднять ружье, как вся женская половина зрителей залюбовалась красотой и свободой его движений и мужественной осанкой. Никто и оглянуться не успел, как он прицелился и выстрелил, и дым еще расплывался над его головой, а он уже спокойно стоял, опершись на ружье, и открытое лицо его сияло от беззвучного радостного смеха.

— Если б я не боялся попасть впросак, я сказал бы, что и Следопыт промахнулся! — воскликнул майор.

— И сами бы промахнулись, майор, — уверенно ответил проводник. — Не я заряжал ружье и потому не знаю, была ли там пуля, но, если там был свинец, я вогнал его в щит следом за пулями лейтенанта и Джаспера. И это так же верно, как то, что меня зовут Следопыт!

Крики людей, собравшихся возле мишени, возвестили, что Следопыт прав.

— Но это еще не все, друзья, — продолжал Следопыт, не спеша направляясь к помосту, где сидели женщины. — Если я хоть сколько-нибудь задел щит, считайте, что я промахнулся. Пуля квартирмейстера расщепила дерево, и моя должна была пройти как по маслу.

— Верно, Следопыт, совершенно верно, — согласился Мюр, все еще не отходивший от Мэйбл, но не решавшийся обратиться к ней в присутствии полковых дам. — Пуля квартирмейстера расщепила дерево и образовала колодец, проложив дорогу вашей пуле.

— Ну что ж, квартирмейстер, сейчас принесут гвоздь, и мы увидим, кто из нас лучше стреляет. Я, правда, не собирался показывать сегодня, что может сотворить ружье в опытных руках, но ни одному офицеру на службе короля Георга шутить с собой не позволю. Будь, конечно, здесь Чингачгук, мы показали бы вам некоторые тонкости нашей профессии; что же до вас, квартирмейстер, если вы не дадите осечку на гвозде, то обожжетесь на холодной картошке.

— Что-то вы сегодня расхвастались. Следопыт, как бы вам не просчитаться. Я не желторотый птенец, только что приехавший из города, поверьте!

— Я это прекрасно знаю, квартирмейстер, мне известно, что у вас большой опыт. Вы уже целый век околачиваетесь на границе, я мальчишкой слыхал о вас от индейцев и колонистов…

— Положим, — прервал его Мюр в самой своей фамильярной манере, — чепуху вы мелете, сударь, я еще не так стар.