Малыш для лучшего друга (СИ) - Злата Романова

– Я просто не доверяю этому педиатру, вот и все. Тебе не кажется, что ты слишком спешишь?

– Хотя это и не твое дело, но я не собираюсь с ним спать, если ты это имеешь в виду! Я – не ты, меня интересуют отношения, а не интрижки на пару ночей!

– Хочешь сказать, после меня у тебя никого не было? – распаляется он, зля меня все больше, потому что я чувствую, словно оправдываюсь, чего я делать совершенно не должна. Не перед ним.

– Представь себе, не было! Хотя видит Бог, я заслужила немного ласки после того, как ко мне почти год никто не прикасался!

– Если что, я свободен и мне можно доверять, – раздается веселый голос Миши с порога и мы оба оборачиваемся к нему, одинаково злые и не настроенные оценить шутку. – Воу, только не надо убивать меня взглядом! Ваш ребенок начал вонять, иначе я не прервал бы столь интересный разговор. Почистите его, потому что я дядя, который играет, а не подтирает.

Встав из-за стола, я подхожу к нему и молча забрав малыша, иду менять ему подгузник, а братья остаются на кухне, о чем-то приглушенно разговаривая. Когда Никита снова чистенький, я начинаю складывать его вещи в сумку, чтобы уйти. Нет желания продолжать глупый спор с Пашей, пошел он!

– Что ты делаешь? – появляется он в гостиной.

– Собираюсь. Нам пора домой, – отвечаю холодно, не оборачиваясь к нему.

– Перестань, Серафима, – схватив за руку, останавливает меня Паша. – Извини меня. Я не так выразил свои мысли и мы снова поругались. Пойми, я не против того, чтобы у тебя была личная жизнь. Просто Данила действительно вызывает во мне подозрения. Я всего лишь хочу, чтобы ты была осторожна и сначала получше узнала его. И конечно, я завтра посижу с Никитой, даже сам заберу его от тебя, чтобы тебе не пришлось ехать сюда.

Вот ведь гад! Одного его мягкого тона достаточно, чтобы мой гнев остыл. А еще… Я в очередной раз нахожусь на грани слез от этой заботы, потому что понимаю – за ней не кроется ни капли ревности. Паша просто хороший человек, который волнуется за своих близких. Как волновался бы за сестру. И, хотя я говорю себе, что переболела и перестала надеяться, каждый раз понимаю, что ничего подобного. Ну почему так?!

– Хорошо, спасибо, – не глядя ему в глаза, пожимаю сильное предплечье. – Но нам и правда пора идти, завтра еще нанянчишься с сыном. Хочу успеть заехать в пекарню до закрытия.

– Точно не обиделась?

– Точно, – усмехаюсь сквозь наворачивающиеся на глаза слезы. – Просто гормоны играют, сам понимаешь.

– Понимаю, – неуверенно тянет он, но все же отпускает нас.

Я скомкано прощаюсь с Мишей и как можно быстрее ухожу, чтобы громко расплакаться в припаркованной машине.

Глава 25

– Ты ведь понимаешь, что женщинам нельзя заниматься сексом вот так сразу после родов? – спрашивает Миша после ухода Фимы, явно не желая опускать эту тему.

– Есть много других вариантов, кроме традиционного, – хмыкаю я, зная, что, если откажусь говорить об этом, он лишь больше уверится в том, что я ревную и хочу Фиму себе, поэтому и реагирую так.

– То есть, ты в любом случае не хочешь, чтобы Фима обжималась с другим мужиком, – торжествующе заявляет этот идиот, словно разгадал загадку века.

– Заткнись ты уже! Я устал всем объяснять, что между мной и Фимой ничего нет, не добавляйся еще и ты в этот список.

– Да ладно тебе, что ты такой раздраженный, – усмехается Миша, поудобнее располагаясь на диване. – Если с Фимой ничего нет, так хотя бы найди себе кого-нибудь выпустить пар, а то он у тебя уже из ушей идет.

На этом разговор окончен, но я продолжаю думать о его словах. После Ксюши я спал с двумя разными девушками. Так, ничего не значащие интрижки на одну ночь. Чистая физиология без эмоций, в результате которой я почувствовал лишь разочарование. Думая же о том, что у Фимы никого не было почти год, я не могу не посочувствовать, потому что не представляю каково это – так долго воздерживаться. И даже несмотря на это, не хочу, чтобы у нее с этим педиатром что-то сложилось. Меня съедает ощущение неправильности происходящего и с какой стороны не посмотри, я не могу объяснить, почему так. Может, потому что Серафима достойна гораздо большего, чем этот скользкий тип. Недаром он мне сразу не понравился.

– Точно не хочешь с нами? – спрашивает Миша через час, готовясь уйти со старыми друзьями в клуб.

– Нет, иди уже, – демонстративно включаю телевизор.

– Ладно, не удивляйся, если я вернусь не один и не мешай нам, – подмигивает он, прежде чем выйти за дверь.

Но в ту ночь Миша так и не возвращается, а днем и вовсе присылает сообщение, что едет загород на пару дней и квартира в моем распоряжении. Не сказать, что я удивлен, потому что если мой брат решил затусить, то продлится это не день и даже не неделю. Каждый справляется с депрессией по-своему и честно говоря, метод Миши, выбирающего собрать шумную компанию вокруг себя, сейчас кажется мне привлекательнее, чем выбранное мной самим затворничество.

Вечером, приняв душ и переодевшись в джинсы и теплую толстовку, я еду к Фиме, но она долго не открывает дверь, игнорируя домофон и звонок телефона, так что я даже начинаю беспокоиться. Наконец, дверь открывается и запыхавшаяся подруга предстает передо мной в одном полотенце, обернутом вокруг ее миниатюрного тела, но так как оно довольно большое, то прикрывает ее почти до колен и вид далек от непристойного.

– Прости, Паш, я была в душе и не сразу услышала звонок, – выдыхает она, пропуская меня внутрь. – Взяла с собой радионяню, чтобы знать, если Ники проснется, но его даже домофон не разбудил, представляешь?

Она улыбается, а я сглатываю и отвожу взгляд, потому что он в какой-то момент завис на капельках воды, стекающих вниз по ее горлу до верха груди, которая даже под махровым полотенцем выглядит полной и округлой. Черт! Зачем я вообще туда смотрю? Хорошо, что она