33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине - Евгений Анташкевич

Она взяла брошь и приложила её на платье чуть выше правой груди.

– Да, ты права! – Джуди смотрела на себя. – У меня была большая грудь, только когда я тебя кормила, я так страдала!

– Из-за чего? Из-за того, что она была большая?

– Нет, я этому как раз радовалась! А потом она снова стала маленькая, как у твоих китаянок!

Элеонора стояла у Джуди за спиной, и они с улыбкой смотрели друг на друга.

– Ну вот! Хватит! Ты знаешь, как я не люблю эти примерки… А сверху я накину норковый палантин, наверное, не замерзну. Тут же недалеко? А что ты наденешь? Приём в твою честь!

Элеонора поднялась в спальню и выбрала скромный тёмный бордовый, почти чёрный костюм и туфли. До приёма оставалось ещё полчаса. Она накинула на плечи плед и встала к бюро.

«Надо написать ему, – подумала она. – Только куда?» На телеграмме стоял адрес харбинской полиции: «Нет, туда не хочу. Дам телеграмму Ива́нову, он его найдёт!»

Приём был в гостинице «Че́мберлен» на Ха́йдон-стрит. Джуди волновалась и торопила Нору, но та почему-то медлила.

Из редакции им подали к дому только что полученный из Америки «форд» с полностью закрытым и отапливаемым салоном. Для Элеоноры это была новинка, и она радовалась за мать, которая оделась так легкомысленно.

– Мы опаздываем, это неудобно, – ворчала Джуди и куталась в палантин.

Они опаздывали всего на пятнадцать минут. Элеонора это делала намеренно, и, когда они вошли в небольшой банкетный зал, её расчёт оправдался. Гости, все или большинство, были уже в сборе: осанистые мужчины в смокингах стояли с хрустальными стаканами; дамы – их супруги в платьях для коктейля – сидели на диванах; были ещё корреспонденты, несколько человек, вернувшиеся в Лондон из заграничных командировок, и среди них – три молодые журналистки, которые готовились в зарубежные редакции в европейские страны. Когда Элеонора и Джуди вошли, гости уже слегка натерпелись и выпили и встретили вошедших аплодисментами. Элеонора шепнула матери: «А если бы приехали раньше, тогда мы встречали бы аплодисментами тех, кто приехал после нас!» Джуди глянула на неё, блеснула глазами и едва приметно кивнула. Элеонора уехала в Россию в конце шестнадцатого года и приехала в конце двадцать третьего, то есть она отсутствовала семь лет. После приезда она уже бывала в редакции и почти никого не узнавала: появились новые лица, а прежние постарели и несколько стёрлись. На приёме всё встало на свои места: администрация была одета официально, включая жён; журналисты – влияние Великой войны – вольно, в обычные костюмы, фотограф пришёл в бриджах для гольфа, молодые журналистки, все как одна, проигнорировали платья для коктейля и оделись, как Элеонора, в скромные костюмы полувоенного покроя – жакеты с накладными карманами и юбки, в основном тёмных тонов. В смысле внешнего вида мать оказалась в кругу старых жён, а Элеонора – среди профессионалов и молодёжи. Это не осталось не замеченным.

«Ничего, – внутренне радуясь, подумала она, – коктейльным платьям я подарю Джуди!»

– Дамы и господа! – Распорядитель приёма, он же представитель владельца газеты, отдал стакан официанту и слегка поклонился. – Прошу поприветствовать нашу звезду, нашего бессменного на протяжении семи лет корреспондента в России…

«В двух Россиях!» – про себя поправила его Элеонора.

– …нашего солдата, прошедшего огни и воды двух русских революций…

«И Гражданской войны!» – мысленно добавила Элеонора.

– …бесстрашную Элеонору Боули! – Он повернулся и стал аплодировать. – Добро пожаловать домой!

Всё, что происходило дальше, было обычно и довольно скучно. Официальные речи, слава Всевышнему, быстро закончились, и гости расселись за большие круглые столы. Элеонору и Джуди посадили вместе с распорядителем. Гости вставали и говорили с маленькой эстрады, Элеонора сидела и ловила на себе взгляды молодых журналисток. Ей хотелось к ним.

На эстраду поднялся шеф политического отдела.

– Дорогая Элеонора, я могу попросить вас выйти сюда?

Элеонора вышла на эстраду, и шеф обратился к ней:

– Ни для кого из нас не секрет, что вы пишете книгу о тех семи годах, которые провели в России…

– Как она будет называться? – вдруг раздался мужской голос, и шеф редакции сделал полшага назад, как бы оставляя Элеонору наедине с залом.

– Я думаю, что книга будет называться «Перелом», – ответила Элеонора.

– Почему? – спросил тот же голос.

«Однако у меня берут интервью!» – подумала Элеонора и ответила:

– Это просто – я приехала в одну страну, а уехала из другой.

– Как вы относитесь к Ленину и Троцкому?

«Да, это блиц-интервью!» – подумала она.

– Сейчас пик перемен! Думаю, скоро им на смену придут другие лидеры…

– Как вы думаете, какое воздействие победа русских пролетариев может оказать на рабочих в других европейских странах?

Элеонора наконец разглядела того, кто задавал вопросы. Это был молодой мужчина, который сидел вместе с журналистками.

– Уже оказала, я думаю, что – разрушающее. Я думаю, что после победы русских рабочих рабочие других стран захотят своих побед…

– Вы… – начал вопрос журналист, но Элеонора перехватила инициативу:

– Об этом я и хочу написать!

Стоявший за её спиной шеф, её прямой начальник, стал аплодировать.

– Господа, – объявил он, – не пытайтесь украсть у нашей героини интригу будущей книги, и будем к ней снисходительны. – Он подхватил Элеонору под локоть, и они спустились с эстрады. Элеонора кокетливо помахала рукой любознательному молодому человеку.

– Мы с вами продолжим, мисс Боули? – спросил он и тоже помахал ей рукой.

Когда вернулись за стол, шеф наклонился и прошептал:

– Это Сэм Миллз, он два месяца назад вернулся из Германии, из Мюнхена.

– Ну, тогда понятно! А в его честь тоже был приём? – спросила Элеонора и с любопытством посмотрела на шефа.

Тот рассмеялся:

– Нет, и скорее всего, не будет!

– Мало материалов?

– Нет! Слишком много и с очень левых позиций, мы зовём его Красный Сэм!

После нескольких тостов и перемен блюд гости стали меняться местами, подсаживаться друг к другу, Джуди нашла себе собеседниц, и Элеонора почувствовала себя свободной. К ней стали подходить молодые журналистки, они представлялись и задавали одни и те же вопросы: «Каково там было женщине?», «Собираетесь ли вы вернуться в Россию?», «Когда будет готова книга?», «Надо ли знать язык страны, в которой собираешься работать?». Они были смешные. Элеонора удовлетворила их любознательность, ей стало понятно, что их пригласили, чтобы они посмотрели на неё – она была живым примером. Она была с ними обходительна и снисходительна, потому что ещё не забыла, что сама была такой же всего лишь семь лет назад.

– Нам надо встретиться! – вдруг она услышала из-за спины. – А сегодня я вас провожу!

Она обернулась, рядом, наклонившись к её плечу, стоял Сэмьюэль Миллз.

– Без всяких сомнений! Но сегодня я с матерью! – ответила Элеонора, улыбнулась и подумала: «Нахал!» – И ещё подумала: «Надо Мише написать! Сорокину!»

Почти весь день Иванов и Сорокин просидели в полицейском управлении железной дороги. К задержанию Митьки Плюща готовились тщательно: планировалась целая облава.

На совещании председательствовал начальник управления генерал Вэнь Инси́н, присутствовал начальник земельного отдела Управления КВЖД Николай Львович Гондатти, вёл совещание Ли Чуньминь. После вступительного слова Ли Чуньминь предложил высказаться Иванову.

– Господа… – И Иванов очень коротко изложил фабулу дела. – В связи с этим могу предложить вам ряд наших, – он кивнул в сторону Сорокина, – соображений…

Соображения заключались в том, что к западу от Пристани южнее городского района Чэнхэ́ стихийно растёт новый жилой район, который в городе уже прозвали Нахаловка. Беженцы из России осваивали его без согласований с земельным отделом КВЖД и харбинским общественным управлением. В Нахаловке не было освещения, поэтому проводить облаву предлагалось днём.

– Все полицейские чины, – докладывал Иванов, – должны быть одеты в гражданское платье, мы будем вести себя как члены земельной комиссии КВЖД и харбинского городского общественного управления.

Вэнь Инсин, которому переводил его помощник Кэ Сэн, вопросительно посмотрел на Ли Чуньминя.

– Полицейские в дальнем оцеплении будут в форме и с оружием, – ответил ему Ли Чуньминь.

– А почему вы хромаете? – вдруг поинтересовался у Иванова Вэнь Инсин.

Иванов наклонил голову и поверх очков посмотрел на генерала:

– Разыгрался радикулит, ваше превосходительство!

– Господин Иванов скромничает… – вступился Ли Чуньминь. – Его ранили эти бандиты…

– И они же убили нашего полицейского… – задумчиво резюмировал генерал. – Этого просто так оставить нельзя.

– А какие официальные основания для такой проверки? – задал вопрос молчавший до этого начальник земельного отдела Управления КВЖД Гондатти.