над своим замком флаг Торговой Компании. Конечно, Масвидаль, его служба и призрак, который также не остался в стороне от происходящего использовали куда более хитроумные схемы. Но в целом принцип был примерно таким. Разделяй и властвуй. Когда примерно половина не исконных земель Венсонта снова покинула его состав королева ввела в новые земли армию. Мы в ответ стянули легионы к границе. На этот раз их было пятьдесят тысяч. И в резервах у нас было еще столько же. Правда не черных, а простых ополченцев. И вооружены теперь они были не парадным оружием. Да правда в том, что хотя и прошло два года до завершения смены амуниции было еще далеко. Каждый легион, а кое- где и каждый взвод имел разное снаряжение. Но это были мелочи. Нам было чем ответить. Введение королевой чрезвычайного положения только усугубило ситуацию. Снова собирались главы государств на переговорах. Армия истребила разбойников на корню. Кончено многие попали в плен и у Венсонта худо- бедно скопились доказательства нашей ко всему причастности. Но в тоже время развязывать войну было сложно. Этого не хотели многие внутри самого западного гегемона. Поэтому на переговорах многие закрывали глаза на очевидное. В итоге армии людей так и не отважились перейти границу. В тоже время три месяца простоя стотысячной армии в землях оставшихся под контролем королевы, и прежде весьма ей лояльных, переполнили чашу терпения. Нам тоже пришлось в течении даже больше времени кормить армию в лагере у границы, но у нас все принадлежало всем, а значит, убытки несли все и никто в частности. Кто- то просто открыто переметнулся к новому суверену. Кто- то разорился в результате и продал наделы на торгах. А ведь если весь наш бюджет был подвластен мне безраздельно, то казна Венсонта также весьма не бедная была в руках бюрократов и коррупционеров. Не так что бы полностью, но в тоже время достаточно чтобы провозится с выделением средств нужное нам количество времени. В итоге граница вернулась в то положение, в котором она была до великой войны. Конечно, преобразования не заставили себя долго ждать. Наша тайная полиция под руководством Морласа работала как часы. Свободу у аристократии мы быстро отняли. И если кто- то проявлял недовольство и только задумывался о возврате к прежнему порядку он исчезал быстро и бесшумно. Крестьяне же не сильно поддерживали своих господ. Им смена хозяев была без разницы. В итоге до знати быстро и четко донесли, что у нас тоталитарное государство с плановой экономикой. Они могут принять правила игры. Тогда на них будут сыпаться различные награды и регалии. И значительные денежные средства останутся у них в руках. Кончено несопоставимые с теми доходами, которые они получали как собственники всех имений. Но вполне позволяющий вести достойный аристократа образ жизни без не необходимых излишеств. Весь процесс занял наверное года четыре с момента первого саммита. С тех пор их прошло немало. И много других событий. Но главным изменением на политической карте мира было то, что полоска вдоль границы двух империй поменяла цвет. Где то в середине этого процесса умер Винвальд. Он так и не увидел максимальный расцвет империи. Когда это случилось ни меня, ни Давлина не было в Вольном Городе. Это случилось достаточно неожиданно. По крайней мере немощь и длительная болезнь миновали его. Его смерть тяжело сказалась на Давлине. Кроме отца у него не было никакого близкого. У него было много женщин, но никого он не воспринимал всерьез. И поэтому избегал заводить детей. После потери отца он уже никогда не был прежним. В нем стало больше равнодушия. Если раньше он с кипучей деятельностью брался за развитие и преобразования государств и практически создал нашу промышленность, то теперь он делал свое дело, но и расслабиться и выпить не забывал. Только если возникала какая- то необычная сложная задача он мог увлечься и как и прежде работать как одержимый. Нет, он не стал кардинально другим или хуже. Все- таки он взрослый человек и смерть родителей это нормальное явление, здесь не было никакой трагедии. Он сохранил свои знания и почти остался прежним. Он по- прежнему делал очень много, и не представляю как бы мы справились без него. Он потерял совсем капельку. Но достаточно чтобы я соратник и друг мог это заметить. В течение этих лет мне довелось познакомиться со Странником лично. Он сам нанес мне визит. Без какой либо особой цели. Это был его стиль контроля ситуации. Его путь управления миром. Легкие ни к чему не обязывающие разговоры. Путем которых, он пытался манипулировать людьми. И надо отметить не безуспешно. Или же просто он говорил все как есть и подсказывал всего лишь правильный выход. И так как большинство людей скорее хорошие, нежели плохие то они следовали его советам. На его роль в истории можно смотреть по разному. Еще до первого саммита, когда я узнал что контролировать процесс должен контролировать какой- нибудь представитель Города Магов, я попытался расспросил ведьмака о Страннике.
– Что он за человек?
– Он не человек.
– Ну ты же понял о чем я.
– Да. Но предыдущее замечание все же следует иметь ввиду. Вам людям слишком свойственно судить всех по своему образу и подобию. Искать аналогии. Часто это может привести к заблуждениям. Особенно в данном случае.
– Теперь можно по делу. Ты ведь должен хорошо его знать.
– Он очень мудр. Это правда, этого не отнять. Видит людей на сквозь. Подмечает мельчайшие детали мимики, интонации и поэтому всегда знает, о чем думает его собеседник на самом деле. Мне сложно судить о его качествах. Так если широко посмотреть так он боролся за правильные вещи. Конечно по другую сторону баррикад. С другой стороны он манипулировал всем и вся как хотел. Я никогда этого не любил. И еще интересная особенность, он всегда старался быть каким- то человечным что- ли. То есть пытался воспринимать все, как воспринимают люди. Переживал за погибших друзей, привязывался. Ему даже свойственна мстительность, слепая иррациональная как у смертных. Опять же это все то, внешние признаки чего он проявлял. Настоящие его мысли и мотивы никому на белом свете кроме него неизвестны. Но мне всегда казалось, что в этом он выработал свой рецепт борьбы с карой бессмертием. Жить сквозь призму человеческого восприятия мира. Использовать их меру добра и зла. Это делало его крайне категоричным. Он один из немногих кто по окончании войны требовал смерти Ферениру. И до сих пор придерживается той же точки зрения. Стоит ли
