Очерки - Валентин Толстых

В данном случае, как и в случае, рассмотренном Н. Г. Чернышевским при анализе повести "Ася", виновата та ложная основа, на которой формируются и развиваются отношения мужчины и женщины в условиях эксплуататорского общества. С ликвидацией этой основы и сопровождающих ее факторов безработицы, классового неравенства, бесправия женщин - создается принципиально иная общественная ситуация для развития мужского и женского характеров, их взаимоотношений. Но это не значит, что при социализме данная проблема решается сразу же и как бы автоматически. Дело обстоит далеко не так, хотя бы потому, что длительное время сохраняются остатки социального (особенно в быту) неравенства мужчины и женщины. На их взаимоотношениях сказываются диспропорции в развитии общей культуры общества, в нравственном и духовном росте личности, а также различного рода деформации и наслоения, сопровождающие реализацию требования женского равноправия. Об этом свидетельствуют и беспокоящие общественность тенденции феминизации мужчин и маскулинизации женщин, порождающие нравственные отклонения, "вывихи" в облике и поведении двух характеров; и обсуждение лозунга "берегите мужчин!", опередившее обсуждение еще более актуальной проблемы правомерности использования женщин на тяжелых работах (вождение тракторов, ремонт железнодорожных и шоссейных дорог и т. п.); наконец, факт появления "аликов" - племени "беспозвоночных"

мужчин.

Говорят, настоящих мужчин ровно столько, сколько настоящих женщин. По-видимому, имеется в виду, что именно женщина в силу природой отпущенной ей женственности выполняет культурную миссию по облагораживанию общества, делая их мягче, утонченнее, вызывает в мужчине возвышенные чувства, поддерживает его мужество, готовность к самоотверженному поступку. Действительно, женщина представляет собой весьма могущественный фактор культурного развития общества. По отношению мужчины к женщине можно, писал К. Маркс, "судить о ступени общей культуры человека", то есть о том, насколько человечен, гуманен сам мужской характер. И потому возвышение женщины не романтический каприз или причуда рыцарства, а социальная потребность нормально развивающегося общества.

Но, видимо, облагораживающей силой обладает отнюдь не каждая женщина. Может ли, скажем, вызвать высокие чувства и устремления в своем муже, в любом другом мужчине такая женщина, как Валерия Саяпипа, подавляющая почти каждого своей резкостью, постоянным стремлением командовать? Способна ли пробудить и развить специфически мужские качества в своем избраннике женщина, всячески выпячивающая, что она и "получает больше" и продвинулась по служебной лестнице выше мужа? Не рискует ли мужчина, находясь рядом с такой женщиной, превратиться в ничто, стать этакой "простоквашей", "киселем на дороге", что и произошло с тем же Саяпиным? Так и хочется иногда спросить словами Ф. Шиллера: "Так кто ж она? Погибла для любви, для власти не годна, мужчиной не назвать и не причислить к бабам..." 2 Что может принести с собой современная женщина современному мужчине, вступая с ним в семейный союз? - вопрос не менее острый и злободневный, нежели вопрос о лжемужчинах.

В стихотворении Шиллера "Достоинство мужчины" есть строки:

Ведь я - мужчина, и кйяйусь - Немало это значит!

Способен и вправе ли заявить нечто подобное мужчина-"алик"? Помимо силы духа, стойкой воли и умения здраво мыслить в самых сложных ситуациях, истинно мужской характер занимает активную жизненную позицию. Последняя может проявиться в разной форме (например, необязательно в облике внешнего "активизма"), но всегда должна быть определенной и целеустремленной.

Тут-то и обнаруживается коренной изъян характера современного "алика". Его жизненное кредо заключено в эгоистическом удалении в частную жизнь, в комфорт, в тень и тишь быта, в стремлении жить, оберегая себя от соприкосновения с любым "раздражителем", особенно общественным. Он ревниво оберегает суверенность своей частной жизни, резко отграничивая ее от работы - "службы". Но руководствуется при этом не потребностью сохранения индивидуальности и не чувством собственного достоинства, что, может быть, могло бы его хоть в какой-то степени оправдать. Им движет более прозаический мотив - равнодушие к общественной жизни как таковой, нежелание отдать свои силы какой-либо социально значимой цели. Вся энергия, воля и рассудок направлены на то, чтобы поднакопить и сохранить для себя (для "своей" семейной или холостяцкой жизни) так называемое личное "довольство".

У "аликов" благонравного образа жизни, не поддавшихся бесу алкоголизма или алчного накопительства, довольство, комфорт, как правило, не выходят за рамки минимума, вроде современной бытовой аппаратуры, модных образцов одежды, украшений, всякого рода "игрушек" для взрослых (машина, собственная дача с сауной, беспрепятственный доступ к дефицитным товарам и услугам - это верх мечтаний).

Укорять за внимание к этой стороне бытия вроде бы нет оснований. Действительно, что плохого в желании человека окружить себя в быту красивыми вещами ("модерновыми" или старинными), вообще в стремлении жить удобно, даже с "шиком"? У кого поднимется рука и голос осудить такое желание, назвать его мещанством или потребительством? Для чего же работаем и зарабатываем, славим честно заработанный рубль? Что бы там ни говорили, а живем, действительно, один раз. И какая, в сущности, связь между состоянием довольства, ощущением комфорта и эгоизмом, цинизмом, равнодушием?

О, современный "алик" образован, порой даже учен, и защитить себя конечно же сумеет.

(Заметим, на все упреки и доводы всегда находятся оправдания, им несть числа, но у "аликов" всегда на одно больше. Это и препятствия внешние семья, школа, двор, плохой коллектив и т. д.; и внутренние - мол, нет способностей, таланта, пробивной силы; или - возрастные: я еще молод, я уже стар и пр., и пр.) Но что-то мешает принять за истину, или на веру, эту внешне убедительную цепочку рассуждений. Невольно начинаешь сравнивать...

Чем, скажем, отличаются современные скептики и циники от их далеких античных предшественников - киников? Последние усматривали смысл бытия в абсолютной свободе от влияния повседневности и быта, презирали не только нормы культурности, но и ценности материального благополучия, в отказе от которого нередко испытывали своеобразное наслаждение. Отсюда крайности их образа жизни, где зачастую присутствовали элементы аскетизма. Это безразличие к вещной, материально-телесной стороне бытия было относительным и диктовалось потребностью преодолеть препятствия на пути к идеалу мудрой жизни, соединяющей в себе добродетель и независимость. Нынешний циник - "алик" - бежит от добродетели и вполне удовлетворен, если удается достичь независимости своей частной жизни. Он очень любит порассуждать насчет удовлетворения своих "насущных", с его точки зрения, совершенно разумных, потребностей, считая этот вопрос самым главным вопросом человечности самого бытия. А разговоры по поводу того, что под флагом "разумности" потребностей, общественно, духовно, нравственно не развитых, не воспитанных, могут получить выход и безудержно устремиться наружу низшие инстинкты человеческой природы, он назовет демагогией, обратив в свою пользу и очевидный факт недостатка самих "благ жизни". Вопрос, во имя чего, с какой целью - будь то работа, или блага жизни современный "алик" считает вообще излишним. Поэтому право на свободное пользование благами (преимущественно материальными) у него органически соединено с недоверием, иногда откровенным презрением, к высшим ценностям - общественным идеалам, духовным интересам. И конечно же он совершенно не нуждается в контроле, "цензуре", со стороны таких сдерживающих факторов, как культура, общественное сознание, совесть и т. п.

Для точности надо сказать, что начинаются "алики" не с интереса к быту и преувеличенного внимания к своим потребностям. При правильной направленности последние никакой угрозы в себе не несут. Начинаются "алики" с равнодушия к общественной жизни, с нежелания вмешиваться в нее, с сознательно разделяемого амплуа маленьких, шаблонных людей с частными, "домашними", запросами и интересами (мы, дескать, люди маленыше; от пас мало что зависит - охотно умаляют они свою роль в общественном процессе, требуя, в качестве платы за самоуничижение, только одного - оставить их в покое). Вмешательство в общественную жизнь всегда было делом хлопотным, нервным и небезопасным, поскольку при этом задеваются интересы других людей, а то и целых учреждений. Вот почему "алики" хорошо знают свое место, что всегда с краю общества, семьи, дружбы, отцовского или сыновнего долга.

Задевают ли персонажей "Утиной охоты" интересы и проблемы общества, волнения и тревоги, которыми живет современный мир? Об этом спрашивать излишне, настолько привычна и характерна для них, скажем словами Ф. М. Достоевского, "какая-то чрезмерная узость жизни". В компании Зилова пи о чем другом, кроме как о бытовых нуждах, забавах и интрижках, не говорят, а если о работе - то иронически, не всерьез. Вы попадаете как бы в состояние "социального детства", допотопного безразличия к общим вопросам и духовным интересам.