Дети пустоты. Пройти по краю - Любовь Романова

– Жестокими… – кивнула Женька, глядя на спящего щенка и думая о его братьях и сестрах, оставшихся к клетке. Наверное, их уже нет в живых. – То есть такими Исси делают нагары? Значит, и меня ждет то же самое? А ты? Ты ведь живешь со своим нагаром целых тринадцать лет! Ты уже… гммм… изменился?

– Не упрощай. Меняться или нет – твой собственный выбор. Я лишь хочу сказать, что помощью нагара нельзя злоупотреблять. Сейчас тебе нужно обратиться к нему только с одной просьбой. Понимаешь? С одной!

– Какой? – от разговора с отцом голова шла кругом.

Вместо ответа Морок отвернулся и отошел к ручью. Сел на корточки, опустил руки в воду, казавшуюся в сумерках совершенно черной, немного зачерпнул ее в ладони и умылся. Женька села рядом.

– Знаешь, если бы я только мог избавить тебя от этой ящерицы, – устало сказал он, не отрывая взгляда от воды. – Оказаться в нужный момент в аметистовой пещере и остановить Эрколя… Но теперь уже поздно. Нет смысла сожалеть о сделанном, нужно извлекать из случившегося пользу.

– Какой просьбой, пап? – повторила Женька вопрос. – Я готова сделать всё, чтобы спасти ребят в лагере.

Морок снова сунул руку в карман пиджака, но на этот раз вместо салфеток достал телефон и протянул дочери. На дисплее светилась фотография дородного мужчины с наметившимися залысинами.

– Это же твой аналитик, – узнала его Женька. – Озеров, да?

– Да, только он больше не мой аналитик. Сейчас этот человек руководит спецназовцами, захватившими «Синие камни». Часа через три туда прибудет команда ремонтников, чтобы заменить испорченный Кудаем генератор. Это хороший момент для подмены.

– Для подмены?!! – Женька наконец поняла, куда клонит отец. – Ты хочешь, чтобы я стала этим… этим… толстопузом и отправилась в лагерь?

– Не одна. С тобой пойдут два преданных оруженосца, – улыбнулся Морок.

– Но…

– Ты можешь отказаться. У меня есть пара запасных вариантов…

– Нет. Я пойду.

Около часа они обсуждали детали плана. Морок настаивал, чтобы Женька вступила в контакт с нагаром как можно позже – когда все будет решено, рассчитано и согласовано. Поэтому Тим с Бруно, которых начальник СКК вызвал в низину у ручья, никак не могли взять в толк, что помешает спецназу пристрелить их на подходах к лагерю. Только Кудай, пришедший вместе с парнями, понимающе погладывал на Женьку с Мороком и тяжело вздыхал. Безопасник был посвящен во все тайны шефа.

Наконец настало время и для нагара.

– Ты знаешь его имя? – спросил Морок, отведя дочь подальше от озадаченных мальчишек.

– Да.

– Тогда зови его. Мысленно. Просто закрой глаза и зови. А потом так же мысленно объясни, чего ты от него хочешь. Готова?

– Да.

Женька совершенно не была готова. К чему угодно, только не к этому. Наверное, похожим образом должен был бы чувствовать себя какой-нибудь бедолага, решивший от отчаяния продать душу дьяволу. Сейчас его насущные проблемы будут решены, но потом….

– Я готова, – уверенно повторила Женька, зажмурилась и мысленно позвала: «ЕРКУТ! Е-Е-ЕРКУТ!»

Тиаго и в страшном сне не могло присниться, что придется просидеть в тесной нише долгие часы до утра, потом целый день и еще кусок ночи. Тело ныло, как после хорошей драки. Живот возмущенно урчал. Цветастая изнанка ковра то и дело расплывалась перед глазами – бороться со сном не осталось сил. Хорошо хоть с водой и туалетом проблем не было. В кабинете Тимура Сергеевича располагался персональный санузел, а Озеров, к счастью, пару раз выходил проветриться.

– Мамочки! – испуганно пробормотала Анита, прижав пальцы к пухлым губам. – Это не люди! Это скоты какие-то!

– О чем они говорят? – забеспокоился Тиаго.

Командир отряда явился по вызову Озерова и теперь что-то возмущенно выкрикивал в лицо своему шефу. Спецназовец был в полтора раза выше толстяка и, пожалуй, немного шире в плечах. В своей черной амуниции и увесистом бронежилете он походил на орга – полуразумное существо, жившее под землей. Еще совсем недавно из оргов комплектовалась личная охрана Глухого, бывшего главы российской фратрии крысюков.

– Этот жирный червь требует вывести заложников в лес и там расстрелять. У него приказ истребить всех нелюдей, – выдавила Анита.

Она, не отрываясь, смотрела сквозь прорезь в ковре. Когда девушка моргала, ее длинные темные ресницы касались его поверхности. Тиаго заметил, что последние минуты это происходит все чаще и чаще. Глаза подруги наливались слезами.

– А что громила? Он же не соглашается. Так?

– Так. Он говорит, что не подписывался убивать детей. Пусть даже это дети нелюдей, – Анита шмыгнула носом. – Озеров угрожает его уничтожить. Спецназовец орет, чтобы он катился в… ну, в смысле, куда подальше.

Девушка снова прислушалась к ругани за ковром.

– Толстяк дал обратный ход. Он требует просто вывести детей за пределы лагеря. К реке. Говорит, разберется с заложниками без помощи этого остолопа. Найдет, кому поручить расстрел.

– И как на это реагирует спецназовец?

– Соглашается. Его подчиненные отведут заложников на берег. Пусть Озеров что хочет, то с ними и делает.

Дверь кабинета резко распахнулась, и на сцене появились еще два бойца. Оба в зеленом камуфляже и черных масках. Один высокий, другой почти на голову ниже. Они решительно протопали мимо удивленного спецназовца и встали по обе стороны от Озерова. Тот победно ухмыльнулся, поправил бордовый галстук-шнурок. Было ясно как день: эти парни пойдут со своим потным начальником до конца. И расстрел детей для них не проблема.

– Всё, конец, – всхлипнула Анита. На этот раз гораздо громче прежнего.

– Тихо! – заволновался Тиаго, но было поздно.

Один из новеньких вскинул голову и посмотрел в сторону скрытой морским закатом коморки. То ли слух гвардейца оказался гораздо острее, чем у остальных, то ли за прошедшие сутки депферы успели растерять осторожность, но через пару секунд ковер был сорван со своих гвоздей.

В тесную нишу хлынул дневной свет. Тиаго на секунду зажмурился, а когда открыл глаза, увидел алое солнце, придавленное тяжелым армейским ботинком.

Стая сизых голубей сбилась в кучу, забурлила, словно наваристый суп в кастрюле, оторвалась от серых плит площади Сан-Марко в Венеции и исчезла. Слово «исчезла» вовсе не было фигурой речи. Голуби пропали в самом прямом смысле. Оказавшись на высоте двух, может, трех метров птицы поблекли, как переводная картинка на футболке после двадцатой по счету стирки, и растворились в воздухе. Фррррр! Только маленькое серебристое перышко красиво спланировало на раскрытую ладонь Ники Потаповой.

– Ой, – воскликнула она и удивленно дернула себя за прядь угольных волос. – Это фокус?

– Это карман, – непонятно объяснил Кирилл Михайлович. – Иногда еще говорят – пазуха. Но мне больше нравится выражение дубль-пространство.

– Пространственная аномалия, возникающая в местах высокой концентрации энергии, – еще более непонятно пояснил Север. Он появился ниоткуда. Примерно так же, как минуту назад исчезли голуби, только в обратном порядке. Сначала возник призрачный силуэт, который тут же набрал объем и стал полноценным изобретателем СКК.

Сегодня он был возбужден, как никогда. Такое с ним не случалось даже после трех чашек крепкого кофе и редкой победы над шефом в шахматы. Север без остановки почесывал светлую макушку, кусал тонкие губы, оттягивал ворот оранжевого свитера и морщил длинный нос. Человек, не знакомый с изобретателем, вполне мог подумать, что того одолевает армия насекомых.

– Давно мечтал попасть сюда, – тараторил он. – Подобные штуки есть во многих городах с долгой историей. Древние площади, старинные мосты, тысячелетние храмы – все они могут порождать свои двойники в дубль-пространстве. Кстати, этот самый большой. Отличное место для вечеринок с музыкой – никаких проблем с властями. Снаружи-то шума не слышно. Нужно только знать, как сюда попасть.

– А мы знаем? – спросила Ника.

– Мы – нет. Привратник – да, – вместо Севера ответил Морок. – Он открывает вход в дубль-пространство участникам Конклава. Потом запирает двери и держит их под замком, пока все расы не придут к соглашению. Никто не может войти, никто не может выйти. Даже крыланы и синегрибы не в силах проложить сюда свои порталы.

– А сотовый здесь работает? – Ника вытащила из заднего кармана широких штанов телефон. Посмотрела на экран. – Мой, вроде, что-то ловит.

– Плохо, но работает, – кивнул Морок. – И то до тех пор, пока это устраивает Привратника. Кстати, а вот и он.