«Ла»-охотник. В небе Донбасса - Роман Юров

— Тогда… не знаю, — задумчиво сказал он. — Но бить, точно не стоит. Напиши куда следует, пусть посидит лет несколько, подумает. Детей в детдом сдадут, не пропадут они…

Людка при этих словах завыла. Вставать она уже не пыталась…

— Дети твои? — рявкнул Виктор. — Отвечай паскуда! — Он чувствовал себя неловко. Желание осуществить справедливое возмездие стало почему-то казаться неправильным.

— Подобрала, — обреченно ответила она, — родители их померли. А своих Бог не дал…

— У Виктора внутри все бушевало. Нужно было пристрелить или сдать в органы эту тварь, но что-то внутри не давало, сопротивлялось. Может, воспоминания о детдоме? Он не знал.

— Пойдем, Палыч!

— Чего? — техник оторопел. — Куда? А эту?

— Пойдем! — Виктор подпустил в голос металла. — С этой без нас разберутся. Пойдем…

Самолет нашелся вскоре. Пока технари разгружали навьюченный стремянкой и запчастями мотоцикл, Виктор прикидывал, как будет отсюда взлетать, Камошня, как назло, умудрился посреди бескрайней степи, найти самую маленькую и неровную площадку. Потом, уточнив, время окончания техниками работы, поехал охотиться. Хотелось поскорее отвлечься, забыть неприятную встречу…

Перспективы радовали. Зайцев оказалось так много, что задайся он целью, то легко бы набил ими пол люльки. Спасло поголовье ушастых от сокращения только отсутствие патронов, их было всего полтора десятка, да и заряжены были мелочью — семеркой. В противовес зайцам совершенно исчез фазан и это удивляло — в будущем это был едва ли не основной объект охоты, а тут за все время, он ни разу не слышал ни единого петушиного крика. Вяхирей Виктор видел всего двух, зато перепела оказалось хоть отбавляй. Найдя просяное поле, он менее чем за полчаса настрелял дюжину тушек, спалив все имевшиеся патроны. Потом закинул ружье за спину и просто бродил по полю, наслаждаясь окружающим спокойствием…

На обратном пути сделал небольшого крюка, решив заскочить в Матвеев-Курган. Прижавшийся к Миусу поселок выглядел ужасно, представляя собой по сути сплошную развалину. Полуторалетнее пребывание на линии фронта стерло его с лица земли, оставив только разваленные стены, черные печные трубы да зловонную гарь пепелищ. Но среди этих руин, закопченных и изукрашенных отметинами осколков, кипела жизнь. С окраины доносился стук топоров, в огородах копошились люди, пахло печным дымом. Он долго ездил по этому лабиринту бывших улиц, пока, наконец, не отыскал двор приютившей его когда-то женщины.

Найти было непросто — от дома остались три стены да неглубокая яма на месте погреба. Палисадник зарос травой, и было понятно, что здесь уже давно никто не живет. Он проехал по улице, увидев, что в одном из дворов двое ребятишек вяжут камыш, остановился. На треск мотоцикла зашлась лаем мохнатая мелкая собачонка, дети, бросили свою работу, с любопытством разглядывая нежданного визитера. На шум, из расположенного за домом сарайчика, вышла закутанная в тряпки изможденная женщина, увидев Виктора, заспешила к нему

— У менэ размещать негде, — сходу запричитала она, — сама с детьми в сарае бедую…

— Да я не на постой, — открестился Саблин. — Я так. У вас соседи были, через два дома. Женщина, Маруся, с детьми. Что с ними стало?

Она остановилась, подслеповато щурясь, оглядела Виктора и недоверчиво покачала головой.

— Маруська там жила, Шаповалиха. Только они вже уихалы. А вам она зачем?

— Да так, — Виктор неопределенно пожал плечами, он и сам не знал, зачем ему эта Маруся. — Гостил у них в сорок втором, думал проведать…

— Не, они ще в мае уихалы. — замотала головой женщина, — но недалече, у Марьевку.

— Ну и ладно, — он нагнулся к коляске, достав из нее мешочек с перепелами, кинул женщине. — Держите. Оглоедов своих накормите…

Не слушая слов благодарности, он поехал обратно. Пересек Миус по новенькому, но очень уж хлипкому мосту, начал было разгоняться, торопясь к своим, и вдруг увидел вросшую в серую траву груду грязного тряпья, формой напоминающую человеческую фигуру. Сразу вспомнилась мартовская ночь сорок второго и поле, заваленное снегом и мертвецами. Настроение испортилось, и он прибавил скорости — время уже поджимало, да и погода начала понемногу улучшаться, позволяя перегнать самолет сегодня.

На двух ребятишек, бредущих с тачкой навстречу, Виктор поначалу не обратил внимания, лишь снизил скорость и немного принял вправо, чтобы разъехаться. Тачка была большая, дети на ее фоне касались неправдоподобно маленькими, они с мрачной решимостью месили босыми ногами пыль серую пыль дороги, толкая свою ношу в сторону Кургана. Виктор проехал бы мимо, за войну на работающих детей он насмотрелся с излишком, но лежащее в тачке заставило остановиться.

Дети тоже остановились, но с недовольством, словно давая понять, что они при деле и их не стоит беспокоить по пустякам.

— Что это вы везете? — спросил Виктор.

Старший из детей, худющий, стриженный парнишка лет десяти-двенадцати, одетый, несмотря на теплынь, в драный и явно великоватый пиджак, презрительно сплюнул сквозь зубы и ответил с ленцой человека, явно знающего себе цену:

— Покойника…

В грязном кузовке тачки лежали человеческие остатки. Серый череп с обрывками кожи и остатками волос и костяк, закутанный в грязные, разлагающиеся тряпки, вверх торчала черная рука с отгнившими фалангами пальцев. На одежде ярко блестела пуговица с якорем.

— Да ты что? — обилие увиденных мертвецов за день Виктора разозлило. — Куда везете? Кто разрешил? Зачем?

— В Курган, — важность со старшего слетела и он вцепился в ручку тачки, словно опасаясь, что ее сейчас отберут… — Их там хоронят.

— И вы собираете и возите? — тупо спросил Саблин.

— Ну да, — влез в разговор младший, такой же худой и стриженый, — а кому еще возить? Полтора рубля платят, за одного. Вот мы с братом и ходим, хоть какая мамке помощь…

Виктор посмотрел на покойника. Одной ноги у того не было по колено, на второй красовался разбухший ботинок с оторвавшейся подошвой. Пахнуло едва слышным запахом тлена, и Саблина слегка замутило.

— И много таких? — спросил он, кивнув на мертвеца.

— Не — качнул стриженной головой старший. — Летом много было, а сейчас искать надо, всего двух — трех привозим. Этот старый, еще с прошлого года…

— Далеко ходите, — буркнул Виктор, — один за мостом, слева лежит. Сейчас видел.

— Не, — помрачнел старший, — того брать не надо. То казак валяется, там ему самое место…

— А чем вам казаки не угодили? — удивился Саблин.

— Те казаки за немцев были, — старший, от осознания, что приходится объяснять такие очевидные вещи взрослому, заважничал — Им прислуживали, вроде полицаев. Только злые были, настоящие звери. Мы как-то на рынок шли, так к нам один казак пристал, седой такой, с усами. Мамка на обмен яйца несла, а он лукошко отобрал, а нас с мамкой побил.