Семь стихий мироздания - Ирина Крупеникова

— Все подтвердилось, милорд Ортский. Мосты заняли Кочевники.

1

Впереди показались огромные белые врата, опутанные замысловатым узором. По мере того, как Крылатый Волк приближался, они отворялись, являя удивленным взорам широкую дорогу, устеленную искрящимися звездами.

— Основу этому Миру заложил герцог Ортский, — сказал Оливул, — а я достраивал его на протяжении многих лет. Надеюсь, вам понравится здесь, и Белый Мир станет нашим домом.

Волк окунулся в белизну. Шасси распрямились и сами нашли опору. Двигатели смолкли, и звездолет застыл в наступившей облачной тишине. Внемиренцы поднялись на открытую палубу.

— Какой густой туман! — воскликнула Юлька.

— Это занавес, — улыбнулся Оливул и взмахнул рукой.

Клубы тумана стали плавно утекать прочь, и величественные деревья с серебристой кроной поднялись ровной аллеей, уводящей вглубь парка. Проявился горизонт, где нежно-голубое небо встречалось с землей на живописных холмах, покрытых блестящей накидкой снега. Слева из-за деревьев весело подмигнуло озеро, чью зеркальную гладь разбудил налетевший бриз.

— Почему тут всё стало белое и серебряное? — удивились Грег и Гор в один голос.

— У каждого свой доминирующий цвет. И когда человек попадает во власть одиночества, его цвет заполняет всё. Аллею я сделал не так давно, но в доме и в парке остались цветные острова — память моей юности. А теперь каждый из вас может материализовать здесь свою палитру.

Друзья пошли за Оливулом по мощеной дорожке. Кроны деревьев расступились, и прекрасный белокаменный терем приветствовал внемиренцев радужными переливами витражей на многочисленных окнах. Два рослых пса, казавшиеся издали каменными, вдруг соскочили с пьедесталов и трусцой побежали навстречу гостям. Юлька на всякий случай придвинулась к Оливулу. Не то чтобы она боялась собак, но внушительный рост этих двух заставлял подумать об осторожности.

— В этом Мире ничто не может причинить нам вред, — шепнул ей Бер-Росс.

— Ты уверен? — с сомнением переспросил Данила, поскольку животные целенаправленно двигались именно к нему. — Фу, псина! Фу!

Но успокоить псов оказалось не так просто. Они посчитали своим долгом окружить Гаюнара повышенным вниманием, чуть не сбив при этом с ног, а один, встав на задние лапы, беззастенчиво лизнул его в лицо. Опомнившись, парень оттолкнул зверя и удержал за холку второго, намеревавшегося последовать примеру собрата.

— Ты излучаешь энергию, которая дает им силы, — сказала Каляда. — Пожалуй, они признали тебя своим хозяином.

— Замечательно, — Данила вытер рукавом подбородок. — Оливул, они настоящие или экзорные?

— Насколько я помню, я создавал статуи собак. Наверное, ты их оживил. И, кстати, раньше они никогда не убегали.

— Ты… Ты… И ты спокойно мне такое сообщаешь?!

Оливул пожал плечами, а остальные рассмеялись.

Миновав сумрачные сени, от стен которых пахло смолой и свежим деревом, внемиренцы вошли в передний зал. Он был невелик, но многократно отражаясь в зеркалах, красующихся в узких промежутках между окнами, казался необъятным, как целый мир. Но и это не было венцом творения экзистора. Подчиняясь Белому князю, медленно раскрылись двустворчатые двери, и перед друзьями предстал главный зал. Мозаика рассыпалась по гладкому полу многоликой картиной, и каждый, ступая на нее, чувствовал, как окунается в море теплых грез. Грациозные колонны, обвитые сложным орнаментом, подпирали высокий потолок, где цветы и ветви чудных деревьев, нарисованные рукой таинственного мастера, представлялись живыми: бутоны готовы были распуститься и наполнить воздух нежным ароматом своих лепестков. Каждый предмет мебели занимал строго определенное место. Весь интерьер воспринимался настолько гармонично, что никому не пришло бы в голову сдвинуть даже подсвечник на огромном деревянном столе.

Монументальные кресла и канделябры, великолепные гобелены и посеребренные рамы зеркал наполняли зал духом романтики. И лишь очень внимательный взгляд мог отыскать ту путеводную ниточку, по которой пробрался в терем вездесущий рационализм: между двумя резными лавками в нише притулился компьютерный терминал, одно из зеркал в полутемном углу уступило место аккуратному экрану, рядом с бронзовой люстрой с сотней восковых свечей дежурил неоновый осветитель, под маской сервировочного столика, остановившегося за портьерой, прятался робот-официант.

Оливул не без гордости наблюдал, как друзья любуются его детищем.

— Здесь нечто вроде приемного зала, — пояснил он. — Есть также библиотека, музыкальный салон, несколько уютных террас, и много свободных комнат. Я покажу вам, где можно устроиться, а после обеда мы все вместе пойдем к павильону Семи Стихий.

«Куда, куда?» — удивился Пэр.

— Ортский называл это свое творение храмом Стихий. Оно, по сути, явилось началом Белого Мира. Внутри его, как я думаю, герцог оставил ответы на многие наши вопросы.

За столом царило всеобщее оживление. О проблемах постарались временно забыть, и основной темой разговоров стал Мир Оливула.

— Это похоже на место, где сбываются мечты, — сказала Серафима. — И где, как во сне, мы можем сотворить себя по-своему.

— Не знаю почему, — начал Данила, покосившись на Бер-Росса, — но все изображения животных, к которым я подходил, оживали ни с того ни с сего. Я, признаться, с детства хотел иметь какую-нибудь зверюшку. Но не в таких же количествах!

«А вы заметили, что и цветы на потолке стали настоящими? — Пэр выделывал замысловатые кульбиты под сводами зала. — А воздух! Вы бы знали, какой свободный тут воздух!» — И вода удивительно ласковая, — подхватила Юлька, которая целый час перед завтраком провела в озере. — Смотрите, она помогла мне даже переделать одежду!

На девушке сейчас красовался аккуратный голубенький комбинезон, вместо серого неуклюжего летного костюма.

— А мы обернулись драконом совсем без усилий! — похвастались близнецы. — И птицы над парком нас даже не испугались.

— Я рад, что вам хорошо в Белом Мире, — сказал Оливул.

«Твой Мир полон доброты и объят жизнью!» — воскликнул Пэр.

— Теперь этот Мир принадлежит всем нам. Открою маленький секрет: птиц тут не было вовсе, и их появление — заслуга Данилы. Озеро я всегда считал самым холодным местом в парке, а воздух был надменным и несговорчивым. Воистину, Стихии находят избранников, как и предрекал герцог Ортский. И нам пришла пора прикоснуться к творению его мысли, друзья мои.

Они молча шли через парк. Гомон птиц растаял в пугающей тени деревьев, и опустившуюся вдруг тишину нарушал лишь приглушенный звук шагов да частое дыхание собак, бежавших по обе стороны от Данилы. Дорожка неторопливо вела вперед…

— Вроде бы уже близко, — обронил Оливул, когда Юлька собралась спросить, где же конец тропы.

— Ты никогда не ходил туда? — насторожились Грег и Гор.

— Никогда. Ортский не оставил дороги, но сказал, что для тех, кого Семь Стихий изберут плотью и кровью своей, путь будет открыт. И мы идем этим путем.

Тень расступилась, и перед друзьями возникла белая крытая ротонда, украшенная многочисленными барельефами и позолотой. Тропа оборвалась.

«И ни намека на дверь», — мысленным шепотом изрек Пэр.

Серафима приблизилась к стене, из которой выступал блестящий диск с изображениями символов Семи Стихий. Скала и чаша озера, горящий факел и закрученная лента воздушного вихря, стальной клинок и тонкая ветвь дерева воссоединялись в круге, обозначенном кометой. Помедлив, женщина-Посредник опустила руку на застывшую в каменном покое композицию. Раздался мелодичный звук, похожий на далекий колокольный звон, поверхность стены замерцала и растворилась, раскрыв внемиренцам неширокий вход. Каляда первой шагнула в темный круглый зал под величественным куполом, изображавшим вселенную. В бездонной пучине, озарив просторный павильон, зажглись сотни огоньков близких и далеких звезд.

— Тебя приветствует твоя Стихия, — тихо сказал Оливул. — Космос.

«А я — Воздух! — сообщил Пэр, растекшийся о всему залу. — Я знал и раньше, но теперь я чувствую его, я принадлежу ему и могу его направлять!» Юлька присела возле родничка, тонкая струйка которого вытекала из-под стены. Вода восторженно брызнула ввысь, окропив избранницу жемчужным дождем, и притихла в углублениях гранитного пола.

— Так вот оно что! Вода моя Стихия! — обрадовалась девушка и бережно прижала к лицу мокрые ладони. — Я тебя всегда, всегда любила!

«На твоих руках отображение, так сказать — физическое воплощение! — пояснил призрак, скользнув над подругой. — А как грандиозна Вода в Мироздании!» Под сводами арки похожей на грот Грег и Гор осторожно разравнивали тлеющие угли. Вдруг огонь взметнулся, объяв обоих языками буйного пламени, но, будто одумавшись, поник и послушно затаился возле ног Гай-князя.