Враждебные воды - Питер А. Хухтхаузен

Советский ролкер «Анатолий Васильев», 4 октября, 21.40

С момента прихода ролкера, или попросту контейнеровоза, в район аварии руководство спасательной операцией было поручено капитан-наставнику Льву Яковлевичу Будылкину.

Несмотря на несколько десятков лет, проведенных на море, ему до сих пор не доводилось спасать подводные лодки, но он был сейчас не только самым опытным капитаном, но и самым рассудительным и осторожным, что сейчас требовалось более всего. Кроме того, ролкер имел самую современную спутниковую радиосвязь, что тоже было немаловажным.

Буксировка в океане — весьма непростая операция, но если в роли буксира выступает обычное, то есть не приспособленное для этого грузовое судно, а буксируемый объект — аварийная, готовая взорваться в любой момент атомная подлодка, то можете представить, как чувствовали себя капитаны и их экипажи. Отдадим должное их мужеству и выдержке.

Подготовка к буксировке заняла гораздо больше времени, чем предполагалось. Пришлось переправлять стальной многотонный буксирный трос с «Галилео Галилея» на «Красногвардейск» — свой был слишком коротким. К тому же трехметровые волны океанской зыби мешали маневрам, и судам приходилось маневрировать в опасной близости друг от друга и особенно от лодки, прикрывая своими бортами спасательные вельботы. Со стороны это напоминало стадо китов, окруживших раненного вожака.

Нервное напряжение усиливало присутствие американцев. Их бесцеремонность граничила с откровенной наглостью и, в конце концов, была просто опасна.

Мало того, что «Орион» утюжил небо прямо над головами, он еще постоянно сбрасывал гидроакустические буи вокруг лодки, которые подбирал специально выделенный катер с «Бакарицы».

— Сколько же их у него в брюхе?! — матерились матросы, вылавливая очередной буй самодельным сачком. Обращались с ними весьма аккуратно, поскольку ходили слухи о том, что в них заложены взрывные ликвидаторы.

Надо отдать должное капитану американского буксира, который после первого же предупреждения отошел на достаточно большое расстояние и лишь внимательно наблюдал за происходящим вокруг лодки. И на том спасибо.

Наибольшую угрозу представляла невидимая в глубине стальная акула. Словно почуяв запах крови своего собрата, она как будто сошла с ума в ожидании его гибели. Казалось, ее перископ превратился в характерный плавник морского чудовища, а каждый круг все более приближал ее к неподвижной жертве.

К-219, 4 октября, 22.50

В какой-то момент Британов интуитивно почувствовал явную угрозу. И она исходила не от его лодки! Впечатление было настолько сильным, что слабые остатки короткого сна мгновенно улетучились.

Словно подброшенный невидимой пружиной, он взлетел на мостик и сразу посмотрел туда, куда надо.

Не более чем в ста метрах от корпуса его лодки с непозволительной для перископной глубины скоростью, грозящей загнуть набегающим потоком воды выдвинутый грязно-зеленый перископ, неслась четко видимая в прозрачной воде Саргассова моря черная огромная тень.

Окуляр перископа был направлен прямо на него, и, наверное, их взгляды встретились. Оба, как никогда раньше, почувствовали себя заклятыми врагами. Ненависть и злорадство одного, бессилие и оттого слепая ярость другого. Сволочь! Что тебе еще надо?! Вдруг мелькнула сумасшедшая мысль — если ракеты взорвутся, пусть это будет сейчас, немедленно — тогда и ему конец! Пусть хоть и ценой своей гибели, но он уничтожит врага!

Словно почувствовав это, американец резко отвернул в сторону, и лодка нырнула в глубину.

Американская подлодка «Аугуста»

Старпом с ужасом смотрел на своего шкипера. Недаром его считали непредсказуемым. Да нет, он же просто сумасшедший маньяк! Чего он хочет?! Какие инструкции он получил из Норфолка? Неужели и там все сошли с ума?!

— Убрать перископ! Лево на борт! Глубина сто метров! Самый полный вперед! — смертельно бледное лицо Вон Сускила и невидящие глаза более всего поразили тех, кто был рядом.

— Чего уставились?! Выполняйте! — голос сорвался на крик, и все операторы отвернулись и вжали головы в плечи, одновременно выполняя команды. Только старпом продолжал в упор смотреть на своего командира.

— Вы что-то не поняли, старший помощник? — прошипел командир.

— Да, сэр! То есть нет, сэр! Я все понял! — старпом тоже не выдержал его взгляда и уставился в палубу.

— Так-то лучше… — Казалось, Вон Сускил успокоился и вдруг снова взвился:

— Здесь командир я, и только я! И я ни перед кем не собираюсь отчитываться! Даже перед президентом! И тем более перед вами! И только мне доверено руководить операцией! Только мне! Ваше дело — выполнять мои приказы и молчать! Надеюсь, все меня поняли?

Молчание офицеров следовало считать полным согласием и безропотным подчинением. Жаль, что на борту не было замполита или особиста. Остановить шкипера было некому.

«Аугуста» стремительно уходила прочь от советской субмарины, но лишь для того, чтобы занять новую позицию для слежения. Или атаки?

«В случае оставления советской лодки ее экипажем быть готовым высадить группу захвата на ее борт с целью последующей буксировки в Норфолка,» — таковы были последние инструкции.

Если Вон Сускил рассчитывал напугать советского командира, то жестоко ошибся. Скорее он достиг обратного эффекта.

К-219, 5 октября, 01.40

Огромный солнечный диск, превратившийся к вечеру из золотого в багровый, неумолимо садился в океан. Британов нажал тангенту вызова на миниатюрной рации и вызвал на связь капитан-наставника.

— Говорит командир единицы. Лев Яковлевич, предлагаю отложить буксировку до рассвета. Как вы считаете?

— Это разумно, командир. Я согласен. Высылаю вельбот за вами и вашими людьми. У меня на борту обсудим детали буксировки. Как поняли?

— Понял вас. Но я остаюсь на лодке. Детали обсудите с моим старпомом.

— Добро. Кто останется с вами на борту?

— Никого. Я не могу и не хочу рисковать своими людьми. Прошу ваших указаний для всех судов: займите позицию вокруг лодки на десять-пятнадцать кабельтов. Прикройте меня.

— Обязательно прикроем. Но… оставьте на борту хотя бы пару человек.

— Нет. В случае чего я дам красную ракету.

— Хорошо. До связи.

Старый капитан давно бросил курить, но сейчас машинально протянул руку за сигаретой, глубоко затянулся и, ни к кому не обращаясь, сказал:

— Он мужественный человек.

— Да, несомненно. Но Москва настоятельно рекомендует оставить аварийную партию на лодке.

— Москва далеко. Он потерял уже четверых и не хочет рисковать больше ни одним. Он знает, что делает. Сколько времени прошло после взрыва?

— Почти двое суток.

— И где же их самолеты? Без средств защиты внутри лодки делать нечего.

— Москва обещала прислать их завтра утром.

— Хорошо. Будем надеяться, что хоть это они сделают.

На фойе заката с капитанского мостика был хорошо виден стремительно бегущий к неподвижной лодке спасательный вельбот. Южная ночь накрывала море. Она была одинаковой для всех