Валентайн - С. Сомтоу

— Как?! Он же даже не человек. — Но Брайен знал, где искать Терри после рассвета. И на этот раз ему придется сделать все самому. Как когда-то он сделал с Лайзой, своей племянницей.

По телевизору рассказывали о вчерашнем убийстве бездомной девочки — у мусорных баков у пиццерии. Это было так мерзко, так мерзко...

Леди Хит сказала:

— Наверное, мне пора домой. Я остановилась в квартире родителей в Западном Голливуде... они там не живут... мне надо хотя бы немного поспать, утром я собираюсь ехать обратно в университет... хотя уже почти утро. И знаете... мне почему-то не хочется оставаться в квартире одной... наверное... да, наверное, мне страшно. До смерти, до усрачки. До усрачки! И мне еще нужно позвонить родителям в Таиланд и рассказать о том, что я видела у Симоны; я думаю, что они заходят провести полный обряд изгнания злых духов, в этом смысле они у меня старомодные. Ой, не много ли я болтаю?

— Мы все сейчас много болтаем, — сказал Брайен, а про себя подумал: «Наверное, потому что звук собственного голоса — это единственное, что как-то удерживает нас от срыва». — Знаете что, а давайте поедем ко мне, выпьем кофе, поговорим. Просто я живу ближе всех, только холм переехать — и все.

— Да, — согласилась Петра. — Пересидим ночь, дождемся утра.

— А утром все будет уже не так страшно, — сказала Хит, но неуверенно.

— Да, — сказал Брайен. Он подумал о том, что еще час назад предвкушал, как они с Петрой займутся любовью — на всю ночь. Хотя бы в память о прошлом. А потом вдруг нарисовалась эта таиландка... Господи, какая она красивая, подумал он. И так хорошо держится. Даже теперь, перепуганная до смерти, она выглядела роскошно — ни единого волоска не на месте. Это была женщина, которая привыкла быть в центре внимания. Он даже подумал, что, может, в ее нежелании провести ночь одной в пустой квартире было и некоторое кокетство.

Близость этих двух женщин, старой знакомой и незнакомки, слегка возбуждала, но и тревожила тоже — из-за картин смерти и расчлененки на телеэкране.

— Только у меня там бардак, — честно предупредил Брайен.

— Я уберусь, — вызвалась леди Хит. — Я знаю, как наводить порядок. Хотя, конечно же, у нас в доме всегда были слуги. — Она проговорила все это с таким искренним рвением. Только теперь Брайен понял, какая она хрупкая и ранимая, и сразу проникся симпатией к этой девушке. И когда он взглянул на Петру, он увидел, что в ее глазах не было ревности. Между этими двумя женщинами установилась глубокая связь. Может быть, потому что они обе побывали на одном из знаменитых сеансов Симоны Арлета.

• потерянные •

Ну все, блядь, четыре часа утра, подумал Мэт Льюис. Свобода! Запереть кухню, выкинуть в мусорку невостребованные заказы — и домой спать.

Он снял передник с дурацкой эмблемой тайской пиццерии «Мандарин» и белую форменную рубашку, под которой обнаружилась майка с «Danzig». Потом он осторожно снял кепку с той же эмблемой пиццерии, выдавил на ладонь побольше геля и уложил волосы так, как надо — в псевдомогавский[58] гребень. Глупо, конечно, делать прическу, когда ты через час завалишься спать, но, етить-колотить, он хотя бы почувствует себя человеком.

Тайская пиццерия «Мандарин» работала круглосуточно и закрывалась только на шесть часов с четырех утра в ночь с воскресенья на понедельник; в десять утра в понедельник заведение опять открывалось. Понятное дело, уборки было выше крыши, собрать все дерьмо за неделю, но Мэта это не напрягало. Ему нравилось оставаться в пиццерии одному, и он всегда с удовольствием выходил в «мертвую» смену.

Слава Богу, что он устроился на ночную работу в Голливуде. Теперь ему не приходится сидеть дома и выслушивать постоянные вопли предков насчет его прически, одежды и музыки. Когда он возвращался домой, они уже спали, а когда он просыпался, их уже не было. И здесь ему доверяли. Ему доверяли ключи и кассу, доверяли ему запирать эту гребучую забегаловку. А предки не доверяют ему даже самостоятельно вынести мусор. Вечно стоят над душой и бдят. Блин, надо от них отделяться. Придется, конечно, впахивать на двух работах, да еще в школе к экзаменам надо готовиться, но зато не придется выслушивать, какой он «тупица и лодырь».

Мэт выключил везде свет, собрал все невостребованные пиццы — их было меньше обычного, а это значит, что сегодня у мусорных баков дежурит поменьше бродяг, — еще раз проверил, как заперта касса. Потом проверил переднюю дверь. Он, как всегда, выйдет через черный ход и выкинет пиццы по дороге к машине, припаркованной в двух кварталах. Он еще раз подергал ручку передней двери, чтобы убедиться, что дверь действительно заперта. Вчера ночью у них в переулке случилось убийство — какая-то жуткая расчлененка на сексуальной почве, — и хозяин пересрал не на шутку. Почему — черт его знает. Здесь каждый день кого-нибудь убивают, подумал Мэт. Ну, в смысле... сегодня ночью в Долине прибили какую-то попрошайку. Он по телику видел. Кошмар! Как будто ее пропустили через машинку для резки бумаги.

Он вышел на улицу и захлопнул заднюю дверь.

В переулке не было ни души. Из мусорных баков шел сладковатый запах гниющей пиццы. Странно. Обычно они не успевают загнить — их расхватывают мгновенно. И бомжей что-то не видно. Даже этого пьяного перца, папашки убитой девчонки, который обычно всегда валялся за мусоркой.

Было тихо. Ни звука. И темно, хоть глаз выколи — за исключением пятна желтого света из задней двери «Макдонаддса», который падал на заднюю стену, где какой-то кретин написал красной краской: «Недоумки из Солнечной Долины рулят». Вот уж действительно недоумки. Их район — в милях отсюда, чего бы им тут рулить. Хотя хрен его знает, подумал Мэт. Может, они набирают силу. В любом случае это опасный район — без базара. Если бы предки знали, где работает их драгоценный Мэтью, они бы давно уже обосрались из страха за дорогого сыночка.

Ни одного попрошайки. Странно. Обычно к этому часу они занимают позицию у мусорных баков. Как крысы-падальщики. Как вампиры.

Ну и хуй с ними, с бомжами, подумал он.

Но почему-то ему было не по себе. Может быть, из-за того репортажа про Джейни Родригес по телику, тоже телевизионщики молодцы — показали ее крупным планом. Обескровленное тело. Тот мудила, который ее прикончил, точно был извращенцем. Мэт невольно поежился. Если бы в переулке был хоть какой-нибудь звук — храп упившихся в хлам бомжей или гул генератора где-нибудь вдалеке! Но нет. Тишина. Мертвая тишина.

Он тихонько прошептал:

— Давайте, придурки, вот она — ваша пицца. Налетайте. Ну же, давайте. Понюхайте, как вкусно пахнет — папперони с анчоусами. Ням-ням-ням, объедение. Ну где вы все?