Черный замок над озером - Екатерина Островская

– На Нильского? – удивилась Женя.

– Да кому этот неудачник нужен, – сразу ожила бывшая сокурсница, – я про отца говорю. В него осенью стреляли, попали в руку. До сих пор пальцы не сгибаются. То есть сгибаются, но плохо. И у него тоже проблемы. Налоговая чего-то там накопала, был суд, и имущество описали. Наш дом в Комарово уже на торги выставлен. Наверное, из квартиры тоже придется съезжать. А куда – ума не приложу. Денег на новую у меня нет. Кстати, у тебя нет на примете богатого холостяка? Желательно, конечно, не очень старого… Хотя в моем положении выбирать не приходится.

– Таких знакомых у меня нет. Я же не Алла Пасюк.

Зря, конечно, она сказала это. Но Лиза поняла все правильно.

– Говорят, скоро суд будет, ей грозит пожизненное заключение. Ужас какой! А ведь я с ней всем делилась. Все рассказывала, у меня от нее тайн не было. А как теперь выяснилось, Нильский с ней встречался. Алка же мне говорила, будто ты его любовница. Представляешь, какая тварь?

– Ее жизнь жестоко наказала.

– Да она сама себя наказала, – не могла успокоиться Лиза. – И поделом ей. А то я с ней делилась самым сокровенным…

Бывшие сокурсницы беседовали минут десять. Лиза даже предложила сходить вместе в хороший ночной клуб, но услышав, что у Жени нет на это времени и средств, попрощалась.

Однако через минуту позвонила снова.

– Послушай, Лукошкина, а откуда ты моего отца знаешь?

Женя не успела ничего ответить, Гагаузенко не дала ей и секунды.

– А то он тут заявил, что жалеет о том, что я с тобой не дружила. Вроде того, что могла бы быть другой. И чем ему родная дочь не нравится? Я не против того, чтобы с тобой общаться. Давай как-нибудь все-таки в клуб сходим. У них на День святого Валентина обычно шикарная программа. В подарок каждой одинокой девушке мужской стриптиз на столе. А если мы пойдем вдвоем, то у нас будут два стриптизера. Представляешь, они такие накачанные!

– Я не одинокая, – призналась Женя.

– Все равно пойдем вдвоем, – настаивала Гагаузенко. – Не пожалеешь, потом мне спасибо скажешь. Почти полтора месяца осталось, подкопи денег – и сходим.

– Да не хочу я в клуб идти, – отговаривалась Женя.

– Почему ты такая некомпанейская? Вроде не уродина, а ведешь себя…

– Я беременная, – призналась Женя.

Лиза замолчала, а потом спросила недоверчиво:

– Правда, что ли? Зачем тебе это?

– Полюбишь мужчину и поймешь, – сказала Женя и, не прощаясь, отключила телефон.

Глава 29

– Что УЗИ показало? – спросила Виктория Владимировна, как только Женя вошла в ее квартиру.

– Скорее всего мальчик, – ответила Женя, – точно известно будет после двадцатой недели.

– Так я тебе с самого начала это говорила.

Женя сняла дубленку и сапоги, прошла в комнату и увидела сидящего на диване генерала Миронова. Тот сразу поднялся.

– Здравия желаю! – отчеканил бравый военный. И добавил: – С Днем святого Валентина.

– Вы разве отмечаете? – удивилась Женя.

– Я? – переспросил генерал. И мотнул головой: – Нет, конечно! Но раз люди празднуют, то и я готов. Долго, что ли, открытку написать?

Только сейчас Женя заметила букет на столе и открытку-валентинку.

– Может, шампанского по этому поводу? – предложил генерал.

– Женя не пьет, – напомнила мама.

– Но мы-то можем отметить наше событие?

Виктория Владимировна чуть смущенно посмотрела на дочь и призналась:

– Иван Иванович сделал мне предложение, и я согласилась стать его женой.

– Ура! – воскликнула Женя. – По такому поводу и я глоточек сделаю. Надеюсь, моему мальчику это не повредит.

Герой России вышел на кухню и вскоре вернулся с бутылкой шампанского и бокалами. Быстро откупорил бутылку, разлил вино.

– За новую семью! – провозгласила Женя.

– Парень – это хорошо, – произнес генерал после того, как они с Викторией Владимировной выпили шампанское. – Я всю жизнь мечтал о сыне, а родилась дочка. Девочка хорошая, конечно, но девочка все-таки.

Мужчина посмотрел на Женю.

– Сама-то рада?

– Я счастлива, – ответила та.

Виктория Владимировна вздохнула и поинтересовалась тихо:

– Сергей не объявлялся?

Женя покачала головой.

– Ну и ладно, – успокоил всех генерал. – Объявится – хорошо, нет – еще лучше. Мы нашего парня сами воспитаем. Я его научу с парашютом прыгать, стрелять и драться как следует. Потом отдадим его в кадетский корпус. Там начальником мой хороший приятель, я его еще по Афгану знаю. Сделаем из парня офицера, настоящего мужика.

Виктория Владимировна вздохнула, но генерал этого не заметил.

– А сначала сам займусь его воспитанием. По утрам физзарядка, пробежка, обливание холодной водой. По субботам большая приборка. Научу его машину водить, танк и бронетранспортер. На артиллерийский полигон будем ездить, пусть научится с детства работать с буссолью и дальномером, будет давать установки для стрельбы. Прицел девятнадцать, правее ноль пять… батарея, беглым три снаряда…

– Успокойся, Ваня, – сказала ему Виктория Владимировна, – пусть лучше Женечка расскажет, какие у нее новости.

Женя поняла, что мама просит ее сказать хоть что-то, чтобы прервать красноречие Ивана Ивановича, расписывающего будущее еще не родившегося ребенка.

– Новостей много, – начала она, – и все разные. Бывшей моей сокурснице и бывшей вице-мисс России Алле Пасюк…

– Помню такую, – успела вставить Виктория Владимировна, – хорошая девочка.

– Так вот, на прошедшей неделе состоялся суд: хорошей девочке дали пожизненный срок.

– За что? – удивилась мама. – Ты шутишь?

– Шучу, конечно. Но отвечу на первый твой вопрос: за то, что хотела меня убить.

– Ну у тебя и шутки…

– Ее муж Кэлман, не дожидаясь суда, еще в ноябре, продал квартиру, машины и перебрался в Молдавию, где стал лидером партии молдавских патриотов и начал ратовать за воссоединение с Румынией. А потом в прессе появились разоблачения, в которых говорилось о том, что в свое время Кэлман был внештатным сотрудником КГБ и сдавал лучших представителей молдавской нации, которые хотели того же самого. По слухам, Василий Никифорович сбежал в Румынию, где был арестован, и теперь решается вопрос о его экстрадиции на родину для предания суду.

– Что ты ужасы какие-то нам рассказываешь? – возмутилась мама. – Что-нибудь веселое есть?

– Есть и веселенькое. Небезызвестный некоторым Слава Нильский решил стать певцом, напел диск. Но после беседы с продюсером отказался от своей затеи: видимо, не до конца потерял свое мужское достоинство. Его бывшая жена Лиза Гагаузенко выходит замуж за стриптизера, который пока не знает, что будущая супруга и ее папа разорены.

– Женя! – остановила дочку Виктория Владимировна. – Я прошу тебя быть серьезной в такой день. Про себя скажи что-нибудь.

– А про себя мне сказать нечего, кроме того, что я люблю Сережу, а его нет. Вторую неделю живу в его квартире, сплю в его кровати, а он не приходит. Я смотрю в телескоп на Луну и надеюсь отыскать его там… Но не нахожу… – У Жени задрожал голос. – И помочь мне никто не может.

Женя заплакала уже откровенно, ладонями вытирая слезы.

– Ну вот, опять двадцать пять! – расстроился генерал. И поспешил утешить: – Я ведь сказал, у тебя и у твоей мамы есть мужчина, который сделает вашу жизнь счастливой.

– А я не хочу быть счастливой. Я хочу только одного – чтобы Сережа был рядом. Все равно какой: бедный, больной, безногий. Лишь бы рядом.

Она уже рыдала.

– Ваня, срочно вызови врача! – приказала генералу Виктория Владимировна.

И Герой России рванул к телефону.

– Не надо врача, – остановила его Женя. – Просто я не плакала давно, а иногда это полезно.

– Слезами душа умывается, – закивал Иван Иванович. – Так в народе говорят.

А мама Жени посмотрела на него с удивлением.

Иван Иванович лично отвез Женю домой. Он вел машину очень осторожно, пропуская лихачей, рискованно подрезавших его «БМВ», заранее включал поворотник, намереваясь поменять ряд. Один раз только затормозил резко – уходя от столкновения с выскочившим навстречу автомобилем.

– Вот… – начал он. Но, покосившись на сидевшую рядом Женю, не договорил.

Въехали во двор и припарковались как раз рядом с машиной Сергея, накануне побывавшей в автомойке. Женя вышла из «БМВ» и погладила чистой бок «Лендровера». И тут с неба начали падать редкие легкие пушистые снежинки. Женя поймала одну на перчатку, а потом слизнула ее, как в детстве, когда хотела загадать желание. И направилась к крыльцу.

– Ты, главное, не расстраивайся, – посоветовал шедший рядом генерал, – знай, что мы всегда поможем, ежели что.

Женя ступила на заснеженные ступени крыльца и, не поднимая головы, заметила, что возле двери кто-то стоит. То есть увидела ноги, обутые в новенькие летние туфли из оленьей кожи, подняла голову и обмерла. А может, не успела обмереть, потому что сразу бросилась Сергею на шею, обхватила его двумя руками и прижалась.