Следующий апокалипсис. Искусство и наука выживания - Крис Бегли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До того, как я досконально изучил дорогу и купил шины получше, мы застревали едва ли не каждый день. На проведение исследований я получил пару грантов, но бюджет был ограничен, и каждая мелочь имела значение. Моей команде платили независимо от того, чем мы занимались, будь то археология или откапывание грузовика. Однако я никогда не сомневался и не сожалел о своем выборе. Это было лучшее решение, какое я мог принять. Я безумно благодарен пайя за то, что они помогли задокументировать относительно новые места, на которых расположены археологические памятники. Они знали о каждом крупном объекте в тропическом лесу и по большей части были скромными, забавными и милыми.
В Гондурасе я не оказывался в ситуации на грани выживания и не переживал катастрофу. Мне нравилось в этой деревне, нравился темп жизни и то, как мы проводили время. Именно там я овладел многими навыками, которые сейчас преподаю на курсах по выживанию. Однако наиболее ценным оказался урок, который будет незаменим в любом из вероятных апокалиптических сценариев, — важность социальных навыков и связей. Я узнал от представителей племени пайя так много потому, что мы были друзьями, жили вместе и какое-то время у нас была общая жизнь.
Моя жена выросла в Гондурасе, в маленькой деревушке без электричества и водопровода. Когда мы вместе смотрим постапокалиптические фильмы, она комментирует события, которые люди привыкли считать катастрофой (например, отключение электричества). Ее озадачивает реакция на внезапные перемены. В детстве перемены настигали ее очень часто, неожиданности случались то и дело, а материальные блага были в лучшем случае временными. В ее юности планы на будущее выглядели совсем иначе, чем для меня, ребенка из Кентукки. Наше с ней понимание катастрофы сильно разнится даже после всего времени, что мы провели вместе в родных местах.
Для моей жены перемены неизбежны, и они не вызывают у нее меланхолии или сожаления. Когда я обсуждаю с ней эту книгу, она отвергает предположение, что радикальные перемены — это своего рода трагедия или коллапс. По ее мнению, крах общественной системы следует переосмыслить и начать видеть в нем возрождение общества. Это делается не для того, чтобы снизить значимость катастрофы или трагедии, а для того, чтобы понять: в подобных явлениях нет ничего нового. Они происходили на протяжении всей истории человечества. «Апокалипсис» — не тайна. Небольшие «апокалипсисы» мы наблюдаем каждый день, и у нас имеются археологические и исторические свидетельства постоянных изменений в каждый период истории. Перемены происходят всегда, но не все с ними справляются. В этой главе я рассмотрю археологические, исторические и современные свидетельства катастроф, исследую, кто останется в живых и будет процветать, а кто нет, и от каких ситуаций и навыков зависит результат.
Археологи редко могут идентифицировать людей из прошлого или даже опуститься до масштаба отдельного человека. Мы исследуем группы, сообщества. Иногда мы встречаем результаты индивидуальных действий и видим памятники или иконографию, которыми окружали себя влиятельные элиты или лидеры. Глядя на оставшиеся после человека предметы, мы можем с определенной долей вероятности предположить, каков был его статус и какое место он занимал в тот или иной момент времени, но собрать воедино историю жизни невероятно сложно. Чтобы узнать, какие люди выживают после апокалипсиса, придется изучить примеры из истории и современности, воспользовавшись разного рода данными и документацией.
Преимуществом могут стать определенные физические качества, уровень общей физической подготовки, включая то, насколько вы сильны, насколько вы выносливы и насколько вы подвижны. Опыт показывает, что значительное улучшение физической формы возможно за очень короткий срок, поэтому разница между здоровым и крепким человеком и обычным представителем популяции может резко сократиться в первые недели после катастрофы. Когда я переехал из Чикаго в сельскую местность в Гондурасе, моя городская жизнь сменилась жизнью в деревне, где активный физический труд, многочасовая ходьба, ношение грузов и работа с лопатой или мачете — неотъемлемая часть повседневности. В начале мне было невыносимо, но спустя две недели я и думать забыл об этих неудобствах. В первые несколько дней или недель после катастрофы особенно важно быть в форме, но большинство из нас быстро адаптируется к новым физическим требованиям. И ваши социальные атрибуты будут важнее физических навыков.
Когда мы думаем о факторах, способных повлиять на то, выживите вы при столкновении с теми или иными проблемами или нет, мне сразу приходят на ум социально-экономический статус, национальность, раса, пол и сексуальность. Некоторые из этих переменных, такие как социально-экономический статус, могут влиять на доступ к предметам, которые делают выживание более возможным или простым, но все эти факторы обуславливают то, как вас воспринимают и как с вами обращаются. А это, безусловно, влияет на результат.
Давайте подробнее разберем социально-экономический статус. Чем богаче человек, тем больше у него привилегий и тем меньше препятствий на пути к выживанию. Сюда относится доступ к медицинскому обслуживанию или технологиям, но также привилегии влияют на то, примет ли вас определенная группа или социальный класс. Я знаю, какую реакцию вызвали бы некоторые из моих деревенских родственников в определенных городских, академических кругах, поскольку их внешний вид, манера поведения или акцент обозначили бы их как аутсайдеров. Будучи ребенком, я наблюдал это постоянно. Во время учебы в колледже профессор посоветовал мне избавиться от южного акцента, потому что он мне сильно помешает. Это был хороший совет, и верно, что такие характеристики, как акцент и манера речи, формируют у людей определенный образ. Я несколько раз испытывал это на себе, когда мой кентуккийский диалект сильно выделялся. Был один особенно вопиющий случай. Я пришел на вечеринку аспирантов со своим другом, почти никого из других приглашенных я не знал. Весь вечер мы болтали, шутили и знакомились друг с другом. После того, как была достигнута определенная степень дружелюбия и доверия, одна из аспиранток, девушка с северо-востока Соединенных Штатов, сказала мне: «Как же странно слышать такие остроумные и мудрые вещи, произнесенные с таким акцентом!» Никто из тех, кто стоял рядом, никак не отреагировал, возможно, не осознавая оскорбления, скрытого в этом двусмысленном комплименте. Я ответил, что нет ничего необычного в том, чтобы слышать подобные комментарии, произнесенные с ее акцентом. Этот случай не был уникальным или особенно значимым и не оказал существенного влияния на траекторию моей жизни. Однако в другой ситуации, когда люди будут решать, принадлежите вы их
