Опоздать на казнь - Фридрих Незнанский

— Я тебя найду. Я запомнил номер твоей машины. Если с моей женщиной что-то случилось — я убью тебя как собаку.

— Да что с ней случится? — пробормотал бедолага. Бумажник он решил чеченцу не показывать — и так прогорел!

Джабраил и его люди отправились по следу Ирины. Решили начать с больницы, а если она там не обнаружится — обойти все окрестные дома. Щеку воина ислама жег несправедливый удар командира. О таком не забывают.

— Мне сказал один человек, что моя женщина здесь, — заявил Джабраил, глядя в глаза Павлу Владимировичу. — Ты знаешь, где она?

— Тут много женщин, — врач решил сыграть в сурового, но туповатого эскулапа. — Какая из них твоя? Как твою зовут?

Джабраил задумался. Не может же он не знать имени своей женщины!

— У нас много пациенток. Приемные часы начинаются после обеда. Подождите на скамеечке, пациенты выйдут погулять, и ваша женщина вас узнает.

— Моя не выйдет. Ей плохо очень.

Павел Владимирович струхнул. Он теперь не сомневался, за кем именно приехали чеченцы, но виду не подал.

— Вы знаете, беременных у нас нет! — деланой глупой улыбкой маскируя страх, произнес он.

— Она не беременна. Она на машине каталась и упала. Ее в больницу отвезли.

— Знаете, у нас тут есть неподалеку еще одна больница, — пробормотал Павел Владимирович, — за Выхухолью, в ту сторону…

— Он ее в эту сторону отвез. Где она?

— Кто? Вы хоть имя назовите, мы у сестры сейчас спросим.

— Сестра! — повелительным тоном крикнул Джабраил. Никакая сестра к нему, понятно, не подбежала. Здесь были другие сестры и другие законы.

— Мы зовем ее Гюльнара, — наконец сказал Джабраил, вспомнив имя своей любимой жены. — Она собирается принять ислам. Но документами пользуется старыми. Когда мы сошлись, она велела забыть ее нечистое имя, и я забыл. Она очень хотела.

— Гюльнара. Очень красивое имя, — осторожно заметил Павел Владимирович, — но у нас нет пациентки с таким именем. Правда, Надюша? — окликнул он пробегавшую мимо медсестру. — Гюльнара к нам в последние дни не поступала?

— Нет, не поступала, — отмахнулась та и побежала дальше.

— Она вчера должна была поступить. Покажи список больных.

— Вы же все равно не знаете, как зовут вашу жену, — попробовал увильнуть Павел Владимирович. Но Джабраил достал из-за пазухи револьвер и показал перепуганному врачу.

Они попятились к столу, за которым день и ночь должна сидеть дежурная медсестра. Но Клава вероломно покинула пост и пошла в клизменную — разводить спирт. Джабраил стал изучать журнал приема больных. Павел Владимирович стоял рядом, наклонившись к нему, барабанил по столу тонкими нервными пальцами, соображая, как бы отвадить незваных гостей. Ради покоя и спасения пациентов он готов был на многое, жизнью, конечно, жертвовать не хотелось, но если придется…

Ему так и виделись заголовки всех центральных газет: «Врач в одиночку противостоял троим вооруженным бандитам». Только вот уверенности в том, что после его гибели в больнице воцарится покой и чеченцы уберутся в тот ларец, из которого выпрыгнули, у него не было.

В журнале приема больных значилось всего три фамилии.

— Ирина Галковская, — указал пальцем один из чеченцев, — Ирина, профессор…

Джабраил ущипнул себя за ляжку! Как это Махмед, тупоголовый Махмед оказался сообразительнее его! Ну конечно же! Ирина — так звали женщину, которой профессор поручил похитить осмий.

— Это она, — сказал Джабраил. — Где моя женщина?

— Она выписалась. Мы перевязали ей ногу, и утром ее уже не было.

— Куда она выписалась?

— Я не знаю. Это было не во время моего дежурства.

— Понятно. Спасибо, — сказал Джабраил, сообразив, что от этого толку не добьешься.

Бойцы недовольно пошли за ним.

— Ты ему поверил? — спросил Махмед, когда они вышли на крыльцо.

— Нет! — прошипел Джабраил. — Я думаю!

Павел Владимирович вытер со лба пот и пошел в клизменную.

Клава нацедила ему спирта.

Джабраил же, убедившись в том, что путь открыт, прямиком пошел к кабинету главврача.

Зигмунд Федорович сидел за столом, разглядывая последний журнал по психиатрии — он на досуге интересовался этой областью медицины, как вдруг в кабинет вошли трое чеченцев.

— Где Ирина Галковская? — спросил Джабраил, приближаясь к нему.

Двое других закрыли дверь и загородили проход.

— Кто вам позволил? — высоким голосом спросил Хухеев.

— Я задаю вопросы, — жестко сказал Джабраил.

— О ком вы говорите? — снова спросил Хухеев, шаря в ящике стола в поисках скальпеля.

— Руки на стол. Вот так. Теперь сядем, поговорим как мужчины.

Джабраил пододвинул себе стул, сел. Достал револьвер.

Хухеев струхнул не на шутку.

— Что вы хотите знать?

— Вчера к вам пришла женщина, которая пострадала в автомобильной катастрофе.

— Ее привезли, — уточнил Хухеев.

— Кто?

— Наш, местный. Подобрал ее в лесу и привез. На телеге.

— И где она теперь?

— Она была не в себе. Просила позвать следователя.

— Следователя? — напрягся Джабраил. — И что?

— Я не хотел… Но мои подчиненные настояли.

— Знаю я этих подчиненных, — вспомнил Джабраил о стойком Павле Владимировиче. — Настоящий мужчина. Достойный противник. Мог бы быть хорошим воином. Не то что ты.

— Они настояли, — продолжал Хухеев, угодливо улыбаясь, — чтобы я вызвал следователя.

— И вы вызвали?

— Да. Я был вынужден. Вы же видели его. Он бы не отступился. И я позвонил, вызвал следователей. Их было двое — мужчина и женщина. Они приехали, все осмотрели, опросили персонал. Ирина была без сознания. Наутро приехала машина «скорой помощи» и ее увезли в город.

— Куда именно? — напрягся Джабраил.

— Я не знаю. Увезли на машине «скорой помощи». В какую-то больницу. У нее же было сотрясение мозга, ребро сломано и поранена нога. Мы не могли здесь оказать помощь. Возможно, ее уже нет в живых, — услужливо добавил Зигмунд Федорович.

— А как же ваш врачебный долг?

— Мы делали все, что могли.

— И вы даже не поинтересовались, куда ее везут?

— Все произошло так быстро.

— Хорошо, старик. Ты сказал. А теперь буду говорить я. Нас здесь не было. Мы пришли, поговорили с твоим подчиненным и ушли. Мы ничего не знаем. Ты выведешь нас через черный ход.

— Хорошо. Я сейчас, — засуетился Хухеев. — Только откройте дверь.

— Ты не понял. Совсем никому нельзя говорить, — сказал Джабраил. Он подошел к столу и уставился на Хухеева.

— Я уже забыл! — пискнул тот.

— Если нам помешают, я вернусь. Но я буду не один. И тогда тебе не помогут ни твои воины, ни твои связи.

Запуганный главврач сделал все, что ему было приказано. Он вывел чеченцев через черный ход и даже помахал им вслед рукой. А сам вернулся к своему журналу. Очень любопытный феномен — борцы за идею, не так ли?

Джабраил и его люди тем временем уже неслись к ставке Гучериева.

— Вы не ходите со мной, — сказал он своим спутникам. — Вы не виноваты. Пусть меня коснется гнев командира.

Гучериев выслушал доклад своего воина со спокойствием.

— На все воля Аллаха, — неожиданно философски заметил он. — Женщина ударилась головой. Она была без сознания. Если менты ее не раскололи сразу, значит, у нас есть еще время. Я верю, что мы успеем выполнить намеченное. Когда ты привез осмий, я понял, что теперь все будет так, как задумано сначала. Профессор доделает бомбу. И оружие, способное отомстить врагам, будет в наших руках. А если они найдут нас, если приедут сюда — мы будем отстреливаться до последнего патрона. Мы заставим их поверить в то, что нас невозможно поставить на колени!

— Да, командир! — кивнул Джабраил.

— Но ты все же съезди в город и пройдись по больницам. Ты знаешь ее имя, а они очень много значения придают имени. А теперь — сядь со мной. Посмотри вокруг. Скоро бомба будет готова, и мы уедем отсюда. Но мы вернемся. И когда мы вернемся, таких, как этот смелый врач, который не побоялся троих лучших воинов ислама, надо будет сделать нашими друзьями. Жаль, что он всего лишь доктор. Мне было бы интересно с ним поговорить.

— Прикажешь привезти его сюда?

— Нет, зачем, мне хватит профессора. Кстати, его сегодня кормили?

— Я пойду узнаю.

Джабраил удалился, а Гучериев полузакрыл глаза и задумался о том, как именно они будут превращать в своих друзей самых смелых мужчин этого города. Хорошо, что таких не очень много. Хотя жаль этих людей. Они вырождаются.

Одна из «сестер» принесла Гучериеву фрукты.

— Послушай, мы ведь не вырождаемся? — спросил ее командир.

«Сестра» отрицательно покачала головой, и Гучериев увлек ее в дом, закрывая за собой все двери. Вырождаться нельзя! Надо возрождаться во имя героических побед будущего времени и Великой Ичкерии, что раскинется от Черного до Каспийского моря.