Илион. Город и страна троянцев. Том 2 - Генрих Шлиман

Рис. 1429, 1430. Бронзовый топор. (Примерно 1:3 натуральной величины. Найден на глубине 6 футов)

Месье Эрнест Шантр, помощник директора музея Лиона, послал мне анализ одного из этих боевых топоров, который провел знаменитый химик месье Дамур из Лиона. Я пробурил топор и послал ему стружки.

Итак, говоря о хронологии этого лидийского города, я полагаю, что любой археолог признает, что все предметы, которые мы рассмотрели, и в особенности керамика, говорят о ранней стадии цивилизации. Более того, здесь все еще использовались вазы с бараньими рогами и ручки ваз с длиннорогими коровьими головами, из которых, видимо, произошли выпуклости на древнейших этрусских вазах, в то время как от длиннорогих коровьих голов мы можем проследить знаменитые двурогие или похожие на полумесяц ручки ваз, обнаруженные в террамарах и в других местах в Центральной Италии. Ваз с бараньими рогами или ручек с длиннорогими коровьими головами никогда не было найдено в террамарах; однако это никоим образом не доказывает, что лидийский город на Гиссарлыке должен был существовать ранее, чем озерные поселения, близ которых формировались террамары; поскольку вазы с выпуклостями или с ручками-полумесяцами могли существовать в итальянских террамарах веками, в то время как вазы с бараньими рогами и ручками в виде коровьих голов, от которых они произошли, продолжали использоваться в лидийском поселении в Гиссарлыке. Однако совершенно достоверно то, что иммиграция этрусков в Италии произошла до дорийского вторжения на Пелопоннес[273], которое, как уже объяснялось на предыдущих страницах, стало причиной эолийской эмиграции в Троаду.

Насколько мне позволяли имеющиеся у меня сведения, я добросовестно описал те предметы из найденных в слое между пятым доисторическим городом и руинами эолийского поселения, которые относятся к лидийскому городу. Теперь я приступаю к описанию седьмого города – греческого Илиона.

Глава XI

Седьмой город: греческий Илион, или Новый Илион[274]

§ I. Руины города

Основатели Нового Илиона построили свой город к юго-востоку от Гиссарлыка[275] и использовали этот холм в качестве своего акрополя и места, где располагались их святилища. Возможно, они поступили так по трем причинам: во-первых, потому, что они осознавали тот факт, что здесь некогда стояло святилище Афины, а также дома последнего царя Трои и его сыновей, и именно здесь была решена судьба священного Илиона, и поэтому религиозное благочестие помешало им использовать это место для мирских целей; во-вторых, поскольку Гиссарлык имеет мощную природную защиту и удивительно удобно расположен для акрополя; и, в-третьих, потому, что новых поселенцев было слишком много, чтобы на таком небольшом пространстве строить новый город. Это объясняет тонкость греческого слоя руин на Гиссарлыке, редкость предметов человеческой деятельности, даже фрагментов керамики, и изобилие терракотовых фигурок и круглых кусочков терракоты в виде часов с двумя отверстиями, которые здесь заменили доисторические пряслица и, судя по всему, наряду с фигурками служили вотивными приношениями. В память о старом акрополе, ошибочно отнесенном Гомером к Илиону, который, как, возможно, считали новые поселенцы, занимал тот же самый холм, Гиссарлык отныне был назван Пергамом или Пергамом Приама, как называет его Геродот[276].

Первые священные постройки, сооруженные здесь новыми поселенцами, нам практически неизвестны. Первое упоминание о храме мы находим у Геродота, который повествует, что Ксеркс во время своего похода на Грецию (480 до н. э.) отправился туда, чтобы принести жертву Афине Илионской[277]. Страбон говорит, что этот храм вплоть до времен Александра Великого был малым и незначительным (μικρὸν καὶ εὐτελές)[278]. К нему и к другим древним храмам, построенным эолийскими поселенцами, возможно, принадлежат многочисленные обработанные блоки из известняка, зачастую с грубыми скульптурами, которые я нашел встроенными в стены позднейшего времени.

Из последующего, роскошного храма Афины, построенного Лисимахом и разрушенного отчасти или полностью Фимбрией и восстановленного Суллой[279], мало что спаслось от благочестивого усердия ранних христиан, и никаких следов его выше уровня земли мы не видим. Барабаны его коринфских колонн с их прекрасными капителями, все – из белого мрамора, были использованы для строительства оборонительной стены; барабаны были скреплены цементом. В моем раскопе на юго-восточной стороне мне пришлось пробиться через эту стену, которую посетители могут увидеть справа и слева от этого раскопа[280]. Барабаны, которые я извлек, можно увидеть: они поставлены у входа в раскоп.

От самого храма я нашел на месте только фундамент; нигде он не уходит глубже чем на 61/2 фута. Пол, состоящий из известняковых плит, выложенных на двойной слой того же камня, был покрыт плодородной почвой глубиной от 1 до 3 футов. Это объясняет полное отсутствие целых скульптур, поскольку любые находившиеся здесь скульптуры должны были лежать на поверхности, пока их не уничтожили религиозные фанатики или вандалы. Это также объясняет огромное количество фрагментов статуй, которые покрывают весь холм. Судя по фундаментам, длина храма составляла 288 футов и 721/2 фута в ширину; он был ориентирован на востоко-юго-восток 1/2 на восток. Суровая необходимость вынудила меня разрушить большую часть этих фундаментов, чтобы раскопать доисторические города; однако посетители могут увидеть некоторые их остатки на северо-восточной и юго-западной сторонах моего большого раскопа, который разрезает холм с юго-востока на северо-восток. Длинная эллинская стена на южной стороне (см. план в разрезе IV, под буквой U) также относится к этому храму и, судя по всему, служила ему оградой; то же можно сказать и о четырехугольной эллинской постройке в форме башни; однако я не могу сказать, для чего она могла бы служить храму. Посетители могут видеть, что она стоит непосредственно на обугленном пепле и руинах третьего, сожженного города. Из других храмов я нашел только большие руины дорического храма Аполлона на склоне холма с северной стороны[281]; однако, как ни странно, ни один камень не находился на своем месте. Один красивый блок-триглиф этого храма, который я опишу позже, был найден на глубине 3 фута ниже поверхности на северном склоне; другой, неоконченный блок-триглиф – на плато близ поверхности. Кроме того, во время моих раскопок на плато холма я нашел фундаменты многих других построек из больших обработанных камней, одна из которых была длиной 59 и шириной 43 фута. В этом последнем здании или рядом с ним я нашел три надписи, которые, судя по всему, висели на нем, и весьма вероятно, что это был булевтерий, или дом совета. Другие дома могли быть храмами или домами верховных жрецов. Однако моей целью было раскопать Трою, и поскольку я не мог этого сделать посредством туннелей или оставить все эти руины висеть в воздухе над нашими головами, то я был вынужден – к большому моему сожалению – уничтожить их и сохранить только те из них, которые, как я посчитал, представляют большой интерес для науки.

Из оборонительных сооружений, которые я могу отнести к эпохе, предшествующей македонскому периоду, я могу упомянуть только нижние слои кладки большой башни, на которую я наткнулся в моем северо-западном раскопе[282]. Вся верхняя часть этой башни состояла из больших обработанных камней, возможно относящихся ко времени Лисимаха. Часть ее все еще можно видеть на юго-западной стороне того же раскопа[283]. Поскольку большая стена, построенная Лисимахом вокруг холма, оказалась полностью скрытой, то она хорошо сохранилась: в среднем ее высота составляет около 12 футов и толщина – 10 футов; она состоит из больших, хорошо обработанных блоков известняка, выложенных друг на друга без какого-либо раствора, на большинстве их начертана монограмма[284]. Поскольку буква не всегда одна и та же (например, на одном камне может быть Σ, а на другом Υ или Δ), то я полагаю, что это пометки из каменоломни. Чтобы открыть раскопы, мне, к несчастью, во многих местах пришлось пробиваться через стену, как, например, в точках Z Восток и Z Запад, а также R на плане I. В других местах мне пришлось полностью снести ее на большие расстояния, как, например, в пунктах N N и V (план I); но даже в этом случае весь нанесенный мною ущерб ограничился в общем и целом примерно одной шестой частью всей окружности стены вокруг Гиссарлыка. Итак, любой, кому захочется откопать оставшуюся часть стены, найдет, что около пяти шестых ее хорошо сохранились. Великолепным образцом архитектуры Лисимаха является башня на западной стороне моего большого северного раскопа, представленная под буквой F на сопровождающем рис. 1431. D помечена стена более позднего времени. Посетители могут увидеть, что башня была воздвигнута на руинах, которые покрывали на глубину до 35 футов верх древней стены, помеченной B, и поддерживающей стены, помеченной А на рис. 2 (Кн. 1. С. 63). Я особенно рекомендую посетителям осмотреть наклонный слой руин, который показан на рис. 1431, и обратить внимание на его толщину и материалы, из которого он состоит. Поскольку все слои, в которых встречается мрамор, относятся к Новому Илиону, то можно увидеть, что скопление греческих руин здесь особенно велико. Возможно, все мраморные осколки датируются той эпохой, когда были вытесаны мраморные блоки для коринфского храма Афины и дорического храма Аполлона. От стен вокруг Илиона, построенных Лисимахом и, возможно, только починенных Суллой, то тут, то там сохранились только части; однако с помощью черепков и фрагментов мрамора, которыми усеян весь участок, где располагался Новый Илион, этого достаточно, чтобы позволить посетителю увидеть всю окружность города.