Территория моей любви - Никита Михалков

Никита Михалков в роли гусара Минского в фильме Сергея Соловьева «Станционный смотритель». 1972 г.

Марианна Кушнерова, сыгравшая дочку Вырина – Дуню, была очень милой, хорошо сложенной девушкой, которая чудно выглядела в костюмах того времени, хотя чрезвычайно мало понимала, что она делала. Но была тиха, скромна и выполняла все, что требовал от нее режиссер, – настолько, насколько могла.

Я играл ротмистра Минского – заезжего столичного офицера, Дуниного соблазнителя. Этот проходной, по сути, в пушкинской повести образ мы с режиссером Сережей Соловьевым решили немного развить, причем даже не сочиняя ему лишних слов. Вообще мы решили как-то очеловечить его роман с Дуней, подарив развитие их отношениям, – и появилась игра в снежки, комичные конные проезды Минского в валенках по двору перед Дуней и многое другое…

На этих съемках произошла одна очень серьезная ситуация, которая могла закончиться настоящей трагедией.

Снимали мы около Первого конного завода. Хотя было начало весны, еще стояли морозы. И пока готовились съемки, тройка, которая была запряжена в сани, ждала в декорации (по сюжету – во дворе этой станции). И, несмотря на настоятельные просьбы конников о том, чтобы периодически «прогревать» лошадей, потому что они мерзли и нервничали, у всех нашлись, как это часто бывает в кино, более важные занятия.

Володя Чухнов, оператор фильма, должен был одним куском снять, как мы садимся в кибитку, прощаемся с Выриным и уезжаем. Для этого Володя с камерой в руках должен был вместе с нами «выплыть» из станционного дома, мягко проследовать дальше и зафиксировать, как мы прощаемся с Выриным и забираемся в кибитку…

Все тогда ждали такого чуть-чуть «режимного времени» – самого начала заката, чтобы была такая красивая, полупрозрачная, голубая морозная даль. Насколько помню, задача еще заключалась в том, чтобы не дать коням заранее затоптать дорогу, потому что снега было совсем немного. Поэтому лошадей не выводили и не прогуливали. (То есть, возможно, не согревали их еще и из этих соображений.)

…И вот Володя с камерой поднялся на козлы, спиной к лошадям, продолжая нас снимать. Мы с Марианной тоже забрались в возок. Но, едва кучер стегнул по лошадям, они сорвались с места с такой силой и яростью, что Володя вместе с камерой кувыркнулся в снег, а мы завалились к спинке кибитки, которая на ходу стала опасно крениться. Кучер, естественно, следом за Володей свалился с козел, хотя еще немного проволокся за возком, вцепившись в вожжи…

Обезумевшие от страха и холода, лошади несли со страшной силой и, кажется, заводили друг друга.

Они мчались прямо к лесу. Марианна потеряла сознание. Не знаю, каким образом мне удалось высунуться из кибитки, помню только, что я ухватился за трепыхавшиеся мимо вожжи и со всей силой, с которой в том положении было возможно, потянул их на себя…

Совсем недалеко от леса лошади наконец остановились. Я выскочил из кибитки, зашел вперед и взял одну лошадь под уздцы (я ж в этом Первом конном заводе буквально вырос, знал, как обращаться с лошадьми), успокоил ее. Лошади перестали закладывать уши и тяжело дышать.

Вся группа, сколько было в ней людей, кто пешком, кто на машине, уже спешила к нам. Мы привели Марианну в чувства…

Вообще это, конечно, могло кончиться довольно трагично. Забеги эти лошади в лес, они просто расшибли бы нас там о деревья. Но… коней бояться – не снимать кино.

«Сибириада»

(режиссер А. Кончаловский, 1978)

Совсем еще недавно мне казалось, что очень многое в этой картине по нынешним временам могло бы быть сокращено. Но сегодня отчетливо вижу, что подобный подход не оправдал бы себя. Потому что это сага, настоящая сага, большой роман с большим количеством персонажей, которые меняются, стареют, умирают, рождаются новые… И все это, вместе взятое, можно назвать дыханием жизни, русской жизни, а точней – жизни Сибири.

Я очень люблю эту картину. Люблю по многим причинам. Одна из важнейших – это то, что мне очень нравится работать с Андроном Кончаловским как с режиссером. Он замечательно чувствует актера, и я, снимаясь у Андрона, совершенно забываю о своей режиссерской профессии, упиваясь исключительно «актерскими стихиями»…

Кстати, меня довольно часто спрашивают: когда я снимаюсь, вмешиваюсь ли я в работу режиссера. Абсолютно нет и никогда! Во-первых, я стараюсь сниматься у тех режиссеров, в работу которых вмешиваться и не стоит по причине их абсолютного профессионализма, самостоятельности, даровитости и знания того, что они хотят. Как актер я могу предлагать некие варианты, версии своей роли, свое видение ее, импровизационные решения в тех или иных сценах. Но я никогда не предлагаю режиссерских решений, в силу того, что понимаю, насколько это может задеть режиссера или сбить его с толку, если у него только начинает выстраиваться решение сцены.

И во время работы с Андроном все это, конечно, было точно так же. Здесь вполне можно вынести семейные отношения с безоговорочным авторитетом старшего брата за скобки и говорить лишь о профессии: нельзя не признать, что Кончаловский замечательно создает ту атмосферу, в которой актеру легко развиваться. Развиваться не с точки зрения профессии вообще, а с точки зрения развития и вглубь и вширь характера его персонажа. И в этом смысле мне работать с братом было невероятно приятно, весело, легко, несмотря на всю сложность снимаемых сцен. Легко прежде всего оттого, что все мои предложения, если только они не шли полностью вразрез с задумкой режиссера, принимались с радостью и благодарностью.

Никита Михалков в роли Алексея Устюжанина и Людмила Гурченко в роли Таи Соломиной в фильме Андрона Кончаловского «Сибириада». 1978 г.

Уже с первых картин Андрона многие актеры, поработавшие с ним, мечтали продолжить сотрудничество. Но мне тут повезло, наверно, больше, потому что Андрон меня прекрасно знает и чувствует, как, впрочем, и я его. Поэтому наша совместная работа на площадке всегда носила еще более доверительно-личностный характер, что мне позволяло максимально освободиться внутренне. (Конечно, это происходило при условии абсолютного доверия вкусу и умению режиссера.)

Я мог бы бесконечно рассказывать о нашем партнерстве с Люсей Гурченко, Сережей Шакуровым, Сашей Панкратовым-Черным и другими актерами, потому что в этой картине радость существования в кадре была совершенно естественной и искренней. И даже в очень тяжелых условиях съемок на натуре – то в лесу, то на болоте, а то и в опасной близости огромного пожара – постоянное ощущение того, что ты делаешь какое-то красивое и веселое дело, нас не покидало. А это очень важно для успеха подобной работы.