Там, за горизонтом - Александр Павлович Сапегин

– И пути решения, заметь.

– И какой путь?

– Презервативы. Что ты на меня так смотришь, у меня новый рог на лбу не вырос. Пока у резинок сроки годности не повышли, надо разорить городские аптеки. Что молчишь, Антон? – ухмыляясь во весь рот, Михаил локтём ткнул парня в подреберье.

– Не нравится мне, как это прозвучало, – заранее начал прощупывать ходы отступления собеседник Боярова. – С тебя станется придумать какую-нибудь гадость. – Почему сразу гадость? – уже не скрываясь, давил лыбу Михаил. – Расскажешь и покажешь парням, проведёшь, так сказать, уроки сексуального просвещения. Ликбез! За молодыми глаз да глаз нужен, но согласись, не мне же за ними с биноклем и ружьём следить. Дети – дело хорошее, но не в четырнадцать или пятнадцать лет. Тебе всё-таки они больше в этом плане доверяют, вон какой пример Вере накачал.

– Палыч… – угрожающе протянул Антон.

– Уболтал, чёрт языкастый, Веру не трогаем, она святая, а ты, борода многогрешная, займись просвещением на досуге и шепни Казановам, что я им «пистолетики» на хрен оторву, если они кого из девчонок в ближайшую пару лет «подстрелят». Договорились? За подтверждением можешь отправлять ко мне, только, мне кажется, они тебе и так поверят.

– Ага, ты если не оторвёшь, так тройным морским узлом завяжешь. Как потом в туалет ходить прикажешь? – Вот и хорошо, вот и ладненько. Можешь заранее продумывать речь и писать конспекты, но в аптеки мы после опашки наведаемся. Жеребчики наши ретивые и без баб так укатаются в ближайшие дни, что спать без ног и копыт будут, а ты беги к своей ненаглядной, а то она уже пару раз в окно выглядывала, тебя ищущи.

Антона будто ветром сдуло. Хоть у девушки, ходившей на сносях, беременность не испортила характер, оставив ту трепетно мягкой и доброй, муж старательно оберегал её от нервных расстройств, стараясь угодить по любому поводу.

Отряхнув штаны от пыли и крякнув толкающимся в голове фривольным мыслям, Михаил умылся под уличным краном, за сим направившись в летнюю кухню, за апрель месяц превращённую в полноценный второй дом, где мужчина оккупировал южную комнату в новой, пахнущей смолой и лесом пристройке из оцилиндрованного бревна. Несколько симпатичных бревенчатых домиков поселенцы обнаружили в конце марта на выставочной площадке одной строительной компании. За три дня домики были аккуратно разобраны и перевезены в поместье, где один из них, стена к стене, встал вплотную к летней кухне. Между домом и кухней соорудили переход, прорубив стены. К концу апреля домик мог похвастаться печной трубой настоящей голландки, сложенной Владимиром, и водоснабжением. Для своей семьи Мирошкин решил вывезти дом на три комнаты со здоровенной верандой, поставив его рядом с гостевой дачей, которую также оградили бетонным забором, снятым с войсковой части. Фундамент под дом залили пару дней назад.

– Садись обедать, – встретила Михаила Валентина, хлопоча у плиты.

Нежно поцеловав женщину, Михаил нарезал хлеб и налил себе полста грамм холодной водочки.

– Ты что будешь: борщ или куриный суп?

– Борщеца, Валечка, со сметанкой насыпь. Как хоть сметана получилась?

– Отлично получилась, ложка стоит. Чеснока пару зубчиков почистить?

– Нет, спасибо, – ответил Михаил, берясь за ложку.

Когда последние капли борща перекочевали на ложку, а с неё сгинули в утробе мужчины, женщина задала мучивший её вопрос:

– Поговорил?

– Озадачил молодое поколение, – подтягивая к себе кружку с чаем, ароматно пахнущим смородиновыми листочками, ответил Михаил. – Антон проведёт культмассовую работу и просветительское разъяснение. Не беспокойся, я его мотивировал в правильном ключе. Стращать у него получится лучше, чем у меня. Пошепчет мальчишкам доверительно, что злой Папахен «хоботки» им поотрывает, они и озадачатся сохранением самого дорогого. Всё будет тип-топ. Вы бы, Валюша, с Галиной за девчат взялись, придержали их чуток за юбки да объяснили, как разные дни считаются и как не нарваться на не те. Что ты краснеешь, я разве пошлость сказал или что-то дурное? Хотим мы или нет, а детишки растут. И вот ещё что: нам на завтра термоса с утра приготовьте, чтобы домой на обед не возвращаться.

– Что-то случилось, Миша? – с ходу начала переживать женщина.

– Нет, с чего ты взяла, что что-то случилось? – Михаил, будто замёрзнув, обхватил кружку руками и сделал маленький глоточек ароматного напитка.

Он давно хотел затронуть одну животрепещущую тему, но, чувствуя нерешительность Валентины, каждый раз откладывал разговор на потом.

– А чтобы и дальше ничего не происходило, надо хорошенько поработать. Мы завтра займёмся противопожарной опашкой. Сама понимаешь, там не до обеда будет.

– А…

– Антон тоже, – опередил Михаил. – Не надо его к подолу пристёгивать. Я ему участок у болотины и пасеки определил. Если Вера вдруг зарожает, счастливый отец прибежит через десять минут.

– Хорошо, – присев за стол напротив Михаила, кивнула женщина. – Хвостатых с собой берёшь?

– Возьму, ты им мяска пару кусков кинь, хотя они и так без добычи не останутся, всех фазанов переловят, пока мы работать будем.

С опашкой и набивкой минерализованных полос на намеченных участках закончили к обеду второго дня. Отцепив навесное оборудование и загнав отмытый от грязи бульдозер в бокс, Михаил вышел на улицу, вглядываясь в серую полоску горизонта. Безветренный с утра день начал потихоньку шуметь кронами деревьев, а синяя дымка в месте слияния земли и неба наливаться густыми сизыми оттенками.

– Вовремя мы, – встав рядом с Бояровым, сплюнул на пыльный бетон Владимир. – Как бы не натянуло.

– Посмотрим… – Михаил принялся оттирать грязные руки концами. – Хотя, тут смотри не смотри, парит, как в июле.

Постепенно ветер усиливался, через час его шёпот сменился весёлым говорком веток и молодой листвы, а к семи вечера он уже громко пел всеми кронами и гнал волны по траве. Тучи с юго-востока накатывали величественно, тёмным занавесом закрывая небо, но темень была непостоянной, она то и дело разрывалась яркими, искривлёнными стволами молний.

Ожидания светопреставления не оправдались, сизый вал лишь краем зацепил дачный посёлок, обрушив гнев на мёртвый город. Молнии сверкали не переставая. Со стороны города, не прекращаясь, доносился мерный гул артиллерийской канонады. Мутные занавеси ливня то и дело отделяли центр, окраины и пригороды, и за ними незаметно наступили сумерки, за которыми пришла власть ночи. Напугав поселенцев, гроза вальяжно уходила на север, освещая путь далёкими зарницами, но очищающееся от туч небо не принесло спокойствия Михаилу, Владимиру и Антону, которые стояли на крыльце, когда нарождающийся свет звёзд померк от красного зарева, взметнувшегося ввысь где-то в городе.

– Что это? – подался вперёд Владимир. – Что так может гореть?

– Нефтеперегонный завод, – ответил Антон, на что Боярову оставалось лишь хмыкнуть.

– Не нравится мне, как это прозвучало, – Антон,