Свечная башня - Татьяна Владимировна Корсакова

Они были почти одного роста, Лёха даже крупнее и массивнее, но он вдруг весь сжался, втянул голову в плечи, попятился. Это была совершенно определенная, недвусмысленная реакция. Для того, чтобы ее распознать, не нужно было полжизни ходить на приемы к психологу. Лёха боялся. И боялся он Славика!

– И что ты делаешь с моей девушкой? – Славик поморщился, перевел взгляд с Лёхи на Мирославины ноги. – Зая, ты почему босая? Что тут вообще творится?

– Ничего. – Она устала и была зла. Еще с вечера она решила, что не откроет Славику дверь, если он придет. Он все равно пришел, и она оказалась с ним по одну сторону двери. – Я гуляла.

– Ты гуляла? Босая?! С этим ублюдочным?! – С каждым сказанным словом голос Славика делался все выше, все недоуменнее, а в сердце Мирославы росла и набирала силы злость.

– Не говори так, – просипела она.

– А что такое? – Теперь он нависал над ней, смотрел сверху вниз. Он нависал, а Лёха топтался за ее спиной, боялся. – Что я не так сказал, зая? Он не нравился мне, еще когда был нормальным. Так почему он должен нравиться мне сейчас, когда у него кукуха поехала?

– Потому что он мой друг. – Мирослава взяла Лёху за руку, успокаивающе сжала. – Потому что ты не имеешь права, Славик!

– Я не имею права? Зая, позволь тебе кое-что объяснить. – Он продолжал улыбаться, но взгляд его был холоден, лунный свет отражался от его глаз, словно от замерзшей лужи. Мирослава поежилась, но отступать не стала. Еще чего!

– Что ты хочешь нам объяснить, Славик? – спросила она очень тихо, специально, чтобы голос снова не сорвался на беспомощное сипение.

– Тебе. Я хочу кое-что объяснить тебе, зая! – Славик взял ее за другую руку, потянул к себе. – А ты пошел вон! Иди, чтобы я тебя больше не видел!

Лёха отступил, но Мирослава держала его крепко, не позволяла уйти.

– Он уйдет, когда сам этого захочет. – Ее волосы, кажется, начали потрескивать, но на сей раз не от страха, а от ярости. – А ты прекрати, так нельзя!

– Так можно, зая! – Славик рывком притянул ее к себе. Ей пришлось отпустить руку Лёхи, чтобы в плечевом суставе не случилось вывиха. Лёха тут же отступил в темноту. Ушел ли? Мирослава не знала, все ее внимание было сосредоточенно на перекошенном злостью лице Славика.

– Убери руку! – процедила она. Какая уж тут зая? Тигрица, причем, готовая куснуть. Вот так она себя сейчас чувствовала.

– Чего ты стал, убогий! – Славик глянул поверх ее плеча. – Вали! Я с тобой потом разберусь, Форрест Гамп!

– Руку убери! – Мирослава дернулась, пытаясь высвободиться из хватки Славика.

Не получилось. Он не отпустил, притянул к себе, а потом резко толкнул с такой силой, что Мирослава не удержала равновесие, рухнула на землю, вспахивая ладонями и коленями колючий газон.

…Запахло листьями… прошлогодними прелыми листьями. Мирослава даже во рту почувствовала их землистый вкус. А в ушах зазвучал голос из прошлого:

– Ну, как тебе, мелкая? Тебе нравится? Хочешь еще?

Вот и вернулась часть ее детства. Та самая часть, которую лучше бы не вспоминать. Нет, очень хорошо, что она вспомнила! Лучше поздно, чем никогда!

Ей не повезло! Она встречалась с садистом и уродом. Он называл ее снисходительно заей и даже собирался на ней жениться. Он смотрел на нее с легким изумлением и очевидным победным превосходством, а она все никак не могла взять в толк, откуда это все, где корни их странных, не доставляющих никакой радости отношений? Она уговаривала себя потерпеть. Про стерпится-слюбится речи не шло. Сама себя Мирослава не обманывала никогда! У нее был четкий план! Она хотела войти в семью Горисветовых, доказать себе и всему миру, чего она стоит. Она хотела вернуться сюда, в усадьбу, наверное, с первого дня, как бабуля увезла ее в Пермь. И она хотела быть поближе к Славику. Это точно была не любовь. И не привязанность. И даже не привычка. Он раздражал ее. Он вызывал отторжение и отвращение, а она все терпела, все планировала свое прекрасное независимое будущее.

Она начала понимать только теперь, когда оказалась в усадьбе, когда память стала возвращаться к ней по крупицам. Врага лучше держать поблизости. Да, в ее случае получилось слишком близко. До отвращения близко. Но тогда она еще не помнила вкус прелых листьев во рту, не чувствовала боль между лопаток, в том месте, куда он надавливал коленом…

…Он и сейчас надавил с такой силой, что в спине у Мирославы что-то хрустнуло. Маленькая Мирослава закричала бы от боли, а Мирослава взрослая зарычала от ярости. Наверное, у садистов есть какое-то особое чутье, которое позволяет им четко поймать момент, когда жертва перестает быть жертвой. Славик почувствовал. Давление на спину ослабло. Мирослава снова могла дышать. С кошачьей ловкостью – не зря он иногда называл ее тигрицей! – она столкнула с себя его ставшее вдруг неуверенно-расслабленным тело, вскочила на ноги.

– Даже не суйся! – Славик смотрел поверх ее головы куда-то в темноту. – Я слышу, ты еще тут, убогий! Только попробуй сунуться, и я напомню тебе, что бывает с мелкими уродами, вроде тебя.

Он обращался к кому-то за ее спиной. Он не видел, но слышал. Мирослава тоже слышала это тяжелое, с трудом сдерживаемое дыхание.

– Леша, все в порядке! – Сказала она нарочито громко и нарочито бодро. – Леша, иди домой! Я с ним разберусь.

– Она со мной разберется! – Славик коротко хохотнул. – Ты слышал, убогий?! Эта мелкая думает, что может со мной разобраться! Она думает, что имеет надо мной власть.

– Не имею. – Мирослава покачала головой. – Но если ты еще раз сунешься ко мне, если только посмеешь…

– Ну, что ты мне сделаешь, мелкая? Что ты вообще можешь?!

Славик стоял на месте, соваться не спешил. Это был хорошо, потому что, если бы сунулся, церемониться Мирослава не стала бы. Курсы самообороны были самыми первыми курсами, которые она прошла. Она прошла их намного раньше, чем курсы по личностному росту. И не забывала. И практиковала. Тогда ей казалось, что защита нужна от маньяка, от мифического Свечного человека, лицо которого она все никак не могла вспомнить, но теперь она отчетливо понимала: она училась защищаться от таких, как Славик. От Славика она хотела себя защитить! И плевать было ее подсознанию на все запертые двери и кладовки. Подсознание исправно делало