Сыны мести (СИ) - Баринова Марина Вячеславовна

Я призвал все силы, чтобы не разъяриться ещё сильнее, и замолчал. Не сговариваясь, мы оба свернули в узкий переулок и отправились к южной части пристани.

— Знаю, о чём ты думаешь, Хинрик, — отозвалась подруга. — Но раз мы и так обратили на себя внимание туннов, я решила этим воспользоваться. Приди я в Маннстунн сама или приплыви как служанка Гутфрита, всё равно буду рисковать. Но так меня хотя бы доставят туда на крепком корабле и под защитой лучших воинов. Я найду Сванхильд, постараюсь помочь ей бежать. Быть может, мне удастся разузнать что–то о других угнанных девушках.

— Ужасно не хочу оставлять тебя там одну, — признался я. Меня мучила совесть за то, что пока я буду скакать по Бьерскоггу в относительной безопасности, подруга станет выполнять всю грязную работу.

— Дурное предчувствие? — со всей серьёзностью спросила Айна.

— Скорее голос разума. Но да, сердце не на месте.

— Странно. — Подруга сорвала ветку с вороньего куста и спрятала в сумку увесистую гроздь ягод. — Я ничего не чувствовала, когда объявляла решение Гутфриту. Обычно боги дают мне знак, если я делаю что–то против их воли.

— Этого я и боюсь. Что богам будет так угодно.

Айна резко остановилась и дёрнула меня за руку.

— Что ты скрываешь, Хинрик? — громче, чем следовало, спросила она. — От чего пытаешься меня оградить?

— С чего ты решила?

— С того, что я знаю тебя с пелёнок. С того самого Новолуния, после которого тебя изгнали, начались странности. Гутлог ничего не говорила, но я видела, что она хранила тайну. Отправив тебя прочь, верховная изменилась. Всё чаще отсылала помощниц, оставалась одна, вечно жгла дурманные травы и ела вороньи ягоды. Она хотела что–то увидеть!

— Тише! — шикнул на неё я и потащил к скалам.

— Хватит меня затыкать! — разъярилась девушка. — Что происходит? Что ты несёшь на сердце, Хинрик? Я чувствую, что всё случившееся как–то связано с тобой. Внезапное изгнание, начертатель, набег на Свартстунн… Я лишилась всего. Я заслужила право знать.

— Это горькая правда. И она тебе навредит. Особенно сейчас.

Айна вытащила из сумки вороньи ягоды и пригрозила мне веткой.

— Я всё равно выясню через ритуал зейда. Решай сам: либо мне скажут боги, либо признаешься ты.

Я стиснул челюсти так, что зубы заскрежетали. Она не понимала, о чём просила. Не понимала, во что влезала. Но я знал Айну — упрямица похлеще меня. Не отступится, не остановится.

— Я покажу тебе, — наконец согласился я. — Не здесь. На скале. Подальше от начертателя конунга.

Девушка кивнула, но ветку с ягодами не убрала.

— Я всё равно буду сегодня проводить ритуал зейда, — предупредила она. — Если желаешь, можешь присоединиться. Хочу увидеть, какое будущее ждёт нас после того, как мы разделимся. Но сперва расскажи мне всё.

Мы вышли на усыпанный галькой берег, добрались до скал и вскарабкались по камням на плоскую скалу, нависавшую над морской пучиной. По дороге я прихватил немного хвороста для костра — для зейда женщинам всегда требовался огонь.

Расположившись на камнях, Айне выжидающе на меня уставилась.

— Ну?

Я порылся за пазухой, выудил из пришитого к рубахе потайного кармашка перстень матери и протянул девушке.

— Красивая работа, — сказала она, едва удостоив его взглядов. — Но к чему это?

— Это принадлежало Эйстриде из Химмелингов, — тихо ответил я и по привычке оглянулся, хотя нас мог подслушать лишь ветер. — Я её сын.

Айна глядела на меня, не проронив ни слова.

— Это правда, — добавил я. — Гутлог хранила тайну много лет. Я сам узнал накануне изгнания.

— И не сказал мне.

— Мне запретили. На всём Свартстунне знали только Гутлог и Вигдис.

Девушка рассеянно кивнула.

— Тогда становится понятнее. Значит, Сванхильд — твоя сестра. Она тоже не знает?

— Нет. Слишком близка к Гутфриду. Может выдать. А я пока что хочу оставить своё происхождение в тайне.

— Я не скажу. — Айна взяла перстень в ладони, закрыла глаза и прислушалась к потоку. — Этот камень называется опалом. Камень правителей из мира гнавов. Больше ничего не вижу.

— И не нужно.

Я забрал перстень и надёжно его спрятал.

— Хорошо, что не сказал раньше. — Айна взмахнула рукой в сторону чертога. — Начертатель Гутфрита наложил заклятие правды. И если бы они стали задавать больше вопросов… Но всё равно обидно.

— Постарайся не попадаться этому колдуну, — предупредил я. — Он очень силён. С ним мог бы справиться разве что мой Ормар, но не мы.

Айна кивнула.

— Разделишь со мной видение, пока никто не видит?

— А боги разрешат?

— Если им это не будет угодно, то ты просто ничего не увидишь. Ну и обделаешься от ягод.

Я тихо прыснул. С вороньими ягодами и правда шутки были плохи: есть их без последствий могли лишь колдуны для ритуала. Простые люди получали только проблемы с животом. В детстве я не раз был этим наказан за излишнее любопытство.

— Пожалуй, рискну, — улыбнулся я. — Что мне нужно делать?

— Соорудим костёр. Мне нужно шесть предметов: три разных камня и три растения. Камни у меня с собой, — она показала небольшой кожаный мешочек с самоцветами. — А травы придётся добыть. Я пока подготовлю ягоды, с тебя растения. Можно без цветков.

Я оставил оружие у будущего костра, перелез через гряду камней и спрыгнул на берег. Поживиться здесь было особо нечем, но я смог найти камнеломку, траву бессмертника и осоку. Подойдёт. Насколько я понял, важно было именно разнообразие, хотя иные жрицы придавали особое значение некоторым растениям. Например, Гутлог верила, что для каждого зейда нужен бессмертник.

Пока я ползал по скалам, Айна приготовила всё необходимое для обряда. Когда я вернулся, она уже раздувала огонь в костре. Рядом в плошке лежали тёмные ягоды. Ветер немного утих, и пламя наконец–то занялось. Убедившись, что огонь не потухнет, Айна аккуратно разложила в ряд самоцветы: прозрачный, словно слеза, кристалл, затем серый с жёлтыми и синими всполохами, и последним — тёмно–красный камень с белыми и розовыми прожилками.

Я протянул пучок трав, и девушка, ловко отделив разные стебли друг от друга, уложила их рядом с самоцветами.

— Что теперь?

— Ягоды.

Айна устроилась перед костром, мне указала на место рядом с собой.

— Мы должны видеть луну и звёзды, — уточнила она и взялась за плошку.

Наклонившись над ней, она принялась шептать заклинание, выводя одной рукой руны на наших лбах.

— Ягоды дикие, ягоды воронов, силу знания в себе таящие, откройте взор мне, Айне, и Хинрику. Да увидим мы былое, настоящее и грядущее, да отделим одно от другого. Пусть ягодный яд отравит тело и освободит дух, дабы вознёсся он над землёй и водой, над огнём и ветрами, преодолел преграды между мирами и явил нам то, что суждено увидеть. Как духи бродят по миру и видят всё, так и наши души будут бродить и видеть то, что предначертано. Во имя Эльскет, матери жён и провидицы богов, да будет так!

Первой гроздь съела подруга — прожевала и не поморщилась. Мне ягоды показались вкусными и сладкими — даже жаль, что несли в себе отраву. Айна раздавила в пальцах одну ягоду и начертала на своём лбу руну Эль — знак провидцев и мастеров зейда. Чертя её, она пела воззвание к богине Эльскет — тихо, монотонно, вводя себя и меня в подобие оцепенения. Её холодные пальцы прикоснулись к моей голове, и лоб словно пронзило странными мелкими иглами. Это не было больно, но ощущения оказались странными. Едва Айна отняла руку, я почувствовал, что тело против воли начало качаться из стороны в сторону в такт странному ритму песнопений девушки. Я глядел в огонь, и мне казалось, что пламя поглощало меня самого. Айна взяла меня за руку, и мы вместе рухнули в пламя.

Сильный порыв ветра едва не сбил меня с ног. Что–то просвистело над головой — я инстинктивно припал к земле и обернулся. Стрела — прошла всего в ладони от моей макушки. Айна всё ещё держала меня за руку — я сначала почувствовал её крепкую хватку и лишь затем увидел подругу.