Дополнительное расследование (т.2) - Леонид Юрьевич Шувалов

Тот не ответил. Вытянув шею, Облучков крикнул:

— У вас здесь прямо бункер с картины Кукрыниксов! Не тем ли проектиком пользовались?

— Сам проектировал! — огрызнулся снизу Землянский.

— Наверное, несколько мешков лука оставили для хозяйства? — продолжал допытываться Облучков. Толстые линзы его очков озорно поблескивали в лучах мощной электрической лампочки.

— Оставил.

Голос Землянского звучал глухо и таинственно, потому что он уже спустился на самый нижний этаж. Облучков крикнул еще громче:

— Должно быть, и другие запасы имеются?

— Тушёнки вам, что ли, надо?! — задрав голову, окрысился Землянский. — Сейчас ящик вынем, жрите!

— Оставьте себе, пригодится, — отозвался Евгений Юрьевич и, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, на цыпочках устремился к воротам гаража.

Оказавшись на улице, он всем телом навалился на массивную створку, захлопнул ее, трясущимися от волнения пальцами принялся закрывать замки.

Землянский услышал над головой глухой хлопок, но не придавал этому значения до тех пор, пока наступившая тишина не стала тревожить. Особенно подозрительным было то, что его перестали донимать вопросами. Он прислушался и различил, как брякнул no металлу ворот навесной замок.

— Эй! — робко позвал Землянский.

Наверху не отвечали. Борис Игоревич взлетел по лестнице на второй этаж, увидел, что в помещение не проникает дневной свет, закричал:

— Э-э-эй!!!

Истошный вопль прорвался наружу, заставил Облучкова осмотреться по сторонам, поскольку ворота были такими бронированными, что трудно было определить, откуда исходит звук.

Землянский забарабанил по неприступно-холодной стали. Облучков отозвался вежливым постукиванием ключа.

— Вы что делаете? — донесся до него голос Землянского.

Облучков задумчиво пожевал губу. Мысль поступить так, а не иначе пришла внезапно, словно обожгла, и действовал он почти неосознанно. Вопрос из бункера вынудил проанализировать собственный поступок.

— Ну что вы делаете?! — завыл от бессилия Землянский.

Прикинув, что к чему, Облучков сориентировался и сообщил:

— Задерживаю вас, как лицо, подозреваемое в совершении преступления... Продукты у вас есть, вентиляция хорошая... Не переживайте.

— Вы что, из милиции? — в отчаянии прокричал Землянский.

— Нет, — честно признался Облучков.

Ответ привел Бориса Игоревича в окончательное смятение.

— Тогда зачем вы это сделали?! Зачем?! — с почти суеверным ужасом возопил он, затарабанил еще сильнее. — Выпустите меня! Выпустите!

Облучков пожал плечами и с меланхоличной улыбкой вынул ключ зажигания, закрыл дверцы «Жигулей» на замок, еще раз огляделся и, насвистывая «Лаванду», двинулся в сторону остановки общественного транспорта.

44

До полуденного зноя было еще далеко, однако ртутный столбик резво миновал отметку «тридцать» и продолжал ползти вверх так же упорно, как скалолаз на верхушку одного из самых неприступных из Красноярских столбов.

Шелехов отогнал от себя видение холодной енисейской воды, вытер потное лицо, постоял секунду, потом медленно зашагал следом за Обиджоновым по ухоженной тропинке.

— Сейчас чаю попьем, полегчает, — пообещал Абдухамид.

Взгляд Шелехова был прикован к журчащим арычкам. Хотелось разуться, засучить брюки и опустить туда ноги... Он не сразу понял, что сказал коллега.

— Чаю... а-а... хорошо...

Но вот в тени грушевых деревьев показались дастарханы, пахнуло сладковатым дымком мангалов, и глаза Шелехова выжидающе сузились, хотя внешне он остался таким же вялым и разморенным.

Со всех сторон слышались негромкие приветствия. Обиджонов, уважительно склоняя голову то налево, то направо, приветливо отзывался:

— Алейкум-ас-салям!

Шелехов радушно улыбался и тоже произносил:

— Алейкум-ас-салям...

Когда в ответе Абдухамида прозвучала едва заметная сухость, он внимательно посмотрел на мужчину, с которым поздоровался Обиджонов.

Полное лицо Махмуда по обыкновению несло на себе отпечаток добродушной лени и беспечности, но глаза изучали приезжего, взвешивали, на что он способен.

Турсунов знал, что в доме оперуполномоченного поселился гость, слышал и то, что гость — армейский друг Абдухамида. Во все это можно было поверить. Смущало другое — раньше друг не появлялся, а тут вдруг раз! — и приехал. Узнать бы, откуда. Не спросишь же напрямую... А слухи, прошедшие по городку, об этом молчали.

Подавив дурацкое желание подмигнуть Турсунову, Шелехов чинно произнес:

— Алейкум-ас-салям.

Турсунов благодушно кивнул, опустил глаза, чтобы скрыть интерес к персоне гостя, отхлебнул из пиалы.

Обиджонов и Шелехов расположились подальше от дастархана, на котором восседал Махмуд, заказали чай. Не раз прежде доводилось Шелехову слышать, что в Средней Азии все пьют зеленый чай и тем спасаются от жары. Слышать-то слышал, да не очень верил. Но сейчас, когда чайханщик принес чайничек и пиалы, поспешил наполнить их и, протянув одну Абдухамиду, с жадностью сделал несколько терпких глотков. В целебных свойствах этого напитка ему представилась возможность убедиться еще в доме Обиджоновых.

Абдухамид покосился в сторону Турсунова:

— Брать надо, чего на него смотреть.

— Доверяю твоим впечатлениям, — улыбнулся Виктор Григорьевич, — но не надо спешить. Доказательства нужны, чтобы выкрутиться не имел возможности... Мы до сих пор не знаем, кто у них на станции...

— Думаю, Сабитов, но зацепиться не за что... Может, попробовать вывести его на откровенный разговор? Если он что-нибудь прояснит, цепочка почти замкнется.

— Тебе виднее. Ты знаешь, что́ он из себя представляет, а я — нет. — Шелехов пожал плечами.

— Слабый он, — подумав, ответил Абдухамид.

Виктор Григорьевич бросил взгляд на Турсунова, помолчал, потом сказал:

— Похоже, не обнаружили еще исчезновения бригады. Хватятся, зашевелятся. Надо смотреть за ними... Меня Мазинцев тревожит...

— Как в воду канул, — кивнул Обиджонов. — Все эти бродяги-работяги говорят, что последние дни продукты Рустам привозил... Куда Стасик делся?

— Вопрос... Но оснований для объявления в розыск нет.

Увидев, что чай кончился, Обиджонов хотел подозвать чайханщика, но Шелехов остановил его:

— Поехали за второй бригадой.

— Хоп! Поехали, — согласился Абдухамид и поднялся.

На тропинке Шелехов негромко усмехнулся:

— На нас смотрит. Затылком чую ласковый взгляд.

Обиджонов нахмурился. Он считал, что Махмуда нужно задерживать, но в доводах коллеги было рациональное зерно, а свои смутные ощущения Абдухамид объяснить не мог. Просто он всю жизнь провел в этом городке, еще в детстве слышал, что, несмотря на внешнее добродушие, Махмуд сурово обходится со своими домочадцами, знал, что двое сыновей Турсунова не смогли жить с отцом, навсегда уехали в Ленинабад... Все это вызывало беспокойство, но не являлось основанием для немедленного ареста.

45

Ситникова ехала на работу в подавленном настроении. Автобус уже полчаса кружил по городским улицам, а она не замечала ни времени, ни остановок, ни освобождающихся и вновь занимаемых сидений. Упершись взглядом в