Афганская война ГРУ. Гриф секретности снят! - Геннадий Тоболяк

Полковник Шамиль слишком был занят собой, а страсть к наживе подавила моральное начало. Он имел ненависть к Саротину и Собину как к разгильдяям. Ненависть была явная, но какая-то ненастоящая. Шамиль в душе им завидовал. Они были более удачливые на чужое добро, чем он, но в то же время Собин и Саротин не были опасны Шамилю и не могли помешать продвижению вперед, поскольку были типичными жуликами и ворами, сами нуждались в поддержке и защите. Шамиль мог теперь вить из них веревки и использовать в грязных целях, когда это потребуется, кого-то оклеветать или в чем-то уличить. Собин и Саротин не только не могли предвидеть свое будущее, но они оказались слепыми в том, что случилось в настоящем. Опыт их жизни был полон ошибок и пока ничему не научил. Они оказались в плену случайностей и их путь оказался роковым, так и не смогли освободиться от власти вещей и денег, занимаясь привычным ремеслом и живя по принципу: «Трудом праведным не наживешь палат каменных!»

Наказание на этот раз миновало. Что ждет меня в будущем при таком руководстве разведцентра? Я стал опасен для Шамиля, поскольку видел его предательство и подкуп, эти мотивы вели к Данте, который поместил первую тройку предателей – Иуду, Брута, Кассия – в девятый круг ада, туда же следовало поместить Шамиля и его приспешников, все мерзкое и безобразное отзывалось во мне с беспощадной яростью.

Полковник Шамиль дал понять, что готов идти по трупам тех, кто стоит на его пути. Для него закон не писан и Шамиль может поступить со мной так, как посчитает нужным, не считаясь ни с чем, лишь бы ему было хорошо.

Однако в создавшейся ситуации на «точке» слишком много было поставлено на карту – жизнь и смерть и, естественно, каждый выбирал жизнь, поэтому моя власть над подчиненными не была потеряна, поскольку только я один знал, как бороться с террористами, готовящимися взорвать «Мусомяки» и уничтожить оперативных офицеров. Нити заговора были в моих руках, и я старательно начал их распутывать, встретив всеобщее одобрение и поддержку разведчиков.

Ближе к вечеру я собрал офицеров-разведчиков и переводчиков, чтобы принять окончательное решение, как быть с провокаторами «Акрамом» и «Фарахом». Решение было не однозначное, одни предлагали их расстрелять при встрече, другие – арестовать и сдать в ХАД – службу государственной безопасности Кандагара, убедившись, что «Акрам» и «Фарах» – предатели.

Кто они, эти провокаторы «Акрам» и «Фарах»?

«Фарах» был выходцем из богатой семьи, его отец – торговец коврами и золотыми украшениями, разорился в ходе Саурской революции и был убит. Мать и многочисленные сестры «Фараха», их у него было девять, вышли замуж и перебрались с матерью в Пакистан, чтобы не потерять кое-что нажитое за годы жизни. «Фарах» – студент Кабульского университета, примкнул к революции в надежде выдвинуться при новом режиме, но ничего, кроме ранений и ссадин, не получил, долгое время влачил нищенское существование, переехал из Кабула в Кандагар к своему зажиточному брату, но и он за время революции не стал богаче, скорее наоборот, беднее. Брат посоветовал «Фараху» устроиться рабочим в Кандагарском аэропорту, где и произошло знакомство Собина с «Фарахом» и последующая его вербовка в разведывательную сеть. Так «Фарах» стал агентом без должной проверки и положенного временного испытания на предмет лояльности к нынешнему режиму в Кандагаре.

– На ловца и зверь бежит! – прокомментировал Собин результаты вербовки «Фараха», считая ее удачной, еще не помышляя о затаенном коварстве и наглости, спрятанных вновь завербованным агентом до поры до времени, притворившимся горячим сторонником народной власти и преданным другом Советского Союза.

«Фарах» первое время добросовестно выполнял все поручения Собина, возможно, что так продолжалось бы долго, если бы однажды ночью в дом, где проживал «Фарах», не нагрянула группа вооруженных людей в масках во главе с Млеком Азизом, то есть «Зурапом». Вооруженные люди крепко связали «Фараха» веревками, стали избивать, грозились повесить, если «Фарах» не расскажет все, что касается деятельности группы советских специалистов, проживающих рядом с водонапорной башней. Кандагарское подполье еще точно не знало, что напало на след разведки, и стало с пристрастием расспрашивать «Фараха» обо всем, что он знает. «Фарах», опасаясь, что его повесят и он уже никогда не попадет в царство Аллаха, стал давать сбивчивые показания, из которых стало ясно, что кандагарское подполье вышло на след засекреченной службы 40-й армии, святая святых армии – военную разведку, глаза и уши в борьбе с басмаческим подпольем. На какое-то время кандагарскому подполью могло показаться, что не военная разведка держит судьбу жизни и смерти 40-й армии, а подполье, путем контроля за деятельностью разведчиков, оказавшихся под колпаком басмачей из-за предательства агентуры и халатности самих разведчиков, Собина и Саротина.

Так «Фарах» оказался перевербован кандагарским подпольем и стал служить ему верой и правдой, тщательно скрывая от разведчиков сам факт перевербовки, продолжая давать информацию, подбрасываемую разведчикам кандагарским подпольем. Собин и Саротин наносили авиационные удары по местам, указанным «Фарахом», где не было никаких басмачей, утюжили, что называется, афганскую землю бомбами и снарядами, направив разведчиков по ложному следу, получая за это деньги от Собина.

«Фарах» поставлял лжеинформацию до моего назначения на должность командира группы разведчиков, продолжал вредить нам, как умел, и после моего назначения, пока не был задержан патрулем бригады и не разоблачил своих бывших сообщников по кандагарскому подполью.

От верной смерти нас спас случай, а конкретно «Зурап».

Другом «Фараха» был «Акрам», его перевербовка также произошла незаметно для Собина и Саротина, они, занятые сами собой и пьянством, даже не могли предположить, что рядом с ними находятся злобные враги, поставившие своей целью уничтожить разведчиков, тем самым показать свою мощь и силу кандагарского басмаческого подполья.

При встрече с оперативными офицерами «Фарах» и «Акрам» вели себя естественно, не изменили своих привычек и наклонностей, были приветливы и общительны, чем окончательно убаюкали Собина и Саротина, как младенцев в колыбели, и позволили кандагарскому подполью узнать планы и замыслы оперативной группы, а стало быть, и всей воюющей в Афганистане 40-й армии.

«Фарах» наедине с собой трусил, боялся провала, о чем нередко признавался своему начальнику «Зурапу», тот успокаивал «Фараха», как мог, рассчитывался с «Фарахом» американскими долларами за оказанные услуги кандагарскому басмаческому подполью, и «Фарах» успокаивался, полагал, что так будет продолжаться долго безнаказанно, имея в руководстве такого талантливого начальника, каким он считал «Зурапа».