Лёхин с Шишиком на плече - Сергей Радин

Прежде чем тихохонько уйти, Елисей укрыл Лехина тонким байковым одеялом из шкафа.

Шишик сидел на голове хозяина, выжидая, когда домовой закроет дверь в спальню. Закрыл. "Помпошка" снова съехала к макушке человека. Здесь она потопталась чуток на подушке и погрузилась в сон хозяина, привалившись к его лбу.

Джучи встал на задние лапы — передние уперлись в покрывало кровати — и оценивающе оглядел спящего. Увидел Шишика, прыгнул понюхать — свой? Чужой?.. Свой. "Сиди, "помпошка". Ты здешний, тебе можно". Теперь и кот, покружившись, потоптался, выбирая местечко поуютнее, и разлегся, вытянулся вдоль руки Лехина.

И стало так тихо, что от этой тишины хотелось спать, спать…

И в этой тишине Лехин подошел к железной двери на стройку.

Его ладонь сама, безо всякого желания со стороны Лехина, опустилась на металлический прут. Лехин не хотел дотрагиваться до железки. Даже во сне слишком хорошо помнил, как ударила по глазам странная вспышка, едва он наяву коснулся двери.

Но ладонь он все-таки опустил и одновременно прищурился. Но никакой вспышки. Только вдруг влажно похолодало, а за спиной загрохотала вода. Лехин съежился и оглянулся.

Он стоял под хлипким навесом коммерческого киоска, ассортимент которого плавно, хотя и не совсем логично переходил от мороженого к куреву. Через дорогу, мутно плывущую в дожде, виднелся, кажется, дачный поселок. Взгляд налево — та же дорога, по которой редко и тяжело бегут промокшие машины. Направо — сырой бетон остановки, сквозь отверстие в стене (окном никак не назовешь!) видно шестерых парней. Они здорово вписались в День бесконечного дождя. Странное впечатление общей непричесанности. Даром, что все бритоголовые. И — еще нелюдимость. В компании-то. Другие, в ожидании рейсового автобуса или "маршрутки", сидели бы, травили бы анекдоты, ублажаясь "спиртомицином". Эти — словно окаменели. Нет, один встал со скамьи и медленно, под хлещущим дождем направился к киоску.

— Мужчина, сдачу возьмите!

Лехин вздрогнул и повернулся к высокому окошечку. В окошечко тянулась рука в дешевых блестящих перстеньках, а справа кто-то, наверное, для хохмы повесил круглое зеркало, и Лехин невольно заглянул в него. И заставил себя не орать, не чертыхаться, не свистеть удивленно. Заглянул в зеркало Лехин — смотрел оттуда худощавый тип с мокрыми черными волосами. Где-то около сорока лет. Мужчина усмехнулся, а Лехин все понять не мог: как же так, почему в зеркало смотрит Лехин, а Лехина там нет?

— Дождь, — сказала невидимая продавщица. — Вторые сутки льет, как пошел с Ильи Пророка. Ну и август выдался. Не простынете?

— Нет, что вы, — улыбнулся ей Лехин и забрал пачку сигарет и монетки ("Я никогда не курил", — испуганно подумал Лехин). — Сейчас добегу до машины, в тепле быстро обсохну. Спасибо.

"Машина? У меня есть машина?"

Он повернулся к машине и чуть не столкнулся с бритоголовым, прыгнувшим под спасительный навес. В ухе прыгуна качалась серьга в виде паука.

— Извините… — начал Лехин — и задохнулся от жесткого удара под дых.

Женщина взвизгнула и захлопнула окошечко.

Следующий удар незнакомца оказался по-киношному даже красив: ногой назад — спиной к противнику. Какой уж противник из Лехина!.. Падая, он краем глаза увидел остальных — пятерых. Они по одному вставали и шагали сквозь дождь к киоску.

Он пытался драться, еле вспоминал какие-то приемы, но через минуты три отчаянно закричал, с кровью выхаркивая предложение — деньги и машину в обмен на жизнь. Хоть все еще не верилось, что зашло так далеко. До вопроса о жизни и смерти.

Но бритоголовые вознамерились убить его, и они его убивали. Они втаптывали его в асфальт, размазывали по лужам.

Вскоре Лехин уже ничего не соображал, тупо сосредоточившись на необходимости дышать. Чем угодно. Воздухом, водой, грязью, кровью. Но — дышать.

Как смешон предложенный обмен, он понял, когда они остановились посмотреть, жива ли жертва. Он увидел, сквозь кровь и воду, глухие, темные глаза. Краем сознания определил их странную бездну как глаза убийц. И плевать, что в реальности зрачки наркоманов просто расширились. Он видел — бездну.

И они стали его добивать. Безразлично и даже несколько деловито.

Отошли в небытие вопросы: "Кто они? Почему именно меня? За что?" Пропала надежда, что появится хоть кто-то помочь. Он не чувствовал умирающего тела, а сознание показывало бредовый фильм из рваных эпизодов…

А когда он поверил, что теперь надо молить изо всех оставшихся сил о потере сознания как о величайшей милости… Когда поверил, что еще чуть-чуть — и умрет… Сумасшедший всплеск ненависти горячей иглой прошил сердце. Он почувствовал боль и обрадовался ей, с трудом продираясь сквозь ту же черную, беспросветную ненависть. Наконец-то. Все кончено… Черная воронка наплывала на него и, чавкнув, всосала изломанное тело. Он благодарно закрыл слепые от крови глаза. И лишь маленькая струйка горечи — что все на земле закончилось для него слишком неожиданно.

Странный черноволосый Лехин умер. А Лехин, спящий, напрягшийся так, что почти перестал дышать, смотрел дальше.

Но развития действия не последовало сразу же. Как это часто бывает, после яркого, активного сна наступил период черного беспамятства. Серый, хлещущий по серому асфальту дождь почернел, и всё съела тьма.

… Шишик, знавший об особенностях человеческого сна, встрепенулся. До сих пор он, разинув от ужаса пасташку, обомлело следил за перипетиями хозяина во сне. Теперь он пришел в себя, хлопнул челюстями и проворно покатился за Елисеем, справедливо решив, что домовой обязательно должен увидеть возможное продолжение.

По дороге Шишик нечаянно промчался сквозь призрак безымянного агента. В общем, через пару минут домовые, собравшиеся со всего дома, бросили зомби без присмотра и маленькой, но плотной толпой обсели Лехина. Кровать выдержала вес, поскольку хоть и старенькая, однако недавно добротно чиненная.

Шишик распластался на веках человека, чтобы домовым удобно было смотреть, а безымянный агент влез в сновидения и встал рядом с хозяином.

Лехин все еще находился в кромешной тьме, но смутные блики следующей фазы сна уже начинали мелькать…

… Лехин снова очутился на холодной, промозглой остановке. Неподалеку от его черного мертвого тела стояли те же шестеро. Все то же самое. И даже мысль, прошедшая стороной, была связующим звеном с предыдущим сновидением. Мысль о том, что для него, чужого Лехина, все закончилось слишком неожиданно.

… Молчание тоже кончилось.

Сначала закричал один и захлебнулся кровью, хлынувшей изо рта. Что-то одним ударом прорвало его рубаху и кожу и теперь выдирало позвоночник из живого. Тело шлепнулось на мокрый асфальт уже мертвым — смачно, трясущимся шматом гнилого мяса. Оно продолжало вздрагивать: убийца-невидимка упорно тащил части сломанного позвоночника.