Наследники - Фрэнсис Вилсон

Шофер открыл окно, высунул голову. Кое-какие черты, нарисовавшиеся в тусклом свете, свидетельствовали, что эволюция порой идет в обратном направлении.

— Проваливай в задницу! — рявкнула голова.

Джек, склонившись над капотом, быстро залил стекло мыльной водой.

Приоткрылась передняя дверца.

— Мать твою! — обругал его голос. — Не слышишь?

— Слышу, приятель, — привычной скороговоркой затараторил он, — только сегодня вечером мойщик делает специальное предложение: попробуй, а потом плати. Вот как мы поступим: я вымою твое окно, что уже, кстати, делаю, и, если ты не признаешь, что такого чистого окна никогда в жизни не видел, можешь не платить. Я хочу сказать, кто откажется от подобного предложения? Я имею в виду, что тружусь тут на холоде, когда вы там сидите в тепле и уюте. Скажи, бывает предложение лучше? Ну, давай говори.

Громила заколебался, выпучив на него глаза, обе его серые клетки явно перетрудились, обдумывая предложение. Тип на пассажирском сиденье что-то сказал, и шоферская дверца захлопнулась.

Джек улыбнулся. Ясно — не желают устраивать сцену с риском, что кто-нибудь звякнет в полицию. Впрочем, если бы дело приняло совсем плохой оборот, в кобуре у него на плече 9-миллиметровый «токарев».

— Правильно, — одобрил он. — Поднимай окно, усаживайся, увидишь, как прекрасен мир, когда я покончу с твоим стеклом.

Окно закрылось. Джек добавил еще мыльной водички на ветровое стекло. Когда оно совсем помутнело, вытащил из ведерка баллончик Т-72 и распылил содержимое в вентиляционное отверстие обогревателя под стеклоочистителями.

Потом принялся насухо протирать. Работал не спеша, двигался медленно, ковырялся в углах, до конца играл свою роль. И кстати, добился чертовски прекрасного результата.

Закончив, шагнул к окну водителя, протянул руку с ухмылкой.

Водитель ухмыльнулся в ответ, ткнул в воздух средним пальцем.

Джек сделал оскорбленный вид и молитвенно сложил руки.

Водитель ухмыльнулся еще шире, выставив за окном средний палец другой руки.

— Смейся, смейся, — тихо пробормотал Джек.

Тут тип на пассажирском сиденье свалился на спинку шоферского. Водитель дернулся, толкнул его, начал трясти, но парень совсем раскис на манер переваренного языка. Шофер вновь повернулся к окну. Хорошо было видно, как его осеняет прозрение.

— Точно, парень, — подтвердил Джек. — У тебя проблема.

Громила нашарил ручку дверцы, хотел открыть, но он навалился, прижал. Здоровенный малый рвался и, будучи крупней Джека, вылез бы, если бы не подействовал Т-72. Слабо ударив разок-другой в дверцу плечом, он упал на рулевое колесо и присоединился к приятелю в сонном мире.

Джек обождал, убедился, что оба отключились, открыл дверцу, быстро обшарил карманы шофера. Нашел две связки ключей, забрал обе. Закрыл дверцу, оставив мотор включенным.

Огляделся — никого не видно. Хорошо.

Сунул в карман баллончик Т-72, поставил у бровки тротуара ведерко с тряпкой и вернулся к машине, поджидая Алисию.

4

С усилием передвигая ноги, старательно ставя одну туфлю перед другой, Алисия повернула за угол и зашагала по тротуару к дому.

Старалась думать о чем угодно, кроме дома, вспоминая Гектора в инфекционной палате. Малыш погибает. Уже нет вопросов — устойчивый штамм Candida albicans. Белые кровяные тела — одни из главных защитников организма от инфекции — тают в его крови. Нынче утром их количество упало до 3200, а днем до 2600. Инфекция безудержно свирепствует, лишая костный мозг способности вырабатывать лейкоциты.

Больше она ничем ему помочь не может.

Что позволяет забыть о Гекторе и вернуться к дому.

К дому...

Зачем превращать его в место Страшного суда? Это просто постройка из кирпичей и досок. К чему столько шума?

Однако холодная логика не работала. Чем ближе к дому, тем быстрей колотится сердце. Не надо на него смотреть. Алисия неотрывно глядела вперед на фигуру в мешковатом пальто, прислонившуюся к автомобилю охраны.

Она заставляла себя переключиться на другие мысли, сосредоточиться на дневных событиях, но на память приходят лишь телефонные звонки Уилла, желавшего узнать, как у нее дела, как самочувствие, на которые ей было слишком стыдно ответить.

В ушах до сих пор звучит обиженный и растерянный голос, от которого хочется куда-то спрятаться. Как ему объяснить свое поведение вчера вечером? Во всем она одна виновата. Не следовало подпускать его так близко. Пора бы усвоить. Пора смириться с реальностью: абсолютно честные отношения невозможны ни с одним мужчиной. Это и есть реальность... Как только истина выйдет наружу, любой сразу направится к двери. По правде сказать, едва ли ей самой захочется иметь дело с тем, кто поступит иначе.

Одной лучше. Одной легче. Одной не так больно, если это кого-то интересует.

Алисия шла, не сводя с Джека глаз. Услышала, как он насвистывает, узнала мелодию — тему из фильма «Мост через реку Квай».

— Приготовились? — спросил он.

Она наклонилась, заглянула в машину, попятилась при виде двух обмякших тел на передних сиденьях. И без того выскакивавшее сердце заколотилось еще сильнее.

— Неужели... вы... они...

— Мертвы? — улыбнулся он. — Нет. Просто спят. — Джек огляделся вокруг. — Ладно, надо пошевеливаться. Не знаю, надолго ли они отключились.

Наступил самый страшный момент. Алисия не сдвинулась с места. Не могла сдвинуться.

— Алисия, — окликнул ее Джек, — что с вами?

Надо идти. Нельзя сдаваться.

Просто дом... просто кирпичи и доски...

Надо его победить.

Она глубоко вдохнула и повернулась к нему лицом.

Кованые ворота, крошечный дворик, дорожка под шпалерой... как всегда. Но фасад изменился настолько, что дом кажется совсем чужим... принадлежавшим кому-то другому.

С забитыми бельмастыми глазами окнами дом как будто ослеп. Он не видит ее.

Не так плохо. Можно выдержать.

— Все в порядке. Пошли.

— Попробуем через черный ход, — сказал Джек, ведя ее к шпалере. — У меня тут связка ключей, не хочу подбирать, слишком долго торчать у парадного. Вдруг нас кто-нибудь запомнит.

Она шла за ним в темноте, посвечивала фонариком-карандашиком, пока он поочередно пробовал ключи. Подошел пятый. Громкий щелчок замка потряс ее, как удар грома.

Алисия задрожала. Дрожь зародилась в желудке, распространилась на руки и ноги. Хочется повернуться, выбежать на улицу.

Нет, приказала она себе. Никуда не побежишь.

Кирпичи и доски... кирпичи и доски...

Джек включил большой фонарь, шагнул в дверь. Стиснув зубы, обливаясь холодным потом, Алисия шагнула за ним. Дверь за спиной со стуком закрылась, накатил ужас, ужас — попалась в ловушку, в когти, сейчас же выпустите меня... Но она себя переборола.

Фонарь высветил на стене выключатель, Джек щелкнул, комнату залил свет.

— Замечательно, — заметил он. — Свет не отключили.

Алисия стояла, щурилась в неожиданно вспыхнувшем свете. Потом привыкшие глаза увидели разгром.

— О боже. Вы только посмотрите, что они тут натворили!

Когда она здесь жила, задняя дверь вела в узкое подсобное помещение со стиральной машиной, сушилкой, посудными буфетами. Теперь стиральная машина с сушилкой старательно разобраны на запчасти, кучей сваленные на полу. Полки буфетов опустошены, разбитое содержимое валяется среди запчастей.

— Я бы сказал, действительно, торопливо вывернули наизнанку, — заключил Джек. — А ведь им спешить было некуда. Электроэнергию не отключили, света хоть отбавляй. Окна заколочены, никто не догадался бы, что они тут.

Он перешагнул через обломки и пошел к смежной комнате.

— Посмотрим, что у нас тут.

— Должна быть кухня, — сказала Алисия, пока Джек включал свет.

И правда... в каком-то смысле.

Кухня столь же старательно, как подсобка, была «вывернута наизнанку», по выражению Джека. Полки не только пусты, но сорваны со стен, расколочены в щепки. Посудомоечную машину постигла та же судьба, что стиральную и сушильную. Раковина снята, трубы торчат из стены медными сонными артериями. Обломки кучей громоздятся посреди пола.

Потрясенная Алисия ковыляла за Джеком, который шел дальше, обходя груды мусора, до самой столовой. И здесь та же история плюс изодранный в клочья ковер, добавившийся к останкам мебели и фарфора.

Отчасти ее это радовало. Среди разрухи легче себя чувствовала. Дом стал совсем другим по сравнению с сохранившимся в памяти. Но все-таки масштаб разгрома ошеломляющий.

— Знаю, Томас не хочет, чтобы дом мне достался, — тихо проговорила она, — только я никогда не ждала от него такой бешеной злости.

— Это вовсе не злость, — возразил Джек, пошевеливая мусор носком теннисной туфли. — Просто дьявольски методичный обыск. Начинают с середины комнаты, двигаются в стороны, сгребая все на середину после проверки. Ребята хорошо знают, что делают.