Евангелие от Тимофея. Клинки максаров. Бастионы Дита - Юрий Брайдер

Выслушивая эти откровения, я с ужасом старался подсчитать, сколько же стукачей за столь короткий срок успели преломить со мной хлеб и разделить ночлег, скольким доносчикам раскрыл я душу, сколько испытующих взглядов скрещивалось на мне ежечасно. А ведь мимо нас проследовали всего лишь несколько тысяч соглядатаев, тех, кого удалось в спешке собрать. Никто не упоминал о нашем побеге из хижины гостеприимного кормильца, о скитаниях в антиподных лесах, о Незримых, о Фениксах и, наконец, о наших ратных подвигах. Но и сказанного было более чем достаточно.

Едва процедура опознания закончилась, началось следствие. Нас опрашивали всех вместе и каждого в отдельности, при этом старательно путали, по десять раз подряд задавая одни и те же, по-разному сформулированные вопросы. Случалось, что дежурные палачи выносили на наше обозрение допросный инструмент. Выглядел он, честно признаться, весьма убедительно.

Еще накануне ночью, сидя в общей яме, мы сговорились не отрицать ничего, кроме моего загадочного происхождения и видов на место Тимофея. Да, Настоящий Язык и Письмена я немного знаю. Откуда знаю? Учился. Где и у кого, не помню. Почему не помню? Заболел дурной болезнью, побелел и облез, о том, что было до болезни, ничего толком не знаю. На каторге и в Иззыбье были все вместе. Убежали из плена с помощью одного из болотников. Он сейчас на Вершени и мог бы наши слова подтвердить.

Удовлетворила ли такая версия наших следователей – не знаю. Скорее всего нет, поскольку после долгих часов бессмысленных словесных баталий допрос был прерван. Не окончен, а именно прерван. Нам дали понять, что спешить, собственно, некуда. Времени и терпения у них достаточно. А мы должны подумать. Крепко подумать. Авось что-то важное и вспомним. Не сейчас, так через пару дней. Или через год. Или через десять. А чтобы вам думалось лучше, жрать получите не скоро. Если вообще получите. Ведь всем известно, что жратва от мыслей отвлекает. Вот так. Отдыхайте пока. Беспокоить вас никто не будет. А припомните что-нибудь – позовете.

Предоставленная в наше распоряжение яма была поглубже и поуже первой. А компанию нам на этот раз составили всего несколько человеческих костяков.

– Чего они от нас хотят? – спросил я, едва только длинная жердь с зарубками, по которой мы спустились вниз, была убрана из ямы.

– Хотят, чтобы мы сказали правду, – объяснил Яган.

– Или хотя бы признались в каком-нибудь преступлении, – добавил Головастик.

– А что лучше?

– Если уж мы попали сюда, ничего хорошего ждать не приходится. Скажешь правду – подохнешь, соврешь – тоже подохнешь, – вздохнул Головастик. – Это ведь Стража Площади, известные кровопийцы.

– Как же так?! – вскипел я. – Ведь ты, Яган, клялся, что в Ставке у тебя Друзья, что нас там ждут, что ты легко составишь заговор! Значит, опять врал?

– Потише, – сказал Яган. – Здесь в стенах бывают специальные слуховые отверстия. Теперь объясняю тебе то, что известно каждому сосунку. Если мне не веришь, спроси у Головастика. Есть Стража Хором и Стража Площади. Обе они озабочены безопасностью государства, но по-разному. Нас препровождали в Стражу Хором, где меня действительно ждали. А попали мы к Страже Площади.

– Тогда скажи, чтобы нас перевели куда следует.

– Ты в своем уме?! Стража Площади терпеть не может Стражу Хором и всячески ей вредит. Если бы ты только знал, между какими жерновами мы оказались.

– Зачем же вам две Стражи, скажи, пожалуйста! Это, наверное, то же самое, что два кротодава в одной берлоге!

– Ты в этом ничего не смыслишь. Враг неисчислим и многолик. Даже среди Друзей попадаются предатели. А что будет, если враг проберется в Стражу? Разве такое невозможно? Значит, это дело нельзя поручить кому-то одному. Так повелел Тимофей. Он учредил две разные Стражи, которые внимательно присматривают друг за другом. А если за каждым твоим шагом следят, тут уж не до измены. Нет, придумано все правильно.

– Так как же нам быть?

– Ни в коем случае не менять показания. Стоять на своем. Стража Хором давно уже, наверное, ищет нас. И двух дней не пройдет, как нас освободят. В крайнем случае Стража Площади обменяет нас на своих людей, которые схвачены Стражей Хором. Потому-то нас ни разу серьезно не пытали.

– Молодец ты, Яган, – сказал Головастик. – Всякую беду можешь объяснить. Вот если бы ты еще ее и предусмотреть умел.

Однако проходил день за днем, а о нас никто не вспоминал – ни друзья, ни враги. Лишь однажды в наше узилище высыпали бадью каких-то очисток – видно, спутали его с помойкой. Хорошо хоть питья хватало, для этого достаточно было расковырять древесину обломком кости. Соки в тканях занебника еще не остановились. Посмотрим, что будет, когда наступит Сухотье. Посмотрим, если доживем.

На четвертый день заключения Яган стал рваться на допрос:

– Не подыхать же нам здесь, братцы! Пустите! А я уж что-нибудь придумаю! Если на месте не договорюсь, то на волю весточку подам!

Вполне резонно расценивая эту инициативу как попытку купить себе свободу за наш счет, мы всячески ему препятствовали.

Однако Яган не оставил попыток перехитрить нас. В одну из ночей мы проснулись от пронзительного крика:

– Требую срочно доставить меня на допрос! Имею важные сведения!

При этом он швырнул вверх части скелетов, за это время успевших стать нам чуть ли не родными.

Едва только нашими совместными усилиями Яган был обездвижен и временно лишен дара речи, как вставший над ямой охранник недовольно поинтересовался:

– Ну, кому там на допрос приспичило? Утра не можете дождаться, паразиты!

– Мне, мне! – заорал Головастик, зажимая рот Ягану. Мне же в ухо шепнул: – Держи его покрепче. Не давай раскрывать пасть хотя бы минут пять!

Сверху опустили жердь-лестницу, и Головастик проворно вскарабкался по ней, оставив нас с Яганом барахтаться на дне ямы.

– Дурак! – обиженно сказал Яган, когда я отпустил его. – Не верите мне, потому и подохните. Нашли, кого на допрос послать. Ведь он же все провалит!

Вернулся Головастик только под утро, сытый и даже слегка выпивший. Нам в подарок он приволок полкотомки еще вполне съедобных объедков.

– Что ты там делал всю ночь? – поинтересовался я.

– Песни пел, – гордо ответил Головастик.

По его словам, разбудить дежурного следователя так и не удалось. Того, что еще оставалось на рогожах в его хижине, вполне хватило двум охранникам и Головастику. Весь остаток ночи он пел песни, вначале приветственные и величальные, а потом похабные и хулительные (последние, кстати, имели наибольший успех). Проснувшийся в конце концов следователь тоже не стал уклоняться от нечаянного праздника.