Прозрение - Михаил Бурцев

Это обращение - еще одна попытка спасти жизнь огромного числа немцев. Командующие войсками двух фронтов предостерегали: "Кто не сдастся в плен сейчас, тот не может рассчитывать на снисхождение, тот будет уничтожен нашими войсками. Того ждет только одна судьба: смерть в ближайшие дни! Сдавайтесь в плен, пока еще не поздно!"

Я не случайно подробно процитировал этот документ: в нем прослеживается подлинно гуманное отношение к судьбе окруженных немецких солдат. Чем же ответило германское командование на это обращение? Приказом Гитлера "сопротивляться до конца"!{56}

В окруженной группировке гитлеровские офицеры убеждали солдат, что такое сопротивление -якобы позволит фюреру спасти весь южный фронт от разгрома, поскольку армия Паулюса "приковывает большие силы русских". (Этот аргумент в какой-то мере действовал до середины января, пока наши войска не отбросили группу армий "Б" с Кавказа за Ростов.) Всякое отступление, отказ от сопротивления, попытка перейти к русским расценивались как предательство и карались расстрелом. Одновременно геббельсовская пропаганда инсценировала кампанию по укреплению "связи родины с фронтовиками под Сталинградом". Радиостанция "Густав" вела ежедневные передачи для обреченных захватчиков, назвав их "героями Сталинградской крепости". Выступать в этих передачах принуждали престарелых родителей, жен и детей, призывавших под диктовку нацистов "держаться", как повелел фюрер. В том же роде были составлены и письма, захлестнувшие котел. В самой же окруженной группировке была создана атмосфера взаимной слежки и всеобщей подозрительности. Отдавались приказы о борьбе с "файндпропагандой" (вражеской пропагандой). Словом, все было брошено на то, чтобы дезавуировать новое обращение А. И. Еременко и К. К. Рокоссовского.

Начальник Главного политического управления вменил мне в обязанность ежедневно в 10.00 докладывать ему о ходе издания (и распространения в котле) обращения советского командования. К 8 января обращение было издано тиражом свыше двух миллионов экземпляров. Его текст многократно транслировался по радио, передавался по МГУ и ОГУ. Усилия политработников не пропали даром: как потом нам стало известно, содержание обращения знали в котле все.

Широко и настойчиво продолжали вести идеологическое наступление на противника политорганы трек фронтов. В помощь им Главное политическое управление направило в те дни 216 политработников, окончивших специальные курсы; было отгружено около 10 000 агитснарядов и винтовочных агитгранат, заряженных листовками, но самое главное - было принято решение послать на Сталинградский, а также на Калининский (к Великим Лукам) фронты группы агитаторов из пленных немецких офицеров-антифашистов. Это была первая пропандистская акция такого рода, и, естественно, ей предшествовали немалые сомнения. Как-то поведут себя наши вчерашние противники на переднем крае? Не даст ли себя знать былая закваска? Не вызовет ли она брожения вблизи тех окопов, от которых тянет знакомым дымком? Что ни говори, а вчерашние противники впервые объединялись для решения общей задачи. Но сомнения постепенно преодолевались, крепла уверенность, росло доверие друг к другу. Отзывы о немецких офицерах, окончивших антифашистскую школу, были самые положительные.

Накануне отлета первой такой группы под Сталинград - возглавить ее вызвался мой заместитель полковник Александр Афанасьевич Самойлов - в кабинете Д. З. Мануильского собралась своеобразная компания: политработники Красной Армии, вот уже полтора года воюющие с немецко-фашистскими захватчиками, и бывшие захватчики, а теперь пленные офицеры вермахта, сохранившие свои мундиры (и даже тщательно их вычистившие для такой встречи) с погонами и прочими знаками отличия, но уже сознательно вставшие на борьбу с фашизмом. Напряженные фигуры и неподвижные лица, несомненно, выдавали волнение немецких офицеров, но кто бы мог наверное знать, какие чувства испытывали они, о чем думали здесь, за круглым столом, в кабинете старейшего революционера-коммуниста. Ведь они, эти трое - ни капитан Эрнст Хадерман, ни обер-лейтенант Эбергард Каризиус, ни лейтенант Фридрих Райер, - не были коммунистами, больше того - не состояли ранее в какой-либо антифашистской организации. Вероятно, с ними произошло то, что Ленин называл политическим "распропагандированием". А теперь им предстояло склонить на сторону антифашистов своих соотечественников - не только солдат, но и прежде всего офицеров.

Эту цель преследовали и те пропагандистские материалы, с которыми уезжали на фронт пленные немецкие офицеры-антифашисты и с которыми внимательно знакомились они в тот вечер. С неподдельным интересом листали они подготовленную нашим отделом "Памятку немецкому солдату", обмениваясь между собой короткими фразами и одобрительно кивая. Памятка открывалась склишированными положениями из Гаагской конвенции 1907 года о военнопленных и условиях их содержания, затем шли выдержки из Постановления Совнаркома СССР от 1 июля 1941 года и Приказа No 55 народного комиссара обороны об отношении к военнопленным. Официальные документы дополняли тексты и фотографии о жизни пленных в СССР. Цитировался даже отрывок из одного немецкого военного учебника, в котором утверждалось, что сдача в плен не является позорной, "если жертва собственной жизнью уже бесполезна для отечества". (Именно в таком положении находились немецкие солдаты и офицеры в Сталинграде.) Привлек внимание офицеров-антифашистов и документ, раскрывавший правовое положение пленных в СССР, - специальное удостоверение для перехода в плен, идея которого также родилась в Сталинграде; теперь немецким военнослужащим точно становилось известно, на что они могли рассчитывать, если капитулируют. Привожу этот документ дословно:

"Удостоверение для перехода в плен

Предъявители сего офицеры и солдаты немецкой армии в количестве ............ чел. во главе с ....................... убедившись в бессмысленности дальнейшего сопротивления, сложили оружие и поставили себя под защиту законов Советской России. В соответствии с приказом наркома обороны СССР Сталина No 55 и согласно законам Советской страны им обеспечиваются: теплое помещение; шестьсот граммов хлеба в день и три раза в день горячая нища, причем два раза мясное и рыбное блюдо; лечение раненым и больным; переписка с родными.

Настоящее удостоверение действительно не только для группы, но и для отдельного немецкого солдата и офицера.

Командование Красной Армии".

С приездом на фронт полковника Самойлова и трех немецких офицеров-антифашистов работа по разложению группировки Паулюса расширилась, главным образом за счет агитации изнутри: 439 распропагандированных пленных, добровольно согласившихся вернуться в котел, привели с собой из опорных пунктов 1955 солдат.