Мир Стругацких. Полдень и Полночь (сборник) - Елена Клещенко

В моей коллекции нет записи об этом происшествии, хотя ему самое место среди других легенд Пандоры, которые бывалые старожилы-охотники, понизив голос до степени таинственной многозначительности, рассказывают вновь прибывшим за стаканом доброго местного «альмондино». Но все, что связано с именами дорогих мне людей, не повод для отстраненного любопытства. И без того стоит дать слабину, как злобные псы воспоминаний норовят вцепиться в мою старческую душу, и на глаза наворачиваются невольные слезы.

Присущая всем старикам способность с легкостью переходить из состояния «грежу наяву» к состоянию «грежу во сне» сыграла со мною недобрую шутку. В какой-то момент я осознал, что вижу некий расплывчатый силуэт, показавшийся на опушке недальнего леса. Завиток тумана, решил я. Короткое уральское лето было уже на исходе. Вечерами заметно холодало, и ночные туманы все чаще поднимались с реки. Однако в этом завитке было что-то неправильное. Он походил на маленький дымный смерч, стремительно пересекающий набухшую росой поляну.

Признаться, у меня екнуло где-то под сердцем. Поймите меня, одно дело коллекционировать аномальные явления, другое – сталкиваться с ними нос к носу. Совершенно некстати я подумал о белой фигуре, вещавшей от имени сообщества Странников на планете Тисса. Только потусторонних посланцев мне не хватало! Ведь я уже давно не властен организовать производство святой воды в промышленных масштабах…

Моему коту Каляму, до того мирно дремавшему у меня на коленях, видимо, передалась моя тревога. Он вопросительно муркнул. А когда я вскочил из шезлонга, несчастный котяра брякнулся об пол и заблажил обиженно, но мне стало не до него, я не мог оторвать взгляд от призрачной фигуры, чьи очертания становились все отчетливей.

Солнце зашло, и сумерки воцарились в окрестностях дачного поселка. Черные птицы бесшумно вспорхнули над поляной. Мирные вечерние голоса соседей утонули в сгущавшейся тишине. От реки тянуло сыростью, и я невольно поежился. Белая фигура приближалась. Теперь я видел, что это женщина. Она плыла, почти не касаясь босыми ногами росистой травы, но серебристый след все равно стлался за нею. К немалому своему смущению, я сообразил, что женщина совершенно нагая. Первым моим порывом было сорвать купальный халат, забытый на перилах веранды, и накинуть на эти белоснежные, почти хрустальной прозрачности плечи, но я будто окаменел.

Таинственная незнакомка легко взбежала по ступенькам крыльца, откинула с лица волну черных с прозеленью волос и дерзко посмотрела мне в лицо.

Глаза у нее были белыми, как у вареной рыбы.

Я невольно отшатнулся.

– Рита, ты?

– Да, Максик, это я, – отозвалась она глухим голосом, от которого меня пробрала дрожь.

– Постой… но как ты здесь оказалась? Прошло столько лет и…

– Вы меня не нашли, – проговорила она, словно сдерживая стон. – А мне было так одиноко и холодно, Максик… Эти озера только сверху горячие, а у самого дна они ледяные… Тьма и холод. И тяжесть. Посмотри, Максик, как измочалило мою грудь…

Рита Сергеевна шагнула вперед, разводя руки, будто собиралась заключить меня в объятия. И я увидел отвратительные зеленые пятна на ее белой, как алебастр, груди.

– Подожди, Рита, – пробормотал я, не в силах отвести глаз от этих пятен. – я сейчас вызову «Скорую»… Это так здорово, что ты вернулась… Тебе помогут, обязательно помогут…

Она хрипло рассмеялась.

– А кто поможет тебе, Максик?! – шепеляво осведомилась она. – А хочешь – я?!

– Ты? – удивился я. – Чем же?

Мне показалось, что ирония в разговоре с призраком спасительна для рассудка.

– Ты уже стар, Максик, – продолжала она. – А ведь был таким красавцем. Все киевские дивчины были от тебя без ума… Даже – я.

– Ошибаетесь, госпожа русалка, – произнес я со всем доступным мне сарказмом. – Мы с вами не были знакомы.

– Это ничего, – отозвалась русалка и одним неуловимым движением приблизилась ко мне вплотную. – Вот и познакомимся… поближе…

Она облизнула синюшные губы разбухшим языком. На меня дохнуло горячим запахом пандорианских озер – щами пополам с тиной. я отстранился, но поздно, белые русалочьи руки… нет – жесткие озерные водоросли оплели меня, не давая вздохнуть. я схватил исчадие ада за плечи, чтобы неделикатно отпихнуть. Панически орал Калям.

– Иди ко мне, милый, – шипела русалка. – Согрей меня… И ты будешь жить веччччно…

Силы покидали меня, я задыхался.

И вдруг резкий видеофонный звонок разбил кладбищенскую тишину.

Русалка, утратившая всякое сходство с Ритой Сергеевной, вздрогнула, отпрыгнула, заколыхалась, как студень, и обрушилась на пол водопадом холодной озерной воды…

Звонок продолжал наяривать. Не разлепляя век, я наугад ткнул в клавишу соединения.

– Здравствуй, Максим!

Сухой, надтреснутый, не побоюсь этого слова – старческий голос окончательно вернул меня из туманных пропастей кошмара к солнечной действительности летнего утра.

– Приветствую тебя, Корней, – пробормотал я. – Как говорится, сколько лет, сколько зим…

– Максим, звоню тебе, потому что, полагаю, только ты сможешь честно ответить мне на один вопрос.

– Слушаю тебя.

– Ты, конечно, тоже посвящен в тайну моей личности. Только не говори, что ты, бывший сотрудник КОМКОНа-2, ничего не знаешь.

Вот те раз…

– Да, Корней, я знаю о тайне твоей личности.

– Тогда я задам тебе этот вопрос… – Он помолчал, видимо, собираясь с духом. – я был единственным «найденышем» или есть и другие? И если есть, то где они сейчас?

– С чего это тебя вдруг стали посещать такие мысли? В столь почтенном возрасте! Конечно, ты был один, – бодро солгал я.

– Уж и не знаю, кому верить, – произнес Корней загадочную фразу.

– Что-нибудь случилось, Корней?

– Слушай, Максим, – сказал он, игнорируя мой вопрос. – Вам с Сикорски не приходила в голову такая, не слишком сложная мысль, что нет и не было никогда никаких Странников?.. А есть и пребудет вовеки великий закон неубывания энтропии. Закон, препятствующий превращению человечества в сверхцивилизацию…

Я не успел ничего ответить. Яшмаа прервал контакт.

Так, подумал я. С чего это ему понадобилось в такую рань тревожить тень покойного Сикорски? И с какой стати нашего подкидыша-союзника стали интересовать «другие»?

В воздухе явственно запахло серой, но я в тот момент ничего не почувствовал.

К 228 году девятеро из «подкидышей» все еще жили за пределами Земли, ничего не зная о других «близнецах». Все уже были в солидном возрасте (под 90 лет), но оставались здоровы духом и крепки телом. Корней Яшмаа (№ 11, значок «Эльбрус»), например, постоянно проживал у себя на вилле «Лагерь Яна» в приволжской степи, неподалеку от Антонова. Бывший прогрессор посвятил себя написанию истории Гиганды.