Шардик - Ричард Адамс

Темная ночь. Они с Антредой опять стоят на каменистом берегу в свете плоского зеленого фонаря и плещут посохами в мелкой воде.

— Плывите прочь! — кричит она в темноту. — Убирайтесь восвояси! И никогда впредь не возвращайтесь сюда! Я, именно я есть глас божий и послана к вам с таким повелением!

Антреда хватает ее за руку, но она отталкивает подругу. Их окружает безветренная, безлунная тьма, лишь далеко на западе тают в небе последние отблески света. Громадный черный зверь вырастает перед ней во мраке, ворочает опущенной головой, разевает пасть, обдает смрадным дыханием. Она властно смотрит ему в глаза. Как только они разойдутся каждый своим путем… ах, тогда она вместе с Антредой возвратится в свое отрочество и повернет течение своей жизни далеко в сторону от Квизо. Она поднимает руку и вновь собирается заговорить, но чудовищный медведь, мягко шлепая по камням мокрыми косматыми лапами, проходит мимо нее и скрывается в лесу.

В глаза ударил ослепительный свет, в уши ворвался бранчливый птичий гомон. Ранзея ошеломленно огляделась вокруг. Она стояла по колено в сухой темно-желтой траве. Солнце заволакивала тонкая облачная дымка; внезапно где-то далеко-далеко прокатился по краю неба долгий раскат грома. Какое-то насекомое ужалило ее в шею, и, когда она потрогала болезненный волдырь, на пальцах осталась кровь. Она была одна. Антреда умерла, а сама она стояла в угрюмом, иссушенном зноем лесу к югу от Тельтеарны. Ранзея наклонилась вперед, тяжело опираясь на посох, и слезы потекли по ее пыльному изможденному лицу.

Спустя несколько секунд она больно укусила себя за руку, с усилием выпрямилась и медленно посмотрела по сторонам. Нита опасливо выглянула из-за деревьев поодаль, потом приблизилась, недоверчиво уставившись на нее.

— Госпожа… что вы… медведь… что вы такое сделали? Вы целы? Погодите… обопритесь на меня. Я… ох и испугалась же я… прямо душа в пятки…

— Медведь? — промолвила Ранзея. — А где медведь?

Только сейчас она заметила рядом с собой широкую полосу примятой травы с отпечатками огромных Шардиковых лап на ней. Жрица нагнулась и почуяла свежий медвежий запах. Шардик явно прошел здесь совсем недавно — уже после того, как повалялся в зарослях болиголова, где она видела его в последний раз. Ничего не понимая, она поднесла руку к лицу и уже собиралась спросить Ниту, что здесь произошло, когда вдруг обнаружила еще одно прискорбное свидетельство своей телесной немощи. Слезы снова хлынули у нее из глаз — слезы стыда и унижения.

— Нита, я… мне надо спуститься к ручью. Поди скажи девушкам немедленно идти за владыкой Шардиком. А потом воротись и подожди меня здесь. Мы с тобой нагоним их.

Раздевшись в воде, Ранзея тщательно вымылась и выстирала запачканную одежду. На Квизо было проще: Антреда почти всегда замечала приближение припадка и так или иначе помогала ей сохранить достоинство и авторитет. Теперь рядом с ней не осталось ни одной девушки, которую она могла бы вообразить своей подругой. Оглянувшись, Ранзея мельком увидела Ниту, бродящую между деревьев. Она знает, что случилось, и непременно всем разболтает.

Сейчас им надо поторопиться. Предоставленные самим себе, девушки в случае чего не проявят должной стойкости, и даже если каким-то чудом Шардик и впрямь вернется обратно к дороге, без нее они не смогут сделать все, что в их силах, — умереть при необходимости, — чтобы выполнить приказ тугинды.

Они с Нитой отошли совсем недалеко от ручья, когда Ранзея осознала, что припадок совершенно ее обессилил: в голове мутилось, перед глазами все плыло, одолевала сонливость. Может быть, Шардик остановится или свернет в сторону до вечера, подумала она, и тогда Кельдереку придется дать им еще один день. Но каждый раз, когда Ранзея с Нитой настигали одну или другую из девушек, поджидавшую их, чтобы указать направление, они узнавали, что медведь по-прежнему медленно бредет на юго-восток, в сторону холмистой местности под Гельтом.

Близился вечер. Ранзея уже не шла, а кое-как ковыляла от дерева к дереву, но все равно поминутно призывала Ниту смотреть в оба, чтоб не отклониться от нужного направления, и почаще кричать в надежде услышать ответный крик впереди. Пожилая жрица смутно сознавала, как сгущаются сумерки, потом наступает темнота, а позже восходит луна; как где-то вдали погромыхивает гром и как по лесу проносятся короткие, резкие порывы ветра. Один раз она увидела Антреду, стоящую между деревьями, и уже хотела заговорить с ней, но подруга улыбнулась, приложила к губам палец, украшенный резным кольцом, и исчезла.

Наконец где-то около полуночи, в ясном свете луны, Ранзея огляделась по сторонам и поняла, что догнала девушек. Они стояли кучкой поодаль и перешептывались, но когда жрица приблизилась, опираясь на руку Ниты, все разом повернулись к ней и умолкли. Ранзее показалось, что их молчание исполнено неприязни и возмущения. Если она надеялась найти сочувствие и поддержку в конце этого долгого, мучительного пути, то ее явно ждет разочарование. Отдав свой посох Ните, пожилая женщина с трудом выпрямилась и чуть не вскрикнула от боли, когда перенесла всю тяжесть тела на сбитые в кровь ноги.

— Где владыка Шардик?

— Здесь неподалеку, госпожа, — в половине полета стрелы от нас. Он спит с самого восхода луны.

— Кто это? — Ранзея пригляделась. — Шельдра? Я думала, ты с владыкой Кельдереком. Как ты здесь оказалась? Где мы находимся?

— Мы на краю леса, госпожа, рядом с долиной, чуть дальше того места, откуда вы уходили утром. Зильфея спустилась в лагерь, чтобы доложить владыке Кельдереку о возвращении Шардика, но бедняжка падала с ног от усталости, и он отправил назад меня вместо нее. Он говорит, что владыку Шардика необходимо усыпить сегодня ночью.

— Вы уже предприняли хоть одну попытку?

Никто не ответил.

— Так да или нет?

— Мы сделали все, что могли, — наконец сказала другая девушка. — Приготовили два куска мяса с тессиком и положили настолько близко к нему, насколько осмелились подойти, но он к ним не притронулся. Мы истратили все запасы тессика. Теперь остается лишь ждать, когда владыка Шардик проснется.

— Перед самым моим уходом из лагеря, госпожа, прибыл посыльный из Гельта, от повелителя Та-Коминиона, — сказала Шельдра. — Барон сообщает, что собирается вступить в бой послезавтра и что Шардика нужно доставить туда любой ценой. «Время сейчас дороже всех сокровищ мира» — вот его точные слова.

Над далекими холмами на юге сверкнула молния. Ранзея прохромала несколько шагов до дороги и окинула взглядом долину. В воздухе разносился журчащий шум ручья. Слева она увидела костры лагеря, где Кельдерек с тугиндой ждали известий от нее. Жрица вспомнила громадного черного зверя, прошедшего мимо нее в полдневной тьме по мелководью сухой травы, и стоявшую между деревьями Антреду, чьи пальцы были унизаны резными деревянными кольцами, которые она, Ранзея, самолично сожгла на берегу. Знамения эти представлялись очевидными. Да и сама ситуация не вызывала никаких вопросов. Единственное, что сейчас требовалось, — это жрица, знающая свой долг и способная исполнить его без малейших колебаний.