Сорочья усадьба - Рейчел Кинг

Ну, да, это Сэм, кто же еще.

Руки их мелькали в воздухе, как крылья мельницы, и Сэм оказался сверху этого гораздо более крупного, чем он сам, мужчины. Чарли пытался отвести меня подальше, а они все катались по земле, обмениваясь ударами и меняясь местами, и, наконец, остановились, и Джош оседлал своего рабочего. Сэм брыкался, изгибая спину и стараясь сбросить его, но бесполезно.

— Хватит, хватит! — кричал Джош ему в лицо.

Сэм перестал сопротивляться. Он бросил на меня взгляд широко открытых глаз и резко повернул голову туда, откуда он прибежал. Я посмотрела в ту сторону. В нескольких метрах от лежащих на земле и уставившихся друг на друга мужчин валялась винтовка. Меня тошнило, кружилась голова, ноги казались странно легкими, но я освободилась от объятий Чарли, подошла и взяла в руки оружие. Наставила ствол на Джоша, хотя было страшно даже прикоснуться к спусковому крючку. Я молилась в душе о том, чтобы винтовка стояла на предохранителе.

— Отпусти его, — сказала я, обращаясь к Джошу.

Он медленно повернул голову и посмотрел на меня. Отпустил руки Сэма, но по лицу его было видно, что он нисколько не встревожился, скорее, это его забавляло.

Чарли, напротив, казалось, очень перепугался.

— Положи ее, Рози, — сказал он. — Что ты делаешь, черт возьми?

Освободившись от рук Джоша, Сэм перевернулся на бок и кое-как встал. Подошел ко мне и взял у меня винтовку, стараясь направлять ствол в сторону от людей.

— Ты в порядке? — спросил он.

Я кивнула. Но в рот все бежала кровь, а через несколько секунд в глазах заплясали звездочки.

— Все это дерьмо собачье, — сказал Джош, вставая.

Колени и руки его были перепачканы грязью. Он неуверенно посмотрел на меня.

— Простите меня, — сказал он, повернулся и зашагал прочь.

Мы смотрели, как его широкая спина удаляется в сторону посыпанной гравием дорожки и исчезает там, где в полумраке сумерек я заметила за деревом его припрятанный квадроцикл.

— О чем тут у вас сыр-бор? — спросил Сэм, но Чарли оттолкнул его и, подцепив пальцем за подбородок, приподнял мне лицо.

— Все это потом, — сказал он. — Думаю, сломан. Немедленно в больницу.

— Слушаюсь, доктор Саммерс.

Я посмотрела на Сэма.

— Спасибо тебе.

Он помог мне добраться до «Мерседеса» и сел рядом, пока Чарли собирал теплую одежду и кое-какие мои вещи. Я останавливала кровь полотенцем, и теперь оно все было в ярких роршаховских пятнах.[49] Смотреть становилось все трудней, и, заглянув в зеркальце заднего вида, я поняла, почему. Нежная кожа вокруг глаз побагровела и распухла. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Перед ними поплыли цветные пятна, пульсируя в одном ритме с волнами боли. Появился Чарли и неуклюже пожал Сэму руку.

— Можешь присмотреть за домом? — спросил он. — Я вернусь, как только смогу.

— Заявите в полицию? — спросил Сэм.

— Еще не знаю. Это надо обсудить с Рози.

Я опустила стекло со своей стороны и протянула руку. Сэм схватился за нее обеими руками. Моя ладонь была как ледышка, а его так и пылали, мне даже стало немного теплей.

— Можешь пожить немного в доме? За ним надо присматривать.

— Конечно, — ответил он, улыбнулся и сжал мне руку. — Не беспокойтесь об этом.

Двигатель «Мерседеса» заворчал. Чарли медленно стронул машину с места, и я снова подняла стекло. Было уже почти темно. Небо еще упрямо не желало менять красивый цвет индиго на черный, но холмы на его фоне уже горбились совершенно черными глыбами. За окнами мелькали силуэты голых деревьев с тоненькими острыми веточками, громада дома помаячила позади и скрылась. Сороки внимательно наблюдали за нашим отъездом.

Я понимала, что вижу Сорочью усадьбу в ее нынешнем состоянии в последний раз. Сидя в ярко освещенной больничной палате «Скорой помощи» и ожидая осмотра, я еще раз мысленно проходила по дому и по очереди прощалась со всеми его комнатами. Начала с прихожей, потом прошла по коридору мимо огромного обеденного зала с его немыслимо длинным столом, вокруг которого выстроились сделанные в том же стиле стулья с прямыми, высокими спинками, постояла в гостиной с ее пыльной, мягкой и облезлой мебелью и обвисшими обоями. Двинулась дальше по коридору, остановившись в курительной комнате с золотистыми обоями, на которых рядами выстроились рамки с бабочками и другими насекомыми, прошла мимо сырой ванной комнаты с ее покрытыми плесенью, как на вокзалах, плитками и пятнистой ванной, и оказалась на кухне, в сердце всего дома. Потом библиотека, где, как всегда, было тихо, и книжные стеллажи целиком закрывали по периметру стены. Задержалась немного в «зверинце», шепотом обращаясь к чучелам животных и к шкафам, заполненным диковинными образцами: я еще вернусь за вами, у вас у всех будет новый дом. Попрощалась с дедушкой: он поднял голову от кролика, над которым мы работали вместе, и обнажил фальшивые зубы, и я не удержалась от смеха. По черному ковру, такому толстому, что он не износился за много лет, я поднялась вверх по лестнице и по коридору прошла к красной комнате, спальне дедушки с бабушкой; кровати накрыты покрывалами с оборками, растительные узоры на шторах, закрывающих огромные стрельчатые окна, так что не очень заметно, что они такие большие, выцвели.

И везде беспорядок, который мне так и не удалось убрать до конца. Теперь пусть другие с ним разбираются и готовят дом к реконструкции. Наверняка большинство вещей отправят на склады Армии спасения, а то и на свалку. Я заглянула в каждую из спален; совсем скоро они превратятся в номера для постояльцев со смежными ванными комнатами и новыми кроватями; наконец дошла до конца коридора, делающего поворот под прямым углом к половине для прислуги, с ее крохотными комнатками и холодной ванной комнатой. Постояла немного у двери, ведущей в башню, не решаясь войти, но все-таки толкнула ее, поднялась по лестнице и оказалась в залитой светом комнате, где от вида, открывающегося за окнами, захватывало дух. Попрощалась с бабушкой, обрезающей розы в саду, и с юным Чарли, скачущим на лошади с другими мальчишками в сторону холмов.

Наконец, отвернувшись от окна, попрощалась с Тесс, которая сидела на матрасе, завязав узлом простыню над грудью и скрестив свои длинные красивые ноги. Она курила сигарету, которую ей скрутил Джош, и, увидев, что я смотрю на нее, пустила в воздух струю дыма и сняла прилипшую к языку табачинку.

— Ну, как, с тобой все будет нормально? — спросила я, но она ничего не ответила, только улыбнулась и повернулась ко мне спиной, в последний раз показав мне свою татуировку с птицей.

Как ни странно, нос оказался не сломан, хотя к этому было близко. Видок у меня был еще тот, настоящее пугало; меня отослали домой, прописав какое-то сильное обезболивающее, которое я немедленно приняла и мгновенно уснула в машине. Чарли, после нескольких моих, впрочем, довольно слабых протестов и жалобных просьб о том, что я хочу вернуться обратно в Сорочью усадьбу, что у меня там осталась незаконченная работа и все такое, отвез-таки меня в город. Но я-то знала, что работа завершена. Чарли обещал упаковать мои вещи и закинуть их мне как-нибудь на недельке вместе с моей бедной машиной.

— В общем, ты должна как следует отдохнуть, — сказал он. — Пока никакой работы.

Он высадил меня возле ателье татуировок, над которым была моя квартирка, и отбыл, а я еще долго сидела у окна, смотрела на огни порта, на рабочих, всю ночь грузивших контейнеры на огромные корабли, неясно вырисовывающиеся на фоне темной воды. Был субботний вечер, и я знала, что Рита сегодня придет поздно; я надеялась, что она вернется одна, не притащит за собой на буксире каких-нибудь матросов. С улицы внизу доносились крики и громкий смех, выходящие из паба на углу разглядывали витрину ателье Роланда. Возможно, в другие времена ателье оставалось бы открытым, чтобы подцепить клиента из матросни с кораблей или еще кого, какого-нибудь случайного джентльмена.

Когда действие обезболивающего закончилось, я села в постели: мне не спалось. Я включила лампу с розовым абажуром, которая осветила стену, где у меня были развешаны фотографии женщин с татуировками. Я посмотрела на свои наколки и подумала, насколько более красивы, более изящны стали они с развитием технологии. Я описывала татуировки Доры, назвав их утонченными и высокохудожественными, но если б они у нее в самом деле были, то оказались бы такими же грубыми и топорными, как и на висящих передо мной фотографиях, с толстыми и неровными линиями, отсутствием изящной штриховки, полутонов и тонких цветовых переходов. Интересно, думала я, что именно из того, что я навоображала себе, могло быть правдой? Ведь что я сделала? Просто собрала все наиболее яркие факты вместе и попыталась свить из них для Генри с Дорой уютное гнездышко.

Слышно было, как пришла Рита, цокая каблучками по деревянному полу. Она остановилась перед моей дверью и тихо постучала.