Великий Преемник. Божественно Совершенная Судьба Выдающегося Товарища Ким Чен Ына - Анна Файфилд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закончив учебу, Ли стала вокалисткой ансамбля «Оркестр Ынхасу», игравшего мейнстримную северокорейскую поп-музыку западного типа. Она исполняла песни вроде «Наше оружие – залог мира на Земле». Там Ли стала звездой. Она выходила на сцену в традиционных корейских нарядах – ярких широких платьях, скрадывающих фигуру, с пышной прической и накладными ресницами. В 2010 г. на новогоднем концерте она спела пламенную революционную песню «Гори, костер!», а на следующий год, когда Ким Чен Ын станет вождем нации, Ли в сверкающем голубом платье исполняла «Шаги солдата». За год, прошедший между этими двумя выступлениями, она потратила немало денег на стоматологов и стала обладательницей идеальной улыбки.
В новоявленной супруге Ким Чен Ына многие северокорейцы сразу узнали блистательную диву с пропагандистских концертов. Вероятно, ее в какой-то момент заметил Ким Чен Ир, водивший обыкновение жениться на артистках. Но на Ли он решил женить своего младшего сына и вероятного преемника, чтобы обеспечить продолжение правящей династии. Спустя несколько лет на первой встрече с президентом Южной Кореи Ким Чен Ын будет рассказывать: «Отец позвал меня и приказал жениться на этой девушке, и я послушал его»[116]. Когда здоровье Ким Чен Ира пошатнулось, Чен Ын и Ли вступили в брак. Это было важно для престолонаследия. По слухам, у них уже двое или трое детей, и вождь, несомненно, тоже готовит их к роли диктатора.
Ли и Ким явили миру модельный пример современной пары – молодой сатрап с красавицей женой.
В 2012 г., в первую осень Ким Чен Ына у власти, венценосные супруги нанесли широко освещенный в прессе визит в элитный жилой комплекс «Улица Чханчжон». В пхеньянском пейзаже он выделяется округлыми силуэтами зданий и разноцветной подсветкой. Вождь с супругой зашли в гости к товарищу Пак Сон Илю, который, как писала пресса, работал в Комитете городского благоустройства и жил с семьей в пятикомнатной квартире на третьем этаже. В репортажах чучхейских медиа часто трудно понять, где граница между правдой и выдумкой, но Ким и Ли в гостях у Пака вели себя точно родственники после долгой разлуки. Ким посадил сына Пака к себе на колени и гладил по щечке, а Ли поставила на стол угощения, которые, по ее словам, приготовила сама. Куда бы ни зашли в тот день вождь с супругой, повсюду звучали тосты, и Ким Чен Ын лично разливал вино. При всех странностях ее нынешней идеологии, Северная Корея верна конфуцианским традициям, много веков назад пришедшим из Китая. Согласно этим традициям молодые должны прислуживать старшим – а в Северной Корее нет никого «старше» вождя. Но рядом с Ли Ким Чен Ын преображался в лидера, совершенно не похожего на своего отца: в живого, дружелюбного человека, не лишенного слабостей и близкого к народу (по крайней мере на время его как по нотам расписанного визита).
Признаки смены поколений заметны и в другом. Концерт, на котором Ли впервые появилась на публике вместе с вождем, мог показаться обычным изделием северокорейского агитпропа. Он проходил в пхеньянском художественном театре «Мансудэ» – одной из главных площадок для массовых зрелищ во славу режима. Вошедшего Ким Чен Ына стоя приветствовали мужчины в военной форме и женщины в простых и практичных платьях. С суровым видом Чен Ын пожал руки придворным и сел на почетное место со спутницей, чьего имени тогда еще никто не знал.
Занавес поднялся, у рампы вспыхнули фейерверки, и на сцену выбежали девицы с электрическими скрипками и гитарами – в блестящих открытых платьях. Выбор первой песни был традиционным – «Ариран», печальная баллада, по сей день любимая и в Северной, и в Южной Корее, – как и декорации с изображением горы Пэктусан и эмблемой Коммунистической партии. Но само шоу не походило ни на какое другое, дотоле показанное северокорейской публике. Быстрый темп, жесткий ритм – эти девушки отжигали, насколько такое возможно в Северной Корее.
А дальше было еще круче. Певицы в коротеньких, сверкающих платьях и на высоких каблуках спели несколько северокорейских пропагандистских песен; затем скрипачки в черных мини заиграли тему из фильма «Рокки», а солировала гитаристка с ярко-красной электрогитарой, одетая как бы в свадебное платье.
После этого шоу приняло слегка фантасмагорический характер. Вокалистки запели на корейском «Этот мир невелик», и на сцену высыпали актеры в костюмах мультяшных персонажей: Винни Пух и Тигра, Микки Маус и Минни Маус, кто-то из семи гномов и невесть откуда взятый зеленый дракончик. Гном вдохновенно вращал бедрами, а персонажи из «Тома и Джерри» подтанцовывали. Микки Маус под общий смех пытался дирижировать. Сыграли песенку Винни Пуха («В голове моей опилки…») и увенчали все действо исполнением песни Фрэнка Синатры «My Way».
Такой финал казался подходящим. Ким Чен Ын и впрямь все делает по-своему.
⁂В один из приездов в Северную Корею я решила заглянуть в мир пхеньхэттенских патрициев – знати, приближенной к Ким Чен Ыну и Ли Соль Чжу.
Первым делом я отправилась в итальянский ресторан под броским названием «Ресторан Италии» в жилом комплексе на улице Ученых Будущего. Вход туда был через холл универмага, торговавшего всем на свете – от алкоголя до электрогенераторов; в универмаге не было ни одного покупателя. Рядом располагалась модная кофейня, где делали дорогой мокко со взбитыми сливками. Там тоже было пусто.
Однако в ресторане сидело несколько посетителей, и мы решили попробовать пиццу, которую особо обученные повара пекли в заграничной дровяной печи. Я разговорилась со своим северокорейским визави, который рассказал, как Уважаемый Вождь хочет, чтобы пхеньянцы могли лакомиться кухней разных стран мира. «Наверное, он полюбил пиццу в юности, когда жил в Европе», – ехидно заметила я. Мой собеседник оглянулся по сторонам, потом посмотрел на меня вопросительно. «Ну он же учился в Швейцарии, а оттуда ездил в Италию. Наверняка он там ел пиццу». Мой кореец долго пытался переварить эти слова. Затем, понизив голос, ответил: «Как вы можете знать о нашем вожде больше нас?»
На следующий вечер я посетила пивной ресторан в немецком стиле под Башней Чучхе на южном берегу реки Тэдонган, текущей через центр Пхеньяна. Стены в ресторане были из голого кирпича, столы из грубого дерева, а за барной стойкой высилась шеренга кранов с семью сортами разливного северокорейского пива. На стене, как в американских спортбарах, мерцал огромный телеэкран: показывали фигурное катание.
В меню
