Научи меня любить - Каролина Шторм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Толик, у тебя есть курить? – спросила я.
Он раскрыл рот от удивления. Все знают, что я не курю и практически не пью. Пару раз было у меня взаимодействие с сигаретой, но не более. Поэтому мой вопрос прозвучал неожиданно.
– Есть, – сказал опомнившийся Толик. – Идём.
Так-то лучше. Хотя бы в коридоре, пропитанном сигаретным дымом, я подышу пару минут спокойно. Но я просчиталась. Сазонов вышел следом, поддерживаемый заботливой Яночкой. Когда он только успел опьянеть? А следом вышли и все остальные.
Сазонов подошел к Толику, шутливо обнял его за плечи.
– Я устал, – сказал он. – Пойду спать.
– К себе? – уточнил Толик, переводя взгляд на Яночку.
– К себе. Только одному ложиться не хочется.
– Ну, я думаю, у тебя будет компания. Точнее, уже есть.
Сазонов посмотрел на Яночку так, словно видел впервые. А потом улыбнулся и снова обнял её.
– Да, верная подруга всегда выручит. Доведёт меня до комнаты и уложит в постель.
Какая мерзость! Он унижает её прилюдно, а Яночка то ли прикидывается глупенькой, ничего не понимающей, то ли на самом деле такая и есть. В любом случае я разочарована в ней. Нельзя так позволять с собой обращаться.
Павел по очереди пожелал всем моим подругам спокойной ночи. А напоследок взглянул на меня и… не сказал ничего. Поддерживаемый Яночкой, отправился к себе. Я проводила их взглядом, а потом ушла в свою комнату. Хватит на сегодня и праздников, и застолий, и прогулок по ночному городу. И несбывшихся надежд, и лишних слов, и признаний. Слишком много соли – в глазах – блестевших, видимо, от яркого света, и на губах – запечатавших слова. Мне хватило сегодня сполна. Я влюбилась по собственной глупости и будет лучше об этом молчать.
Никто не узнает. Особенно он.
Евгений
Десятое октября. День моего торжества. День, когда мне снова подарили надежду. Для кого-то это звучит пафосно. Но мне это важно настолько, что я не могу скрыть своих эмоций. Готов прыгать от радости!
Наконец-то меня официально перевели на четвёртый курс ненавистного мне юрфака. Смог ли я полюбить юриспруденцию больше за время моего заточения и корпения над конспектами и учебниками? Да ни в жизнь! Душа, как рвалась к музыке, так и осталась зияющей рваными ранами. Но мне уже всё равно. Я понял, какую тактику мне следует выбрать. Отца не переспоришь и не убедишь в том, по поводу чего он имеет свою точку зрения. Ему надо меня доучить. Что ж, я готов в этом присягнуть. Безо всякой охоты, не имея никакого желания, но я готов сделать это, лишь бы он от меня отстал. Когда диплом будет у меня на руках, тогда будет проще. Специалисту с высшим образованием можно найти работу.
Я разговаривал с матерью, поделился с ней своими планами. Она поддержала меня, отметив, что это разумно и что с отцом ругаться бесполезно.
– И мне так будет спокойнее, Женя, – добавила она.
Отец ещё сомневался, стоит ли позволять мне возвращаться в общежитие. Вдруг всё начнётся заново? И даже решил переговорить с комендантом по этому поводу. Жанна Аркадьевна, с его слов (я не присутствовал при их разговоре), поддержала отца и предложила переселить меня в другую комнату. Но только в следующем году, так как места уже распределены. А до конца учебного года она посоветовала отцу снять мне комнату у какой-нибудь бабушки или, если позволяют финансы, то квартиру. Отец сказал, что обязательно подумает об этом. В итоге было принято решение пока оставить меня в общежитии. До очередного «залёта».
– Ох, Женек!.. – воспитывал меня отец. – Сколько ещё мне придётся за тебя краснеть? Когда же ты, наконец, остепенишься и начнёшь вести себя нормально?
Когда ты оставишь меня в покое, отец, и позволишь жить так, как мне хочется. Как и раньше, слова эти остались невысказанными…
Меня никто не ждал. Но возвращению моему обрадовались. Толян на радостях накрыл стол. Правда, в буфете было – шаром покати, но ему как-то удалось исхитриться и выпросить у соседей то полбуханки хлеба, то пару яиц, то варенье. Кто-то даже куска сыра не пожалел. Скатерти у нас, конечно, не было. И старый деревянный стол с покосившимися ножками выглядел не самым лучшим образом. Но было всё равно приятно снова оказаться в компании друзей-приятелей.
А ещё приятнее оказалось взять в руки инструмент и сыграть, наконец, все свои любимые мелодии. Слушателей набралось столько, что в комнате они все не помещались. Я не успевал сыграть одну мелодию, как тут же требовали другую.
А потом пришла она. Видимо, на звук моей гитары. И села прямо напротив меня. А потом заглянула в глаза. И тогда я понял, что наша последняя встреча не прошла бесследно. Она была теперь другой. Какой-то новой. Не такой, как ещё месяц назад. Повзрослела, что ли? И мне улыбалась не так, как раньше. Но слушала внимательно. И смотрела… Только мне казалось, что взгляд её был направлен куда-то сквозь меня.
Что же ты во мне находишь,
Я тебя спросил.
На колени пред тобою,
Голову склонил.
Что же ты нашла, родная,
В этом плеске волн?
Чёрной бурей разрушаю
То, во что влюблён.
Вошедший резко, как всегда, Пашка, мигом подхватил эту песню, хорошо знакомую и ему:
Я и раненою птицей
С перебитыми крылами
В руки не брошусь
И не кинусь судьбе на растерзанье.
Пусть моя жизнь перечёркнута
Линией огня.
Но знаю точно я:
Что живу, если ты – жизнь моя!
– Браво, парни! – раздались возгласы и аплодисменты. – Какой дуэт получился! Вам бы вдвоём где-нибудь выступать.
– Обращайтесь. Стол заказов работает круглосуточно, – Пашка раскланялся перед каждым, а затем протянул мне руку. – С возвращением, Евгеш!
Удивительно, но я был рад его видеть. Знаю, что Пашка не особо меня жалует. Но сегодня почему-то в его лице я ощутил поддержку. Он сел со мной рядом и стал спрашивать:
– Как дела, Евген? Тебя теперь можно поздравить? Студент четвёртого курса?
– Да, самому не верится.
– Молодец! Всё можешь. Стоит только захотеть.
– Если б ещё захотел… – проворчал я.
– Ладно, не скромничай. Выучил, наконец, юриспруденцию? Будет у нас теперь свой человек в криминальном мире.
