Небесные тихоходы - Марина Москвина

Бабочки в шапке забили крылами, облако радужной пыльцы взметнулось в воздух — таких денег у меня отродясь не бывало. Положение усугубилось тем, что перед нашим возвращением из Индии в России разразился дефолт. Ни гонораров не платили, ни работы никто не предлагал, о раздаче авансов населению и думать было нечего.

Зато мой нежданный-негаданный долг вырос и расправил плечи.

«Дорогие друзья! — писала я ставшему для меня в одночасье закрытым "Открытому обществу". — Андерсеновская награда — это не деньги, а слава и любовь. Плюс металлический сосуд в виде цветка лотоса, символизирующего духовное пробуждение и вечную весну. Да, я поехала в Дели участвовать в Конгрессе, но внезапно Дорога позвала меня… Знаете ли Вы, что такое Зов Несбыточного? Случалось ли Вам почувствовать па себе его властную силу? Могла ли не откликнуться на него — я, писатель и путешественник, давно и беззаветно влюбленный в Индию?.. Что если в моем финансовом отчете — долю гранта, предназначенную на аккредитацию, обеды в дорогом ресторане и проживание в шикарной гостинице, перебросить на бесприютные скитания, приключения, авантюры, короче, на сбор материала для новой книги?..»

«Нет, нет и нет! — неумолимо отзывались на служебном бланке эксперты программы "Гранты на поездки". — Мы не принимаем Ваши обоснования использования гранта ТАА869, целенаправленно выданного на участие в Международном Конгрессе в Дели, посвященном литературе для детей и юношества. Вам следует немедленно вернуть в бюджет программы сумму в размере… В противном же случае мы будем вынуждены…»

Ой, мама, мама моя!..

Мама моя Люся, не дрогнув, выудила из заветного ящичка прибереженные на всякий пожарный сто долларов. Так было положено начало великому сбору средств дедушке Соросу, в котором приняли участие все мои родственники и знакомые.

Что ж, наше странствие представляло собой поистине царский дар, и я благодарю Фонд Сороса за то, что он не все отобрал у меня из того, что выдал.

Послесловие

Душа моя исполнена благодарности, и я должна излить ее на тех, кто помог стать явью моей мечте увидеть Индию и написать эту книгу.

Подруга Светка — издатель и поэт Светлана Пшеничных! Помнишь ли тот майский день в Пицунде в Доме творчества на семинаре молодых писателей, когда ты с чемоданом смущенно постучала ко мне в номер, понимая, в каком я буду ужасе, что ко мне, яростно дорожащей уединением, подселили незнакомую женщину?!

Ни сном, ни духом не предполагала я, сколь важную роль тебе предназначено сыграть в моей жизни, просто полюбила с первой минуты и уж буду любить до последней. А то, что ты своими силами издала книгу «Моя собака любит джаз», которая спустя много лет после нашей встречи привела меня в Гималаи, за это тебе отдельное спасибо.

Два доблестных рыцаря отстаивали в Большом совете право «Моей собаки» быть награжденной Почетным дипломом Андерсена: Анатолий Степанович Мороз и Леонид Львович Яхнин.

Растроганная, позвонила я Морозу. Он ответил: — А что я должен был делать, когда услышал слово «Москвина»?

Писатель Владик Отрошенко! Уж сколько лет мы живем по соседству в Орехово-Борисове на Ореховом бульваре, а всякий раз, увидев из окна, как ты — высокий, молодой, с горящими глазами вдохновенно шагаешь по двору неведомо куда — весной ли, поздней осенью, и ветер гонит листья или снег, взметая длинные полы твоего пальто, ей-богу, радуюсь, как дитя. Тем более, от тебя всегда исходят тома «Ригведы», «Мокшадхармы», древних «Упанишад», «Бхагаватгиты» — вся эта смесь молитв и гимнов, жертвенных обрядов, волшебств, поэзии, благодаря которой можно почувствовать хоть отдаленно суть мироздания и ощутить свою причастность к космическому творению, причем в академических изданиях, в классических переводах.

— Однако этим текстам, — ты всякий раз предупреждаешь меня заботливо, — имеют право внимать только брамины…

Несколько лет назад я с удовольствием прочитала книгу «Образы Индии» — повесть-странствие философа, культуролога, уникального мыслителя современности Георгия Гачева. Но, как сказал Георгий Дмитриевич, встретившись со мной в лесу на лыжне в Переделкине:

— Вы-то, Марина, путешествуете и телесно, а я — по боль-шей части — ментально!

В ментальном путешествии Гачева по Индии лейтмотивом проходят самые что ни на есть фантастические сообщения древнегреческого географа Страбона. И до того Георгий Дмитриевич колоритно их преподнес, я даже позавидовала.

Естественно, взявшись писать об Индии, чуть ли не первым делом, я забрала у нашего сына Серёни Страбона, подаренного ему в институте преподавателем истории культуры, и давай там выискивать приличествующие случаю цитаты. В конце концов, я подумала, и кошке не возбраняется смотреть на короля: пусть мою повесть-странствие тоже украсит собою Страбон, не является же он личной собственностью многоуважаемого Георгия Дмитриевича!

И только сейчас, решив отметить Страбона в своей библиографии («Российская академия наук», серия «Памятники исторической мысли», научно-издательский центр «Ладомир», Москва, 1994), я вдруг замечаю коротенький текст на титульном листе:

«Издательство благодарит Гачева Г.Д. за предоставление экземпляра книги, с которого осуществлено данное репринтное издание».

Увидимся на лыжне, в смущении расскажу Вам эту историю, Георгий Дмитриевич. И поблагодарю за упоительное чтение!

В Доме творчества «Переделкино» Лёня отправился в библиотеку и откопал там исчерпывающую книгу об Индии Джавахарлала Неру.

Я сдула с нее пыль веков и прочитала от корки до корки. Внушительный фолиант «Моя Индия», написанный на одном дыхании, — с такой любовью, с такими глубокими познаниями в истории, географии, филологии, музыке, архитектуре, психологии, религии… Причем все это время Неру кочевал из одной тюрьмы в другую. Очень он был хороший человек, Джавахарлал Неру, главное, из приличной семьи, умный, добрый, самозабвенный, похожий по характеру на нашего Николая Чернышевского.

Снова нам предоставил для работы свою безбрежную библиотеку художник Женя Тумаков. Он зашел к Лёне попросить ключ от крыши над Лениной мастерской, сказал, что по четвергам будет встречаться там с товарищами — тренировать внутреннюю улыбку, и заодно выдал мне объемный том «Махабхараты» — «Нараяния» — мифологическо-богословский трактат, ранняя каноническая книга вишнуистской секты Панчаратринов, VI век нашей эры — ашхабадского издательства «Ылым»; Елену Бла-ватскую «Из пещер и дебрей Индостана»; а чудесный Шри Пре-маватара Парамаханса Йогананда «Автобиография йогина» до сих пор обитает у меня на рабочем столе.