Окно в потолке - Радиф Фаритович Кашапов

– Может, мы и врем, тогда зачем нам открывать дверь? – пожал плечами Руслан, вставая и ощупывая нос – вроде цел. – Видите, воды еще мало, до розеток она вроде бы еще не добралась, поскольку нас не шибает током.

– Господи! – взвизгнула соседка.

– Так, ребятки, пойдемте-ка к нам, наденете обувь покрепче и посуше, и мы тут уберемся сообща. Да верю я, верю… Хватит, – сосед начинал злиться, ему хотелось курить, а еще больше – плюнуть на все и уйти спать. Но слишком много факторов в виде самки его вида с кольцом на пальце мешали ему поступить настолько просто.

– Стойте! – Даша успела за это время пройти в комнату Инны. – Звоните в скорую.

– Случилось что-то? – спросил Руслан.

– Да. Моя подруга убилась.

ПИСЬМО ИЗ ГЕРМАНИИ

…Вокруг якобы куча знаменитостей, – которых никто не знает в лицо. Уж тем более, русский турист, мне неизвестны даже наши звезды балета и опера – ведь я, Валя, туда не хожу. Извини, если раньше приходилось врать. Вместо этого я ходил до маман Кольцовой и к ее девочкам… Знай, что я сейчас изрядно пьян, нахожусь в одном из лучших питейных заведений Кельна. И все это не потому, что я испытываю какую-то несокрушимую тягу к спиртному. Но я хочу досадить тебе. Мне известно, почему всю поездку мне встречался твой возлюбленный – и не смей отрицать это! – и почему настолько раздражающим казалось мне каждый раз его появление.

Так уж и необходим был этот соглядатай? Неужели ты совсем не доверяешь мне? Если бы не это… Знай, что даже он не знает – мне пришлось провести ночь в местной тюрьме. Всего лишь одна буханка ржаного хлеба! Да, мои деньги от тебя так и не дошли. И я оказался на голодной пайке. И этот, шпион, я нашел его, припер к стене, попросил сто рублей до возвращения на родину. Ха, не дал мне ни гроша.

Ужасное немецкое пиво, вывезенная местными дельцами из России водка, французское вино – все, что я выпил понемногу сегодня. Да, мне повезло в картах и даже сейчас кое-что звенит в карманах, этого как раз хватит на поезд до Таллинна, а там уж я встречу своих старых товарищей. Ох, меня прошибло на откровенности и прочее. Извини, сестра.

Между тем, Германия – страна в действительности совсем не педантичная. Поезда приходят с опозданием на полчаса, некоторые вовсе не доезжают до места назначения. Половина Кельна – сплошные ярмарки да выставки, вторая половина забита дорогими магазинами. С трудом нашел себе койку с завтраком. Постоянно хочется спать, но не удается – шум, гам, соседи возвращаются под утро, на завтрак гонят чуть ли не из-под палки.

Но зато вчера я купался в Рейне. Лед здесь еще не сошел. Представь себе, стоишь в одном исподнем посреди Волги, ныряешь в воду по самую грудь, более не можешь, ибо все сжимается внутри, а когда вылезаешь – тебе тепло от холода… Чудесное состояние, которое я непременно повторю, когда доберусь до Петербурга. Не уверен, что подобное проходит у нас когда-либо, помимо Крещения, так что, видимо, увлеку своих товарищей по перу…

Словом, как я написал, еду на родину. Тебя я прощаю, потому что я отходчив, а эта поездка научила меня быть менее требовательным к людям, даже к близким родственникам.

Потому – обнимаю,

Твой брат Константин.

Пятнадцатая, в больнице

Как говорила одна моя хорошая знакомая: “остается горячими губами по холодному горлышку бутылки пива». Было бы забавно, если бы дверь отворилась, а вошел водолаз с гидрокостюме, шлепая ластами. Вода льется, уже добрались до обшивки дивана. А потом гость говорит: «Это 33-я?». Нет, видно же – я тут живу. И сюрреалистическая персона удаляется, а вместе с ним и несколько десятков литров пресной жидкости. Мокрый ковер, отсыревшее дерево, наверное, можно поговорить, соврать, подольше, если бы позволила вода, немного чужого языка в знакомой стране.

Марина пришла домой злая, пьяная, но обогащенная морально и информационно. Дома никого нет, зато на полу явственно читались следы мощной уборки. Руслан звонил ей раз 20, но она обнаружила это только сейчас. А перезвонить не могла, баланс нулевой. Она начала путь в сторону ванной, когда обнаружила на стойке с телефоном с запиской:

«Кто прочтет, не знаю, но, думаю, стоит известить каждого. У Инны серьезные травмы, приезжайте в больницу. Не знаю, где находится, вот телефон. Даша».

– Бляха-муха, – Марина присела на стул. – Нехорошая квартира.

Она скинула бесплатное сообщение Теме, попросила перезвонить.

– Что тебе, – в трубке что-то шумело и ругалось. – Я тут в очереди стою, в поликлинику, легкие болят.

– Повезло. А у Инны сломаны кости, очевидно. В двух местах.

– Как это?

– Не в курсе я! Пришла, записка лежит. Поеду в больницу. Закину деньги на телефон, скажу, какая. Ничего пока не знаю.

– Хорошо, я у Руслана спрошу…

– Блин, ну, послушай, это ведь не я довела ее? Я же вела себя, как не очень вежливая девочка, правда?

– Ты не спала сегодня?

– Темушка, я ведь все-таки очень дрянная женщина, если могу себя в подобном подозревать… Позвони мне потом, ладно.

Она легла в ванну, включила воду и немедленно задремала – так она устала. Но что-то сказала ей, что нечто аналогичное и алогичное уже приводило сегодня к катастрофе, поэтому она резко поднялась, приняла теплый, а потом и холодный душ. И не одеваясь села на кухне пить кофе. Ей стало довольно зябко, левой рукой она гладила левое предплечье, быстро опустошая чашку и не решаясь подойти к окну. Резко поставив кофе на стол, Марина открыла дверь в курилку, надела чьи-то тапочки, добежала до ключей на чердак и устремилась наверх.

Ну, да, вот оно, окно. Действительно, под этим куском фанеры что-то находится, напоминающее стекло. А прибили его сюда недавно. Наверное, Руслан. Но все равно – это значит, что отсюда можно было следить за ней. Или за кем-то, кто жил до нее. Вуайерист строил этот дом. Скажем, ревновал к жене, а потому иногда не уходил из дому, а уединялся на чердаке… Или они просто забавлялись – жену возбуждало неявно присутствие второй половинки. Или здесь работала следовательская бригада НКВД – смотрела на подозреваемых и раскалывала их. Зеркало есть, но вот каждому ли думается, что оно – для наблюдения? Или только Марина такая умная, что сейчас подхватит простуду. Она спустилась, накинула халат, а пока шла, решила, что думает она подобным образом неспроста. И в комнате могла бы жить – не случайно. И вообще она себя здесь чувствуют неуютно. Но как дома.

Она