Обреченный убивать - Виталий Гладкий

– …Ты уснул?

– Что? А, нет… – И мне приходилось бывать в Москве…

Эрнесто мечтательно сощурил свои черные выразительные глаза.

– Я там даже учился, – сказал он с гордостью.

– Признаюсь – удивил.

– Правда, недолго. – Эрнесто рассмеялся. – Есть там у вас такой Институт дружбы народов… хе-хе… Но меня хватило только на год.

– Надоело?

– Разве я так говорил? Наоборот, все было прекрасно. Однако некоторые житейские обстоятельства нарушили все мои планы.

– Бывает…

– Тебе разве неинтересно какие? – опять ухмыльнулся Эрнесто.

– Сам скажешь, если сочтешь нужным.

Мы разговаривали с ним на дикой смеси испанского с русским и прекрасно понимали друг друга. Временами казалось, что незнакомые слова мгновенно трансформировались, едва слетев с языка, и попадали в уши вполне приемлемыми для распознавания.

– Попался на контрабанде. Часы, шмотки – так у вас говорят? – радиотовары. А из России черную икру, иконы и различную антикварную дребедень. Поначалу все было хорошо, а потом надоело работать по мелочам… Короче говоря – жадность сгубила. Выслали в двадцать четыре часа. Так-то, компаньерос. А жаль – в Москве такие бабенки… у-у!

– Здесь не хуже. – Не скажи…

Эрнесто потянулся и закурил.

– Там меня любили, – сказал он с грустью, – а не просто ублажали. Одно дело ложиться в постель с шалавой, которая за сентаво[62] удавится. А другое – обладать женщиной, готовой пойти на любые жертвы лишь за твое доброе слово или ласковый взгляд. К сожалению, я был тогда молод и глуп. Искал счастье, а оно, оказывается, было в руках.

– Сочувствую…

– Я тоже… А дальше все пошло-поехало под откос, лишь успевай уворачиваться от оплеух или чего похуже. Где меня только не носило, чем я только не занимался. Пришлось и в футбол поиграть. И знаешь – получалось. Даже контракт подписал с одним клубом. Конечно, деньги не ахти какие были, но жил сносно, уважали… Увы…

Эрнесто нахмурился и умолк, задумавшись.

А я неожиданно почувствовал, как в мое тело хлынула хмельная волна – есть! Наконец! Господи, какой я осел! Мог ведь и раньше сообразить…

Чтобы не спугнуть удачу, я мысленно досчитал до десяти для успокоения и в который раз начал перелистывать "дело" моего "клиента".

Вот оно, нашел! Все еще не доверяя своим глазам, я медленно прочитал несколько строчек убористого машинописного текста, а затем обратился к Эрнесто:

– Мне нужен босс. Вызывай.

– Ты что, рехнулся? – воззрился на меня в недоумении напарник. – На кой хрен он тебе нужен?

– Будем считать, что я знаю ответ на нашу задачу. Но мне требуется человек, который может принимать ответственные решения. Есть определенные сложности, и их устранить в состоянии только шеф. – Ну ты даешь… Неужто и вправду?..

Смуглое лицо Эрнесто расплылось в счастливой улыбке.

– Кончится наше сидение, и мы получим кучу "капусты"… Здорово! – воскликнул Эрнесто. -Однако… все это не по правилам…

– Вызывай, ответственность беру на себя.

– Эс импосибле…[63] – попытался было протестовать Эрнесто, но вяло и без особого энтузиазма. – Ладно, – наконец решился он и взял телефон сотовой связи. – Отойди в угол.

Отвернувшись к стене, чтобы не видеть номер, который набирал мой напарник, я мысленно рассмеялся: дурачок ты, Эрнесто, ведь каждая цифра набора имеет свой звуковой сигнал, и уж поверь мне, парень, эти нотки я запомню как таблицу умножения…

Приехал, как я и ожидал, сам Тимофей Антонович в сопровождении худого и длинного, словно жердь, типа со змеиными глазами. Похоже, этот хмырь в мафиозной иерархии занимал не последнее место – Тимоха ходил перед ним едва не на цырлах. -…Да в своем ли ты уме, Ерш?!

От моих слов у шефа глаза полезли на лоб.

– Это единственный способ выманить его из норы. А иначе нам придется ждать до новых веников.

– Не нам, а тебе, – подчеркнул Тимофей Антонович, посмотрев на меня волчьим взглядом. – И не до новых веников. Заказ должен быть выполнен в срок. Иначе…

– Именно – нам, – отрезал я, глядя на него в упор. – Я не Господь Бог, чтобы в одиночку решить такую проблему. И вы это знаете не хуже меня. – Какого черта!.. – было вспылил Тимофей Антонович.

Но здравый смысл все-таки превозмог порыв гнева, и он, успокаиваясь, нервно потер виски.

– Невозможно представить: Диего Марадона, суперзвезда футбола – и в этой дыре. – Тимофей Антонович отрицательно крутил головой. – К тому же, насколько мне известно, его в очередной раз дисквалифицировали.

– А это уже ваша задача. Наш клиент – фанат футбола и сам бывший футболист. Судя по оперативным данным, он не пропускает ни один мало-мальски интересный матч. Возле телевизора может сидеть сутками, проверено.

– Значит, если устроить здесь товарищескую встречу с участием Марадоны, то он появится?

– Готов поклясться. Но только при условии, что игру не будут транслировать ни по телевидению, ни по радио. – Сукин ты сын, Ерш! Если бы положение не было настолько безвыходным… мать его так!.. – отвел душу Тимоха в трехэтажном русском мате. – Лады. Будем решать…

И он заговорил по-английски, обращаясь к безмолвному мафиози, который все это время неотрывно смотрел на меня как удав на кролика.

Да, этот хмырь соображал гораздо быстрее моего нового шефа.

Тимофей Антонович, приготовившийся к длинным объяснениям, был, похоже, просто ошарашен, когда мафиози властно перебил его едва не в начале монолога. Он сказал Тимохе всего лишь одно слово и – чтоб мне провалиться на месте! – улыбнулся в мою сторону и одобрительно кивнул.

Что значит настоящий профи…

– Твоя взяла, Ерш. Но смотри, если и этот вариант не сработает… – Тимофей Антонович был бледен как полотно.

Я ему сочувствовал: случись, дело не выгорит, Тимохе придется оплатить все расходы и неустойку. Сумма набежит немалая.

Но Тимохе что, одним миллионом баксов больше, одним меньше – все едино. А вот мне… лучше и не думать об этом…

Волкодав

Я валялся в постели, не в состоянии даже сдвинуться с места. Эта чертовка Джоанна знала толк в сексе.

За ночь если она вздремнула в общей сложности полчаса и то хорошо. Джоанна была неистощима на выдумки и страстная, как все мои знакомые девушки, вместе взятые.

Правда, их у меня было не так уж и много – что поделаешь, издержки профессии, предполагающей монашеский образ жизни, – но все равно вполне достаточно, чтобы оценить по достоинству прелести малышки. Если честно, то я был не вправе заниматься личными вопросами во время проведения операции, но так уж получилось…

Пусть кто-либо из настоящих мужиков бросит камень в мой огород, когда я встал перед выбором: или торчать на стреме остаток ночи у окна, изнемогая в борьбе со сном, или, для поднятия бодрости духа, лечь в постель со сногсшибательной милашкой, которая просто не даст уснуть.

Понятное дело, я выбрал последнее. Польза, так сказать, двойная: и сторож бодрствует, что в нашем положении весьма существенно, и происходит личный контакт, что тоже немаловажно для партнеров, которых ожидают впереди сложные проблемы, вдобавок ко всему – опасные для жизни.

Так мысленно утешал я себя, наблюдая как Джоанна в чем мать родила рыщет по комнате в поисках спиртного – за ночь мы оприходовали все, что смогли отыскать.

Конечно, оправдание можно всегда найти, если сильно захотеть, любому поступку. Но мне было глубоко плевать на шевелящееся в груди дождевым червем чувство вины за нарушение инструкции.

При виде обнаженной Джоанны в моей голове сразу всплывало известное и, по-моему, гениальное изречение: я тоже человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Оно оправдывало все мои проступки и делало меня чистым, невинным младенцем.

– Умираю от жажды, – пожаловалась Джоанна, когда ее старания пропали втуне. – И голова не на месте. – Выпей стакан воды, – с пуританским видом посоветовал я.

И получил довольно приличный пинок под ребра.

Разозлившись, я схватил ее в объятия с намерением отшлепать. Но ставшее вдруг податливым тело Джоанны полыхнуло жаром… и я не успел опомниться, как овладевшее мною мгновенное безумие плоти взорвалось неистовством быстрого и одновременного оргазма.

От непередаваемого блаженства я едва успел заглушить длинным поцелуем страстный вопль Джоанны…

– И все-таки я хочу выпить. – Ее настойчивость хоть кого могла свести с ума.

– Для тебя, кисуля, все, что угодно… – Тяжело вздохнув, я поднялся, натянул плавки и пошлепал в подвал, о котором Джоанна пока не знала.

Вилла, где мы предавались разврату (так у нас, в Союзе, окрестили секс), была крохотная, невзрачная с виду, но уютная и затарена всякой всячиной под завязку.

Мне она приглянулась совершенно случайно, когда я однажды попал в небольшую автомобильную аварию – в мой "мерседес" въехала японская "мазда" (хорошо, что не на полной скорости).

Когда я, взбешенный и готовый к крутым мерам, открыл дверцу машины моего обидчика, то к моим ногам неожиданно вывалился совершенно обалдевший турок лет под пятьдесят.