Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Блэки Хол

      - И что должно произойти?

      - Знамение, - сказала Вива и опять фыркнула. - Наверное. Ёкнет сердце или в голове раздастся голос. Не знаю. Вообще-то я не пользуюсь этим способом, потому что помню и свои обещания, и чужие. Глядись.

      Не зря я возвела девицу в ранг моей постоянной стилистки, несмотря на её эксцентричный внешний вид. Сотворенный макияж освежал лицо, делая черты выразительными; правда, он не повторял ту сногсшибательную красоту, что на приеме валила мужчин штабелями. Заметна линия скул, ресницы, брови, губы... В целом, приятненько и миленько. Самое главное, нравиться себе, тогда я и другим понравлюсь. В частности, Мэлу.

      - Спасибо. Высший пилотаж, - отвесила я заслуженный комплимент.

      Вива протянула тюбик с помадой:

      - Держи. Сдаю в краткосрочную аренду.

      - Спасибо. А зачем?

      - Теперь придется часто подкрашивать, - пояснила многозначительно стилистка для особ, неискушенных в косметическом искусстве, и я смущенно потупилась.

      - Еще раз спасибо. За мной оплата.

      - Иди уж, - выпроводила она меня и у двери фыркнула, старась сдержать смех. - И купи диктофон, если память отшибает.

      В обновленном облике, сотворенным Вивой, ко мне вернулась уверенность, потерявшаяся было после ликвидации красивой внешности. Наверное, особа вдумчивая и возвышенная воспользовалась бы моментом свалившегося одиночества и, остановившись в лестничном пролете, взялась обдумывать и обсасывать случившееся за последние сутки, но мне было недосуг. Я спешила к Мэлу. А с обещанием как-нибудь разберемся, где наша не пропадала.

      - Привет, не скучал?

      Мэл лежал на кровати, скрестив руки на груди, и от него за километр веяло раздражением и недовольством. Что произошло за каких-то... n-цать минут? Неужели рассердился, что я вернулась позже, чем обещала?

      - Иди сюда, - протянул руку Мэл, и когда я подошла, практически уложил на себя.

      - Что случи...?

      - Поцелуй, - потребовал он, прервав.

      Ну, ладно, сделаю, как просишь. Что же лишило тебя умиротворенного настроения? Соседи сказали что-нибудь неприятное, или позвонил твой отец, и у вас состоялся разговор по душам?

      - Не так, - потребовал Мэл. - Поцелуй так, чтобы я видел.

      Я растерялась. Что он хочет увидеть? Ищет подтверждение серьезности наших отношений? Или не уверен во мне? До сих пор из нас двоих верховодил Мэл, проявляя настойчивость в разговорах, в делах, в принятии решений; я же являлась стороной, принимающей его напор.

      В глазах Мэла читалось... разочарование?

      Напрасно он недооценивает меня.

      Забравшись на кровать, я уселась на него и выполнила просьбу, вернее, ультимативное требование. Поцеловала, и когда наши губы разомкнулись, Мэл откинулся на подушку, шумно выдохнув. Ага, впечатлило? Оказывается, я тоже не лыком шита и способна отшибить кое-кому память.

      Дорожка из поцелуев сместилась вниз по шее, проскользнула между ключиц и двинулась по атласной коже груди... миновала твердые мышцы пресса... ниже, к тонкой полоске волосков, уходящих под пояс брюк.

      И мне нравилось то, что я видела. Мэл смотрел, не отрываясь, и в его радужках разгорались зеленые ободки. В какой-то момент он сглотнул и закрыл глаза, отдавшись ощущениям. О, да, я способна на большее! Мэл в моих руках, он - мой!

      Спустилась еще ниже, расстегивая молнию на брюках, и замерла в нерешительности. Я не сумею, не смогу.

      Мэл опять глядел на меня и кивнул, подавшись вверх.

      У меня не получится.

      Он разочарован во мне. Он выдыхает и отводит взгляд. Губы поджаты, брови нахмурены.

      Не хочу терять власть над ним, поэтому опускаю голову.

      - Ооо, - слышу слабый стон, и Мэл подается вперед. Поначалу теряюсь и не могу подобрать ритм, но, как ни странно, вскоре у меня получается.

      Руки Мэла вцепились в простыню, а голова запрокинута, но уже в следующую секунду он смотрит, оплавляя волю изумрудной зеленью глаз. Не удержавшись, Мэл запускает руку в мои волосы, надавливая, ускоряя движения, и сам подается навстречу.

      Сумасшедше. Не узнаю себя. Это не я. Меня заводит то, что я делаю. Это развратность?

      Мэл мычит нечленораздельно через сжатые зубы. Его лицо искажается, он закусывает губу и не сводит глаз, продолжая направлять меня. Неожиданно вторая его рука вырисовывает вензеля в воздухе и бросает какое-то заклинание в сторону.

      Он не позволяет мне отстраниться. И не сдерживается, выплескивая стон - громко, в голос, и бессильно отваливается на подушку.

      - Сорвалось, - смеется, взъерошивая волосы.

      - Что сорвалось? - спрашиваю, вытирая губы. Не сказать, чтобы было неприятно или противно. Скорее, непривычно.

      - Сilenchi*. Твой сосед так и не выучит сегодня билеты. Иди сюда, - тянется ко мне Мэл.

      Он вспотевший. Уставший. И довольный.

      Кто говорил, что от потных мужчин воняет точно от коней? Это девчонки в интернате, морща носы, делились циничными подробностями взрослой жизни. От Мэла пахнет разомлевшим удовольствием, тягучей сиропной истомой.

      Он целует и прижимает к себе.

      - Наверное, у меня плохо получилось, - нерешительно мямлю, зарываясь пальцами в его волосы.

      - Разве? - Мэл поглаживает меня.

      - Ни разу не делала. Тебе понравилось? - выведываю, испытывая прежнюю неуверенность. Мне жизненно важно знать, что Мэл без ума, что он в восторге.

      - Спрашиваешь! - хмыкает он и перехватывает мою руку, целуя пальчики.

      - Ты соленый, - вспоминаю его вкус.

      - Всё правильно. Я соленый, ты сладкая, - трется щекой. - Поехали лопать? Есть хочу - сил нет.

      Мэл высказался категорически против того, чтобы его девушка отправилась в люди в короткой юбке. Свое несогласие он объяснил примерно так:

      - Нет - и всё.

      Пришлось уступить ему, переодевшись в штаны, и заодно отложить в сторону шубку, испорченную многострадальными ползаниями. Выгребая мелочь из тумбочки, я заметила бывшее перо Мэла, превратившееся в блинчик, рядом с его фотографией, и воровато оглянулась. Заглядывал ли Мэл в ящик в мое отсутствие?

      Он выглядел беззаботным, мурлыча под нос, и застегивал манжеты рубашки.

      Вот ведь возвела напраслину на человека. Хорошо, что хватило ума не озвучить. Мэл не уронил бы свое достоинство, рыская по моим вещам, потому что знает: следует уважать чужое личное пространство, а еще доверять друг другу, иначе подозрения убьют даже самые крепкие отношения.

      Успокоившись, я незаметно надела брошку и задвинула серебристый блинчик с фотографией в дальний угол ящика, присыпав хозяйственной мелочевкой. Итак, отправляемся в люди с Мэлом. С моим парнем.

      Ох, что-то меня затрясло.

      Путь от общаги до ограды института мы проделали, обнявшись. Я смущалась, хотя аллея со стоянкой удачно пустовали, и от волнения забыла посчитать пятки ангелов, отправившихся на небо с докладом к Создателю.

      Черная машина, знакомая по утреннему фееричному появлению у института, стояла в среднем ряду. Интересно, кто ее переставил, выдернув из сугроба? Макес или дорожная служба?

      Мэл открыл передо мной дверцу пассажирского сиденья, и я впорхнула в салон движением, отточенным на уроках политеса.