Моше и его тень. Пьесы для чтения - Константин Маркович Поповский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Аарон: Не суди их строго, брат… Посмотри, они больше похожи на детей, которые нуждаются в заботе и наставлениях старших.
Моше: Скорее, в хорошей взбучке… (Желчно). Боюсь только, что им уже не помогут ни то, ни другое.
Аарон: Прости, но у меня нет для тебя другого народа, брат… Что делать? Придется тебе как-нибудь обойтись тем, что у нас есть… (С улыбкой). Или, может, тебе больше нравятся амалкитяне или эдомиты?.. Ты ведь не думаешь, надеюсь, променять на них свой народ?.. Чему ты смеешься?
Короткая пауза. Моше беззвучно смеется, закрыв лицо ладонью.
Разве я сказал что-нибудь смешное?
Моше: Знаешь, а ведь Он мне тоже сказал в прошлый раз – у Меня нет для тебя другого народа, Моше. (Смеется). Вот, как ты сейчас. Так, будто Он нам сочувствует, но, к сожалению, ничем не может помочь.
Аарон: Он так сказал?
Моше: Да, брат. Именно так… И тогда я спросил Его, – а может нам тогда вообще оставить эту затею, Господин?.. Посуди сам, разве камень может стать мягким, словно овечья шерсть? Или у кого-нибудь есть столько сил, чтобы выпрямить радугу? Кто-нибудь видел, чтобы солнце садилось на юге, а не в стране мертвых? Или кто-то может уговорить коршуна, чтобы тот выпустил из когтей добычу?.. (Почти сердито). Так может быть, нам все-таки было бы лучше остаться в Мицраиме, где не было недостатка в воде и хлебе?
Аарон (в ужасе вскакивая со своего места, оглядываясь): Замолчи!.. (Подходя, негромко) Ты так сказал Ему?
Моше: Слово в слово, брат… (Беспечно). И знаешь, что Он мне ответил?.. (Смеется). Он сказал мне – зато у Меня есть такой Моше, как ты. (Негромко смеется, затем почти наивно). Можешь себе представить, каково мне было это услышать?
Аарон (подавлен): Да, брат. Конечно. Он любит и оберегает и тебя и весь Израиль. (Помедлив, с усилием, мрачно). А Он случайно ничего не сказал тебе об Аароне?
Моше (делая вид, что удивлен): О тебе?.. Об Аароне, который все никак не может забыть расшитую золотом одежду, в которую облачаются служители Ра и которая снится ему каждую ночь?.. Об Аароне, который не устает пересчитывать овец и распекать сборщиков манны?.. Который боится забыть, сколько у него пустых мешков и записывает все, что случается в пути, не пропуская ни стоянки, ни переходы, ни дни смертей и рождений? Который экономит на всем, так что народ прозвал его Песочным скупердяем, справедливо намекая на то, у него не допросишься в пустыне и горсти песка. (Смеется). Ну, конечно же, Он ничего не сказал про тебя, брат.
Аарон подавлен.
(Почти с нежностью). Но зато я могу сказать тебе по секрету, что у меня есть такой вот Аарон, как ты.
Аарон молчит.
(Поднимаясь со своего места). Аарон, который стал моими глазами, руками и ушами…
Аарон продолжает молчать.
(Подходя ближе). Без которого я не могу сделать и шага… (Обнимая Аарона). Не каждый может похвалиться таким сокровищем, брат…
Аарон (немного обиженно): Но ты сказал, что мне до сих пор снится одежда служителей Ра.
Моше (беспечно): А разве нет?
Аарон обиженно молчит. Короткая пауза.
Разве ты не вспоминаешь о ней почти каждую ночь с тех пор, как мы ушли из Мицраима?
Аарон: Что же из того, брат?.. Или, по-твоему, первосвященник должен стоять перед жертвенным огнем в каком-нибудь рваном тряпье?.. Разве не следует ему славить Господа всем, чем он обладает, в том числе, разумеется, прекрасной и подходящей к случаю, одеждой?
Моше: Ну, конечно же, следует.
Аарон: Вот видишь.
Моше: Но только в том случае, если эта одежда не закроет от Господа твое сердце.
Аарон: Ах, Моше!.. Ты опять говоришь загадками, которые никто не понимает! Так, словно у тебя заплетается от усталости язык и ты говоришь совсем не то, что хотел… Знаешь, мне кажется, было бы гораздо лучше, если бы ты послушался Иешуа и Халева и позвал бы несколько старейшин, чтобы они помогали тебе и судили бы народ твой вместе с тобой… Ты же видишь сам, – один человек не в состоянии выполнить всю эту работу даже если у него столько сил, сколько у тебя… Что с тобой, Моше?
Моше (отвернувшись, глухо): Ничего.
Аарон: Зачем же ты опять говоришь мне неправду? Разве я не вижу, что ты чем-то встревожен? Не обманывай меня, брат.
Моше: Я опять вспомнил Мицраим, Аарон. Рисовые поля и каменные храмы, стоящие в окружении белых домов. Барки на Ниле и крики зазывал на городском рынке…Там тоже был и суд и судьи, а еще лучники, копейщики, чиновники, писцы, сборщики налогов, крестьяне, землемеры и ремесленники и еще множество других, которых сейчас и не перечислить… Помнишь, что сказал мне сын бога, когда мы разговаривали с ним в последний раз?.. Помню, я говорил тебе, но ты, наверное, забыл… Он сказал, что мы все равно вернемся, как бы далеко не убежали и где бы ни разбили наши палатки… И теперь когда ты говоришь о старейшинах, я вспоминаю его слова и мне начинает казаться, что он говорил правду…
Аарон: Он говорил глупости, этот твой сын божий!.. Ну, какой может быть вред от того, что облегчает твою жизнь и делает ее не такой трудной, как прежде?.. Разве Святой враг нам и желает нам зла?.. Подумай сам, Моше.
Моше: Не наше дело бегать от трудностей, брат. Небеса сами пошлют нам облегчения, когда найдут это нужным.
Аарон: Конечно, Они пошлют нам его, разве я говорил что-нибудь против этого?… Но разве не следует и нам делать то, что мы в состоянии исполнить сами? Разве кто-нибудь будет делать нашу работу вместо нас? Копать ямы, чистить котлы, пасти овец? Точить наши мечи или собирать манну? Не должны ли мы сами делать то, что в наших силах? А раз так, то зачем нам утруждать Святого историями об украденных горшках, когда мы сами в силах разобраться, кто прав, а кто виноват?..
Моше молчит. Пауза.
Надеюсь, ты все-таки подумаешь над моими словами, брат… (Отходит и сразу же возвращается, что-то вспомнив). И вот, что я еще хотел попросить тебя… Когда ты будешь говорить с Крепким, скажи Ему, что у нас не хватает веревок, а те что есть тоже уже никуда не годятся. Скоро нам нечем будет привязывать палатки. (Отходит и тут же возвращается назад). И скажи Ему еще, что у нас почти совсем кончилось масло и почти
