Рыцари пятого океана - Андрей Рытов

- Дай срок, пойдем. И так пойдем, что фашисты не успеют унести ноги...

В восьми километрах от Белого Бора, на аэродроме Гостевщина, стояла эскадрилья 41-го истребительного полка. С комэском Борисом Бородой я был близко знаком, знал его как спокойного, рассудительного человека и храброго бойца, награжденного двумя орденами Ленина. Летчики под стать командиру, такие же отважные, но к ночным действиям не готовы. А на землю уже спустились сумерки. Надо было что-то предпринимать.

Посоветовавшись с командующим, мы решили штаб отправить, а сами остались. Чумаков выехал на аэродром, я задержался перед Белым Бором. К селению, где остановились немецкие танки, послал на автомашине группу солдат во главе с капитаном Алексеевым.

- Займите где-либо у Белого Бора позицию в кустарнике и наблюдайте. Если немцы ночью будут выдвигаться по этой дороге, дайте знать. Сигнал - две зеленые ракеты.

С командующим мы условились так: летчики в готовности номер один будут сидеть в самолетах, и как только от Алексеева последует сигнал, мы немедленно дублируем его, и эскадрилья поднимается в воздух.

Рядом со мной начальник связи майор Сонин. Он глаз не спускает с участка, где находится Алексеев с бойцами.

- Молчат фашисты, - негромко говорит спокойный, как всегда, Сонин. - Ночью не привыкли воевать. Боятся.

Короткая летняя ночь пролетела быстро. Забрезжил рассвет. Вскоре загудел аэродром. Из засады возвратился Алексеев.

- Все правильно, товарищ полковой комиссар, - доложил он. - Я сам был на окраине деревни и видел несколько десятков немецких танков. Ударить бы по ним хорошенько.

Мы поспешили на аэродром. Командир поставил летчикам задачу:

- Посадка в пункте X. Чтобы перелет не был холостым, по пути проштурмуйте в Белом Бору немецкие танки. Алексеев говорит, стоят как на параде. Бот и устройте им фейерверк.

Налет был неожиданным. Все случилось так, как мы предполагали. Фашисты выскакивали из домов полуодетыми, многие тут же падали, сраженные свинцовыми очередями истребителей. Бомбы разорвались в гуще машин со свастикой на бортах.

В Семеновщину, где остановился наш штаб, приехал командующий ВВС генерал-лейтенант авиации П. Ф. Жигарев. Лицо серое, глаза покраснели от недосыпания. Павла Федоровича я знал еще в 1936 году по совместной работе в Орше. Потом мы вместе были в Китае. И вот снова неожиданная встреча.

Командующий был доволен боевой работой летчиков и объявил им благодарность.

- Вот как надо бить фашистов, комиссар! - потирал он руки и, погрозив на запад, повторил мои слова: - Дай срок...

После краткого служебного разговора он попросил:

- Будь добр, Андрей Герасимович, распорядись насчет обеда. Со вчерашнего дня ничего в рот не брал. Езжу с аэродрома на аэродром, из штаба в штаб.

После обеда я предложил Павлу Федоровичу отдохнуть.

- Что ты, - замахал он руками. - Какой там отдых... В это время в воздухе появилась группа наших дальних бомбардировщиков. Шли они с запада в плотном строю, без сопровождения истребителей.

- А если нападут "мессершмитты"?-спросил я Жигарева. - Неужели нет резерва?

- Наивный ты человек, - резко оборвал он. - Где взять истребителей? Не оголять же подступы к Москве.

- Но ведь экипажи дальних бомбардировщиков - ночники. Почему же они летают в светлое время?

Житарев доверительно рассказал мне о трудностях с техническим обеспечением авиационных частей. В первые месяцы войны мы понесли большие потери в самолетах. В заключение он заметил:

- Но Государственный Комитет Обороны уже принял необходимые меры. Самолетов будет достаточно. И самых совершенных. Скоро убедитесь в этом сами.

За первый месяц войны мы получили довольно ясное представление о действиях фашистской авиации. Увидели также свои слабые и сильные стороны.

Когда на нашем участке фронта наступило кратковременное затишье, мы собрались в штабе ВВС 11-й армии, чтобы поговорить о своих насущных делах, проанализировать тактику фашистской авиации, обсудить, как лучше с ней вести борьбу. К этому времени у нас был уже опыт, добытый, правда, ценой больших потерь в людях и технике.

На совещание пригласили командиров частей и соединений, военных комиссаров, офицеров штабов. Были здесь летчики и штурманы, отличившиеся в боях с фашистской авиацией.

Состоялся полезный разговор, который позволил нам выработать практические рекомендации для ведения более успешной борьбы с врагом. Выступления товарищей касались главным образом тактических приемов, используемых гитлеровской авиацией. И это закономерно: но зная сильных и слабых сторон противника, нельзя найти надежных средств защиты против него. А нам пока приходилось обороняться, прикрывать с воздуха свои наземные войска.

В наших полках осталось по три-пять боевых машин. Жизнь заставила нас учиться воевать не числом, а умением.

Что же показал опыт первого месяца войны? Как действовала авиация противника? Какой она придерживалась тактики?

По данным разведотдела Прибалтийского Особого военного округа, гитлеровцы в первый день войны произвели на нашем участке фронта около пятисот самолето-вылетов. Прежде всего они подвергли ожесточенной бомбардировке аэродромы. В частности, на один из них было совершено семь налетов, каждый из которых продолжался не менее сорока минут. В ряде районов фашисты выбросили воздушные десанты, стремясь нарушить связь и дезорганизовать работу таких крупных железнодорожных узлов, как Псков, Остров, Опочка.

На нашем Северо-Западном направлении действовал 1-й воздушный флот противника. Он насчитывал более тысячи самолетов различных типов. Многие вражеские бомбардировщики и истребители превосходили наших по летно-техническим характеристикам.

Но дело тут не только в технике и ее количестве. К моменту нападения фашистской Германии на Советский Союз се летчики приобрели немалый опыт в войне с западноевропейскими государствами, освоили целый арсенал тактических приемов, научились взаимодействовать как между собой, так и с наземными войсками. Умалять выучку и подготовленность противника - значило бы погрешить против истины. На первых порах мы изучали его тактику, чтобы потом, основываясь на опыте, выработать свою, более гибкую и совершенную.

Для фашистской авиации прежде всего характерно было стремление к внезапным ударам. Особенно заметно это проявлялось в действиях истребителей.

Гитлеровцы редко вступали в бой с нашими летчиками, если у них не было численного превосходства. Они предпочитали воровской прием - атаковывать одиночные самолеты, особенно те, которые заходят на посадку. Риска для себя тут почти нет, а успеха добиться можно. Ведь атакуемый не только лишен свободы маневра, но и обезоружен, поскольку расстрелял все боеприпасы.