Когда герои восстают (ЛП) - Дарлинг Джиана

Любовь к нему зажгла искру, которую я годами складывала в своей одинокой душе, ожидая, что кто-то придет и зажжет ее. Это началось в моем сердце и распространилось, как лесной пожар, по венам, растопив замерзшую тундру, которую я слишком долго создавала из себя. Теперь оно бушевало во мне, вечное и неугасимое.

Все, что пыталось встать, между нами, только разжигало пламя.

И я до мозга костей знала, что это никогда не изменится.

Что происходит, когда два злодея влюбляются друг в друга?

Существует ли счастливый конец для таких людей, как мы?

Я не была уверена, и, что характерно, мне было все равно.

Единственное, что я знала наверняка, это то, что Данте заставлял меня чувствовать себя такой живой, что я горела, и я хотела провести каждый хаотичный, прекрасный день оставшейся жизни, тлея рядом с ним.

Я разгладила руками прохладный шелк, вдохнула полной грудью и открыла дверь.

За дверью стояла моя сестра, держа в руках букет чистых красных роз.

Я моргнула.

Козима переоделась в простое платье с маковыми узорами, но на ее лице все еще была озабоченность, а на руке тонкий порез. Несмотря на то, что она сказала мне, что цела и невредима, меня охватило облегчение.

Она окинула меня взглядом от основания легкого шелкового шлейфа до моей макушки, на ее лице расцвела улыбка, такая прекрасная, что у меня перехватило дыхание.

— Ты идеальна, — мягко заявила она, протягивая мне букет. — Это от жениха.

Жених.

Я вздрогнула.

— Это слишком нереально, — честно призналась я ей. — Я ощущаю себя как во сне.

— Хорошо. Пришло время, чтобы некоторые из них стали явью для тебя.

— Я не собираюсь плакать, — твердо предупредила я ее, хотя мое горло было сжато, а нос чесался от надвигающихся слез. — В последнее время я делаю это слишком часто.

Она рассмеялась, потянувшись вперед, чтобы взять мою щеку в свою тонкую руку.

— Плач это телесный способ выразить эмоции, которые слишком велики для слов. Это не делает тебя слабой, Лена, и я рада слышать, что ты снова чувствуешь.

— Я знаю, что это не делает меня слабой. Впервые в жизни я ощущаю себя непобедимой, и это при том, что вокруг нас враги, которые активно пытаются нас уничтожить.

— Враги Данте, — добавила она с любопытным блеском в глазах.

Я пожала плечами.

— Значит, они и мои собственные.

Она снова усмехнулась и бросилась вперед, как шальная волна, крепко обнимая меня.

— Ti amo. Sono orgogliosa di essere tua sorella.

Я люблю тебя. И горжусь тем, что я твоя сестра.

Мое пылающее сердце трещало и искрилось.

— Anch’io, — сказала я, крепко обнимая ее.

И я тоже.

— Надеюсь, ты знаешь, что он любит тебя больше, чем я видела, чтобы любой мужчина, кроме Александра, любил другую женщину, — сказала она, явно пытаясь успокоить мою неуверенность в том, что он когда-то утверждал, что любит ее. — Мужчины Дэвенпорт любят только один раз и любят вечность.

— Я знаю. — я поцеловала ее гладкую щеку и отстранилась, чтобы она могла увидеть мою уверенность. — У меня нет никаких сомнений.

Она прижала палец к уголку глаза, собирая скапливающуюся слезинку, а затем облегченно рассмеялась, утирая ее.

— Ладно, хватит об этом. Он ждет тебя.

Легкая дрожь пробежала по моим плечам, сладкое предвкушение потекло по языку.

Козима протянула мне руку, и я поняла, что она поведет меня к Данте по проходу. Это было вполне уместно, ведь она пожертвовала собой и поддерживала меня на протяжении стольких лет. Мимолетно я пожалела, что мамы нет рядом, но потом решила, что она лучше других поймет импульсивность капо.

Мы покинули маленькую комнату и прошли через арки в главный зал, а затем повернули налево, чтобы пройти к алтарю.

И там стоял он.

Мой капо.

Потрясающий, в великолепном черном костюме и галстуке, суровый цвет которого подчеркивал яркость его бронзовой кожи.

Но все, что я действительно заметила, это выражение его лица, когда он взял меня под руку.

Благоговение и удивление.

Его словно поразило молнией, его взгляд устремился на меня, когда я двинулась к нему, его пальцы дергались по бокам, будто он не мог больше ни секунды выдержать без прикосновения ко мне. Не имея возможности убедиться, что я настоящая, а не мираж, спущенный с небес.

Я почувствовала, что моя душа раскрылась, свет хлынул сквозь улыбку, от которой у меня заболели щеки.

Он моргнул, словно смотрел на солнце.

Когда мы подошли к алтарю, я наконец заметила, что за Данте стоит маленький, но смуглый священник, а по бокам от него расположились Александр и Торе. Они оба улыбались мне, даже лицо Александра было мягким от удовлетворения.

Нетерпеливый Данте шагнул вперед, чтобы взять меня за руку и оттащить от Козимы.

Она рассмеялась.

— Думаю, тебе не нужно мое благословение.

— Мне не нужно ничье благословение, кроме ее собственного, — легко согласился он, его глаза были прикованы к моим, даже когда он говорил с ней.

Я шагнула ближе, поддавшись магнетической силе, между нами. Я хотела что-то сказать, но меня заворожила глубина любви и удивления в этих ночных черных глазах.

— Dimmi si, — прошептал он, прижавшись лбом к моему лбу и обхватив мои бедра своими большими руками. — Скажи «да».

Мое сердце билось слишком сильно и слишком медленно в груди, тяжелым, ноющим стуком отдаваясь в грудной клетке. Я поняла, что он планировал это уже давно, с того самого момента, когда впервые попросил меня довериться ему, сказать ему «да».

— Si. Sempre.

Да, навсегда.

Его радость прорвалась сквозь выражение лица, румяные губы расширились до блеска острых зубов, а глаза сверкали, как ясное ночное небо с мерцающими звездами.

— Farei qualsiai cosa per te (пер. с итал. «Я сделаю для тебя всё, что угодно»), — сказал он мне с прекрасным британско-итальянским акцентом, его руки нашли мое лицо, крепко обхватили его, опрокинули вверх, как бриллиант, чтобы поймать свет. — Мужчины и раньше говорили это женщинам, но они не могли понять, что это значит. Я буду убивать и умирать за тебя, но также я буду ходить по магазинам, потому что ты нравишься мне в купленной мной одежде, и я буду готовить для тебя, потому что мне нравится смотреть, как ты заново открываешь для себя радость жизни. Я буду заниматься с тобой любовью, когда твое сердце болит и одиноко, отдаваясь эхом прошлого, и я буду трахать тебя, когда ты не сможешь больше терпеть пустоту по мне ни секунды. Я капо всех капо Нью-Йоркской Каморры, но это не самый важный титул, который у меня есть. На самом деле, он почти ничего не значит по сравнению с тем подарком, который ты собираешься мне преподнести. Подарок быть твоим мужем и всю жизнь любить тебя яростно, трахать тебя до беспамятства и наблюдать, как ты каждый день поражаешь меня своим остроумием, красотой и драйвом.

Его вздох пронесся над моим ртом, его губы последовали за ним, целуя меня сначала жестко, затем мягко. Его объятия колебались, как мерцающее пламя, яркое и темное, нежное и безжалостное, словно он хотел показать мне две стороны своей любви ко мне, целостность нашего единства.

Когда он отстранился, он тихо сказал:

— Resta con me per sempre. Будь моей донной и женой. Моей вечной любовью.

Останься со мной навсегда.

— Да, — прошептала я сквозь сердце, бьющееся в горле и грозящее задушить меня любовью и всепоглощающей благодарностью за этого человека и этот момент. Я потянулась к его шее, большим пальцем нащупывая его пульс, как он так часто делал со мной. — До тебя я была пустой и холодной, запертой комнатой в самом глубоком подземелье. Теперь я снова могу дышать, снова чувствовать, снова гореть. Ты доказал мне, что я достойна любви, и я хочу провести остаток своей жизни, доказывая тебе, что ты лучший мужчина, которого я когда-либо знала, и ты принял правильное решение, доверив мне свое бесконечное сердце.