Частная жизнь знаменитостей - Роман Белоусов

К 1885 году капитал «Де Бирс» достиг весьма внушительной по тем временам суммы — 842 тысячи фунтов стерлингов. Эстафету Родса в конце XIX века подхватило семейство немецких эмигрантов Оппенгеймеров: дед Эрнст, сын Гарри, внук Николас. Сегодня состояние семьи Оппенгеймер оценивается почти в 1,5 миллиарда долларов. Главное подразделение «Де Бирс» по реализации алмазов, добытых в мире, — Центральная сбытовая организация (ЦСО) — находится в Лондоне. Через нее проходит 80 процентов всех алмазов, поступающих на мировой рынок. Из них четверть — из России. У «Де Бирс» давние связи с нашей страной — крупнейшей из пяти алмазодобывающих.

В 1991 году в Южной Африке закрылся окончательно выработанный за 120 лет рудник «Де Бирс», с которого началась слава больного юноши Сесила Родса, скупившего землю вокруг фермы братьев де Бирс.

ОСКАР УАЙЛЬД (1854–1900),

английский прозаик, драматург, поэт, критик

Прижизненная слава его была быстротечной, посмертная — вечна. Блестящий прирожденный художник, изысканный, с обостренным эстетическим чувством и всепоглощающим поклонением прекрасному, Уайлд прочно вошел в историю литературы и театра. С первых шагов на литературном поприще ему сопутствовал неизменный успех, он был отмечен разного рода поощрениями и наградами, в частности, за поэму «Равенна» в 1878 году удостоен престижной премии «Ньюдигейт Прайз». И сегодня его пьесы, проза, эссе, сказки и критические статьи пользуются неизменным вниманием читателей и зрителей, продолжают волновать умы. Уайлд — автор знаменитых комедий «Как важно быть серьезным» (быть может, самой гениальной из всех когда-либо написанных), «Идеальный муж», «Веер леди Уиндермир», «Неприметная женщина» и других, в том числе и ранней его пьесы, посвященной России, — «Вера, или Нигилисты» (1880). Его перу принадлежат написанная по-французски одноактная драма «Саломея» — самое эстетское из эстетских произведений Оскара Уайлда, роман «Портрет Дориана Грея» (сам автор не дал ему точного жанрового определения), несколько сборников сказок («Счастливый принц», «Гранатовый домик») и эссе, в частности, «Упадок лжи», где прозвучал знаменитый парадокс: «Жизнь подражает искусству». Он изобрел жанр стихотворение в прозе и преобразил литературную критику. Писал стихи, поэмы и кончил, как и начинал, поэзией, создал «Балладу Редингской тюрьмы». Не так давно, в 1962 году, в Англии впервые были изданы письма О. Уайлда, а в 1997 году и у нас в России появился том его эпистолярного наследия: первое письмо написано, когда ему было тринадцать лет, последнее — за десять дней до смерти.

Из биографии: родители, семья, судьба

Отец Уайлда, сэр Уильям Роберт Уиллз, был видным врачом, специалистом по глазным и ушным болезням, автором трудов по ушной хирургии и ряда других работ, в том числе о своем земляке Джонатане Свифте — декане дублинского собора Св. Патрика и знаменитом писателе. В 1864 году Роберт Уиллз получил дворянское звание. Мать Уайлда Джейн Франческа Элджи еще до замужества, в 1851 году, играла важную роль в движении «Молодая Ирландия», писала мятежные стихи и статьи, издала несколько своих книг, собирала фольклор и переводила с французского А. Дюма и А. Ламартина.

У Оскара были старший брат журналист Уильям (Уилли) (умер в 1898 году) и сестра Изола (умерла в 1867 году). Кроме них у него были брат Генри (врач, умерший от пневмонии в возрасте тридцати четырех лет, простудившись во время верховой прогулки) и две старшие сестры, Эмили и Мэри, от добрачной связи отца. В десять лет Оскара отдали в королевскую школу Портора, где он проучился восемь лет. Затем его определили в привилегированный колледж Троицы в Дублине, а потом в колледж Магдалины при Оксфордском университете, который он и окончил с отличием в 1878 году, получив степень бакалавра искусств. Уже в эти годы за ним шла слава как об эстете, денди, острослове, снобе и талантливом поэте. Закончив учебу, Уайлд перебрался в Лондон, где вел экстравагантную жизнь законодателя мод и вкусов, сотрудничал в сатирическом журнале «Панч», опубликовал первую книгу стихов. Он жаждал настоящей литературной славы, его честолюбие было безгранично.

1882 год он провел в Америке, где читал лекции, вызывая насмешки обывателей не столько своими призывами бежать от тревожного, бесноватого века в обитель красоты, сколько своим костюмом. Он появлялся перед публикой в коротком темно-лиловом бархатном жакете с кружевными манжетами, в коротких атласных штанах и черных шелковых чулках, в туфлях с блестящими пряжками, в берете и с подсолнухом в руках. А однажды в Линдвиле, штат Колорадо, он спустился в шахту и прочел молодым рудокопам серебряного рудника целую лекцию о жизни Бенвенуто Челлини, авантюриста XVI века. Выступление свое щедро наполнил остроумными шутками, чем вызвал восторг у слушателей. Раздались крики, свист — знак высшего одобрения, в воздух полетели шахтерские каски. С этого эпизода, кстати говоря, начинается фильм Брайана Гилберта «Уайлд» (1997).

В США Уайлд познакомился с известным поэтом Уолтом Уитменом. Этот стареющий шестидесятитрехлетний любитель юношей назвал Оскара милым, очаровательным молодым человеком. Но произвел ли автор «Листьев травы», воспевший красоту человеческого тела и секса, создатель языка гомосексуального желания, какое-либо впечатление на Оскара Уайлда, остается неизвестным. Сам Оскар заявил, что пришел к Уитмену «как поэт, чтобы пообщаться с поэтом». Однако это был, пожалуй, первый его контакт на уровне интеллектуального общения с человеком, который был чуть ли не теоретиком среди гомосексуалистов своего времени.

Вернувшись в Лондон, Оскар Уайлд продолжал вести экстравагантную жизнь сноба и эстета, издавал журнал «Женский мир», блистал в салонах, где сыпал остротами и парадоксами, которые на другой день повторял весь Лондон. Был завсегдатаем театральных кулис, дружил со знаменитыми актерами и актрисами и не обиделся, когда никто из них не поддержал его в битве с цензурой, запрещавшей его пьесы.

В 1894 году Уайлд решил узнать, что уготовано ему в будущем. Он отправился к знаменитому тогда прорицателю Хейро. Тот предсказал, что через пять лет Уайлд примет позор и вынужден будет покинуть Англию. Уайлд позволил усомниться в пророчестве. Хейро промолчал и лишь загадочно улыбнулся.

Не поверив кумиру тогдашней публики, Уайлд отправился к лондонской предсказательнице, которую называл Севиллой. То, что предрекла она, совпало с тем, что сказал Хейро, правда, изложила провидица свое пророчество в более мягкой форме: «Я вижу вашу жизнь блистательной и благополучной до некоторого момента. После него предо мной стена. За ней я не вижу ничего».

Все так и сбылось, как предрекли прорицатели. Настал день, когда жизнь его круто изменилась. Он оказался в тюрьме ввиду особых обстоятельств личной жизни. Вышел Уайлд из заключения больным и разбитым. Чуть ли не в тот же день он отплыл во Францию, где прожил одиноким изгнанником три с лишним года. Писать уже не мог, можно сказать, он утратил свой дар. Часами сидел в дешевых кафе и смотрел на проходивших мимо людей. Он жаждал общения, искал слушателей. И когда ему удавалось разговориться с официантами или проститутками, оставался с ними тем же остроумным собеседником, которым еще недавно так восхищались завсегдатаи лондонских светских салонов. Свой блестящий дар остроумца и насмешника, ироничного и изысканного, он щедро раздавал первым встречным, не задумываясь, кому дарит блестки своего ума.

Жил он в дешевом номере парижского отеля «Эльзас», где стояли книжный шкаф и уродливая железная кровать, а стены были обклеены раздражавшими его обоями. Он горестно шутил: «Мы ведем смертельный бой — обои и я. Кто-то из нас двоих вскоре должен исчезнуть». И все же, как мог, сопротивлялся приближению конца. По-прежнему ухаживал за ногтями и носил на руках кольца, пользовался щипцами для завивки и краской для волос, чтобы скрыть поседевшую и поредевшую шевелюру. Но был почти совсем одинок и, случалось, опускался до того, что выпрашивал денег. Певица Нелли Мельба, его давнишняя знакомая, рассказала, как однажды к ней обратился мужчина: «Мадам Мельба, вы не узнаёте меня? Я Оскар Уайлд, и я собираюсь сделать ужасную вещь — попросить у вас денег». А однажды, выходя из казино, где тщетно надеялся выигрышем поправить свои дела, спросил швейцара, распахнувшего перед ним дверь:

— Не могли бы одолжить мне двадцать франков?

— С удовольствием, — ответил швейцар, протягивая деньги.

Уайлд вежливо отвел руку:

— Прошу оставить себе. Это вам.

Его письма к друзьям и издателям полны мольбы прислать денег на лечение и выплатить причитающийся ему гонорар. Лечение, а он был серьезно болен, требовало немалых средств: оплачивание двух врачей, сиделок, брата милосердия. Когда же потребовалась срочная операция на ухе, нужны были 1500 франков, которые с горем пополам собрали друзья. Вообще-то говоря, он, привыкший быть центром внимания общества, стал как бы невидимым, а жизнь его походила теперь на пьесу, но лишь с одним актером. Вокруг были не аплодисменты, а тишина. Он стал скитальцем и бродягой, как и герой романа его родственника Метьюрина — Мельмот Скиталец, чьим именем он подписывался после тюрьмы. Под этим именем он жил и в гостинице. Подписывался он и крептонимом «С.3.3.» — своим тюремным номером, камера 3 на 3-м этаже, блок С.