Простая смертная #2 (СИ) - Оленева Екатерина Александровна

– Что ж? Раз пламя уже здесь, да будет так! – подвёл черту под сказанным Атайрон. – Отведите придворных и слуг, женщин и детей в подвал. Сделайте всё возможное для спасения их жизни. Не исключено, что дворец придётся придать огню.

– Да, повелитель.

Сказанное Атайроном мне не понравилось, но возражать я не стала.

– Кругом изменщики и предатели, но у нас есть небо, огонь и драконы. Вперёд. Дадим им то, что они заслуживают своим безумием – пусть их кровь испарится в огне наших драконов.

«Только бы суметь взлететь», – пронеслось в моей голове.

Когда ты под облаками, ты не уязвим ни для кого, кроме бога. Но бог всегда выше тебя, как бы высоко ты не поднялся. Будем надеяться, он ещё на нашей стороне.

Когда приходит война, все превращаются в чудовищ. Даже самые родные лица перестают казаться родными и близкими. Ты уже не знаешь, на что и кто способен. Ты не знаешь, на что способен сам в минуту величайшего страха и гнева. Во время войны ты в любой момент можешь стать героем или чудовищем. Во время боя ты не принадлежишь себе – ты бьёшь, словно молния. Тебя ведут инстинкты, рождённые страхом, гневом и яростью. Чтобы выжить, ты готов убить любого, а начав убивать – входишь во вкус и теряешь границы.

Жизнь принадлежит богам. Люди не должны убивать. Это затягивает. За то, чтобы подарить жизнь, женщина платит часами мук, кровью и порой собственной жизнью. Давать жизнь тяжело и трудно, но убивать… убивать легко. Не нужно никогда верить, что ты можешь быть лучше других людей. Бойтесь зверя, который сидит в каждом – особенно это касается тех, кто склонен судить других, а не себя. Не давайте повода чудовищу, сидящему в тени вашей души, проснуться и окрепнуть.

Лучше не знать о худшей версии себя. Мы держим своё тёмное эго у тени подсознания, на больших цепях. Стоит раз опустить решётку и дать этому выйти… сложно забыть, как сложно и простить…

Оседлав Молнию, я позволила её ярости вести меня. Её гнев и жажда крови, жажда уничтожения нашли отклик и во мне. С гневным, радостным воплем мой дракон взвился в воздух, царапая, разрывая острыми крыльями в клочья воздух и тишину. Отталкивая от земли, мы поднялись над ней, торжествуя надо всем, что осталось внизу; беря вверх над врагами уже одним взлётом.

Я видела, как люди от ужаса падали на землю, хотя мы ещё не полили её огнём – мы лишь накрыли её своей тенью.

Моей целью был не город – его я оставила Атайрону. Моей целью стали корабли, приближающейся к нам со стороны моря, плюющиеся ядрами. Они казались с высоты детскими игрушками. Всё казалось нарисованным, далёким и жалким. А я чувствовала себя исполином, который одним ударом перевернёт и опрокинет.

Сзади я слышала яростный рёв Пингвина. На мгновение он колебался, выбирая, за кем следовать – за любимым хозяином или матерью. Потом ушёл в сторону за Чёрным Пламенем.

За мной и Молнией следовали Ведьма и Алое Пламя.

Маленькие, смешные, мельтешащие человечески. Драконы выдохнули и добрая сотня воинов, с клинками наперевес спешащие к городским стенам, обратились в ничто.

Главное не думать, что под тобой люди. Они не собирались щадить ни меня, ни моего сына, ни моего любовника. Они убили моего мужа. С их нелёгкой руки город предан поруганию. Они не заслуживают пощады.

И пламя из драконьих глоток пролилось широким потоком. «Гори-гори ясно, чтобы не погасло!». Во славу твою, далёкий бог мои неведомых предков, оставшихся в прежнем мире – тебе, Ярила, приношу эту жертву. Защити, Волчий Пастырь, овец своих. Пусть горит, болит и пылает, чтобы, когда остыло, жизнь возродилась вновь.

Корабли занимались, как сухие щепки. Они горели, а я слышала звук – сильный, пронзительный. Казалось, он рождался из корабельных недр и глубин, в него органично вплетались последние предсмертные крики, стоны, проклятия…

Море покрылось пламенем. Огня было больше воды, над всем клубился чёрным дым и пространство походило на иллюстрацию картины ада. Я дарила смерть и ужас, щедрой рукой разбрасывая вокруг себя смертные огненные стрелы. Я стала королевой Ужаса.

Не стану говорить о том, что у меня не было выбора. Он был: либо ты невинная и мёртвая жертва, либо жестокий, но живой палач. Я выбрала свою жизнь и их смерть. Может быть это плохо, но я не жалею.

Те, кто горели внизу, вольно ли, невольно – сами заслужили свой ад. Мы все заслуживаем то, что получаем, даже если у нас не хватает мудрости признать это. И за всё, что мы делаем, мы заплатим.

Море пенилось и поглощало в себя остатки флота. Те, кому чудом удалось уцелеть, пытались отгрести от негостеприимного берега, кто-то выбросил белый флаг. Потом будут говорить, что капитулировали, а я продолжала их жечь. Но о чём они думали? Разве в чёрном-огненном смерче, с высоты, на которой парят драконы, я могла видеть их просьбу о пощаде? И хорошо, что не видела – меня не мучали сомнения.

Они бросили нам вызов, и они проиграли.

***

Что чувствуешь, когда терпишь поражение в сражении? Когда видишь, как горят ярким пламенем все надежды, когда напрасными оказались любые расчёты?

Подо крыльями Молнии клубилась чернота. Мир казался нескончаемой зыбкой волной. Удушливый чёрным дым тянул щупальца к небесам, сливаясь с ртутными облаками. Не было в этом серо-ртутном мире ничего твёрдого, кроме сильного, горячего тела дракона. Острый шипастый гребень давал мне возможность держаться. Длинные витые рога, венчающие узкую зубастую морду, разрезали воздушные вихри, символизируя власть и силу.

Какого быть победителем, парящим над бездной, которую сам же запалил? Что я чувствовала? Воздух, плетью бьющий в лицо жёсткими струями, грозящий сорвать и сбросить вниз. Слышала пронзительный свист в ушах. Чувствовала влагу, оседающую каплями на коже, на волосах. Стремительный полёт, как падение. В этом парении по-настоящему легко перепутать где верх, а где низ, почти так же легко, как утратить ориентацию между добром и злом, приемлемым или нет. Я больше не задавалась вопросом о том, что правильно или нет.

Единственное, что меня заботило – мысль о том, в безопасности ли мой сын и мой любовник? Всё, что меня страшило – это мысль о том, что история с Эвилом может повториться. Драконы сильны, но и драконы – смертны.

Знаете, что самое страшное на высоте? Перестаёшь думать о том, что оставил внизу. Это правда страшно.

Никто не желает стать жестоким тираном. Мало кто из живущих реально делает выбор в пользу кровавого террора. Всё зло в этом мире от бессилия и слабости. Ты просто не можешь понять, как иначе? Увы, но жестокая, непопулярная, даже уродливая правда заключается в том, что единственное, что доходит до абсолютного большинства людей, это удар кнута. Любовь не эффективна. Долг не эффективен. Люди нарушат любые правила – если только их не остановит страх перед неминуемой карой. Не даром боги карают – иначе управлять человеческим стадом невозможно.

Ты жив, пока у тебя есть дракон и руки верных подданных не могут до тебя дотянуться. Превращаюсь ли я в зло, позволяя себе думать так? Или всего лишь беру на себя храбрость быть честной? Хочешь иметь власть – учись пользоваться кнутом, так, чтобы наименее кровавым методом суметь заставить себе подчиняться.

Мне не хотелось терять высоту, не хотелось возвращаться с безопасного неба на грешную землю, но бежать всё равно бесполезно. Поэтому я мысленно отдала приказ Молнии снижаться, осторожно. Вскоре залив стал виден весь, как на ладони. Даже чёрные клубы дыма не могли скрыть картину разрушения.

Дыму было от чего подниматься. Пылала половина города. Сверху он казался кукольным, с его черепичными крышами, нависающими друг над другом, почти скрывая узкие улочки, разделяющие дома. Выступами, кирпичиками, столбиками выглядели хрупкие дома отсюда, их заволакивало едким чёрным дымом. Город был взят в кольцо огня. Звенел тревожный набат, созывая гасить пожар.

Я видела, как бестолковой живой лавиной люди бежали по площадям, устраивая дикую свалку, в которой давились, задыхались, наступили друг на друга. С чего бы? Они же прекрасно знали, что у нас есть драконы? Мы летали на них. Они видели их не в первые. Никто не пытался их съесть или спалить, но как бараны, они уничтожали друг друга сами в приступе животной паники. Бежали и орали дикими голосами на все лады.