Мужские сны - Людмила Толмачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, положим, не одуванчиков, а подснежников. Ни фига ты не смыслишь в романтике, Сорина!
– Ой, сто лет уже Федорова. Сориной-то и забыла, когда была.
– Как хоть он поживает, твой Федоров?
– Ой, подруга, он такой же мой, как и твой. Уже пять лет в разводе. Кто его знает, как он живет с этой… Сказала бы, да храм рядом. Грешить не буду.
– А второй раз не пробовала?
– Взамуж-то? А что, кто-то предлагал? Что-то не вижу очереди. Любовники были. Целых два. А серьезного ничего. Слушай, а твой Андрей, как он, хорош? Ну, в постели, я имею в виду.
– Ну, Инка, ты вроде не собиралась грешить возле храма.
– Ладно уж, можешь не отвечать. И так вижу, по глазам твоим. Как у кошки весной.
– Прекрати.
– Уже. Так мы идем на объект или нет?
– Идем. Одевайся!
Татьяна с Инной вошли в кабинет Симакова.
– Здравствуйте! – энергично поздоровалась Инна и протянула Симакову свое удостоверение.
– З-здравствуйте, – заикаясь, поздоровался Симаков и встал, уронив при этом на пол ручку.
Он прочитал Иннино удостоверение, вернул его хозяйке и предложил женщинам присесть. И вновь Татьяну передернуло при виде его бегающих глазок, лоснящегося от пота красного лица и паники, которая сопровождала каждое его движение.
– Наша газета заинтересовалась экологическими проблемами в вашем районе, – с ходу взяла быка за рога Инна. – В частности, речь пойдет о Красном боре. Не могли бы вы рассказать, что вами, главой сельской администрации, предпринимается для сохранения этого уникального лесного массива? Насколько мне известно, он относится к Государственному лесному фонду?
– Д-да, относится. Но…
– Значит, охраняется Лесным кодексом?
– Д-да. Но…
– А что означают вот эти огромные мусорные завалы в районе Красного бора? – хладнокровно вела атаку Инна, раскладывая на столе Симакова фотографии свалки.
– Но мы уже это как бы обсуждали недавно на совещании.
– «Как бы»?
– Нет, это к слову…
– Любопытно было бы узнать, что уже сделано по решениям этого совещания.
– Как «что»? Работает комиссия по экологии. Общественная.
– И что? Есть результаты?
– Наверное. Я пока не в курсе, но…
– Понятно. А кроме комиссии, что-нибудь существенное проводилось? Например, вы можете утверждать, что мусор перестали свозить за Огневку или по крайней мере уменьшился объем вывозимого мусора?
– Н-нет, конечно. Утверждать такое я не могу. Не стоять же мне на свалке день и ночь с секундомером?
– С секундомером стоит, насколько я знаю, тренер на тренировке.
Татьяна не удержалась, прыснула. А Инна, похоже, взяла след, как хорошая гончая, и добычу упускать не собиралась.
– Господин Симаков, а когда у вас новые выборы главы администрации?
– Через год.
– И что, вы собираетесь на второй срок?
– Собственно, какое это имеет отношение к разговору?
– Самое прямое. Вряд ли народ проголосует за вас.
– Это почему?
– Наша газета хорошо раскупается населением. К сожалению, мы мало охватываем сельских читателей. Надо бы это учесть и отправить распространителей в ваш район. Особенно после публикации статьи о загрязнении Красного бора.
– У вас все, Инна Борисовна? – спросила молчавшая до сих пор Татьяна.
– Пожалуй.
– Тогда у меня к Анатолию Григорьевичу будут свои вопросы. После нашего разговора о Федоре Кармашеве прошло достаточно времени. Что-нибудь сделано для реабилитации его честного имени?
– Нет, – с явной злобой ответил Симаков. – Этот вопрос меня не касается. Слухи о доносительствах ходили, еще когда я пацаненком сопливым был, так что не по адресу обратились, милые дамы.
Он, как крыса, загнанная в угол, перешел в наступление. Но видно, не учел, что перед ним не обычные посетители и «милые дамы», а журналистки, причем облеченные властью и определенными полномочиями.
– Вы хотите сказать, господин Симаков, что глава администрации такого крупного села может наплевательски относиться к судьбам и репутации своих односельчан? – с тихой яростью спросила Татьяна.
– К тому же фронтовиков, имеющих правительственные награды, – добавила Инна.
– Да, Федор Николаевич Кармашев, к вашему сведению, дважды орденоносец. Он награжден орденом Красной Звезды и орденом Красного Знамени, – жестко продолжала Татьяна.
– Кстати, такое, мягко говоря, аполитичное поведение руководителя села, не интересующегося ни людьми, ни историей, ни традициями родного края, вряд ли понравится односельчанам, да и вышестоящему руководству. А уж пресса поможет им раскрыть глаза на истину, это я вам обещаю, – глядя в упор на Симакова, твердо сказала Инна.
Женщины встали и, не удостоив Симакова взглядом, вышли из кабинета.
Инна с наслаждением вдохнула на улице вечерний воздух и брезгливо произнесла:
– Ох и пахнет этот твой Смердюков! Хряка бы ему в товарищи, вот парочка была б, близнецы-братья.
– Какой он «мой»? Пошел он к черту! А ведь непотопляемый этот Симаков. Думаешь, я не пробовала надавить на него? Ускользает, как червь.
– Ничего. Я такую статью напишу, мало не будет. Ладно, какие у нас планы на вечер? Ух и развернусь я тут у вас! Все женихи мои будут! На танцы пойдем?
– Инка! Тебе паспорт показать или так вспомнишь?
– Ты про дату рождения, что ли? Фи, как все запущено! Если хочешь знать, наш возраст самый сексапильный.
– Сексуально озабоченный, хочешь сказать?
– Какая хрен разница? Нет в тебе огня, Танька! И в молодости такая же вальяжная была, с этакой меланхолинкой. Впрочем, мужики на таких снопами падают.
– Ага. Совсем меня завалили. Под скирдой не видно.
Они так расхохотались, что Симаков, вышедший следом за ними на улицу, припустил от них чуть ли не бегом. От этой картины их разобрало еще сильнее.
– Добрый вечер, девушки! – услышала Татьяна голос Виталия.
Он выглядывал из своей «нексии» и улыбался.
– Кто это? – схватила Инна Татьянину руку. – Познакомь, а? Колоритный малый.
– Привет, Виташа! Что, так и будешь с «девушками» из машины разговаривать?
Виталий, почуяв игривое настроение сестры, выскочил из машины и бравой походкой подошел к женщинам.
– Виталий, – протянул он руку Инне.
– Инна, – жеманно ответила она, повернув ладонь тыльной стороной, как для поцелуя.
Виталий не растерялся, галантно поцеловал Иннину руку, благоухающую французскими духами.
– Очень приятно, – заглянул он в зеленые глаза Татьяниной подруги и, кажется, попался на удочку.
– А мы не знаем, как вечер убить, – пропела Инна, придав особую бархатистость своему музыкальному голосу.