Четверо на два Мира - Ирэна Смирнова

Главное во всем этом, что кормили нас из других котлов, с гораздо более вкусным содержимым. Вся эта бурная деятельность очень помогала отвлечься и расслабиться. К тому же и Рутор за весь день подколол меня от силы раза три, а так даже иногда по имени называл.

Этрен завел меня в глушь лесную и, связав меня живую… То есть вязать он меня не стал, но очень убедительно попросил встать у дерева, расслабиться и воззвать к Маре. Я какая-то сегодня с утра покладистая проснулась, поэтому прислонилась к удивительно гладкому стволу, закрыла глаза и попыталась сформировать в голове воззвание. Ну, экзамен на жреца я бы завалила точно, но, как это не удивительно, меня услышали. Потому что полянка начала вдруг заполняться густым таким туманом, как на дискотеках иногда пускают. А в голове моей, уже привыкшей к этим явным симптомам шизофрении, зазвучал приятный женский голос.

Когда туман рассеялся, оказалось, что мы мило так, по-девичьи проболтали целый день. Потому что пришли мы на полянку рано утром, а сейчас вокруг было серовато — темновато. А самое удивительное во всем этом то, что я абсолютно не помнила, о чем мы целый день общались с Марой. Как будто монтаж в голове сделали, не больше и не меньше. Если мой братик так же с ней мило время провел, неудивительно, что он не очень адекватно реагирует на мои вопросы. Обидно же, весь день провела с богиней, но ничего, кроме «Приветствую тебя, Перерождение Айзаэль», в памяти не сохранилось.

Лекси вернулась, когда уже почти совсем стемнело и вокруг поляны развели костры. У Этрена было очень задумчиво-отрешенное выражение лица, у сестры какое-то по-детски обиженное. Даже не кивнув мне, она целеустремленно направилась к сварганенной на скорую руку юрте и села возле входа. А Этрен, взяв в обе руки по факелу, подошел к большому кострищу и разжег его. Потом двенадцать мужчин выстроились в цепочку и начали передавать друг другу полные ведра с бурдой из чанов. Когда ведро оказывалось в руках Этрена, он сначала шептал что-то, выливая на камень содержимое. И потом, пустое и перевернутое, надевал сверху на камень, ручкой вниз.

Во мне боролись два противоречивых желания — или начать хохмить и хихикать, или заткнуться и замереть от ужаса. Общая атмосфера была очень напряженной, именно поэтому натянутые как струна нервы требовали разрядки. Меня уже начинало странно потряхивать и внутри зарождалось какое-то беспокойство на грани с истерикой.

Камни в ведрах… Тринадцать камней… Вокруг костра… Как тринадцать драфов… Сейчас только девушки с мечами не хватает…

И ведь как напророчил! Вдруг, резко, в центре костра возникла юная амазонка с двумя мечами в руках. Я даже подпрыгнул от неожиданности и тут же почувствовал сильные руки у себя на бедрах: «Спокойнее, котенок! Все хорошо будет, вот увидишь!»

В это время моя сестра встала и как сомнамбула двинулась в сторону туманной красотки в центре пламени. Если бы Рутор меня не держал, я бы дернулся ее остановить. А Лекси практически вошла в огонь, языки пламени освещали ее профиль, отблесками играли в волосах.

И вдруг сестра исчезла. Исчезла, как будто ее и не было. Зато девица в костре из туманно-зыбкого контура стала вполне себе реальной. А двенадцать камушков, как и ожидалось, вдруг выпрямились высокими силуэтами в серых плащах. Тринадцатый же камень… Начал крутиться вокруг своей оси, подпрыгивать, увеличиваться в размерах, но при этом оставаться камнем. И почему- то от этого было еще страшнее. И тут со стороны леса появились две птицы — ворон и золотой ятр. Ворона, как магнитом, тянуло на камень, хотя он и сопротивлялся. Отчаянно махал крыльями, но упорно падал вниз.

А кречет начал кругами летать около меня, до тех пор, пока Рутор не отошел, и только тогда сел мне на плечо.

Примерно в это же время камень наконец-то поглотил ворона и ожил, став еще одним высоким силуэтом в плаще.

Девушка издала странный полувсхлип-полустон и, как в замедленной съемке, начала распрямлять руки с мечами. А серые силуэты стали раскачиваться и тянуть на одной ноте «М-м-м», как будто пытаясь что-то сказать, как будто умоляя пощадить их…

Я вдруг весь потянулся к этой девушке, так, будто она была моя Лекси.

Моя любимая, которая сейчас собиралась совершить безумную страшную ошибку, разлучившую нас на века.

— Айзаэль, злата моя, остановись! Остановись! Вспомни, твой меч создан для защиты, а не для убийства.

— Но эти люди убили тебя, разлучив нас!

— Нет, злата моя, они не виноваты. Их вина лишь в том, что бездумно шли за своим вождем. Смерть от меча Хранительницы — слишком жестокая кара за такое. Прости их!

— Я не могу их простить, мне пришлось жить без тебя целую вечность!

— Я всегда был рядом с тобой.

Внутри меня все ныло. Я понимал, что если сейчас не остановлю, не смогу убедить, то произойдет непоправимое. И со мной, и с ней… И с теми людьми, которые уже достаточно наказаны, метаясь неприкаянными душами уже столько времени. Ведь у меня всю эту вечность была миссия, а у них не было ничего.

— Злата моя… — каким-то не своим голосом прошептал я. И она услышала меня… Мечи в ее руках растаяли… Она упала на колени и заплакала…

Прямо в костре. А потом исчезла. А из костра к нам шагнула Лекси. И тут же без сознания упала прямо в руки подхватившего ее Этрена. Золотой кречет у меня на плече тоже исчез, но у меня осталось странное ощущение его присутствия внутри меня. И… Только для того чтобы проверить и убедиться… Я закрыл глаза и представил, как взмываю в небо…

Высоко… Почти ровной линией… И тут же спикировал вниз и снова встал на ноги. Да, я теперь был настоящий, полноценный ятр.

Двенадцать драфов на едином выдохе исчезли, а из тринадцатого снова вылетел ворон и скрылся за лесом. Я и Аймер тут же обратились, чтобы кинуться за ним вслед, но приказ Этрена вернул нас на место. Он был прав. В полете мы эту вечную тварь не догоним.

Ненавижу всех просто — все самое интересное у меня опять вырезали. Пока я была тихим шизофреником с голосами в голове и странными снами — это было страшновато немного, но весело. А вот когда куча событий происходит с моим участием, но я ничего не помню — это чудовищно раздражает.

Братишка научился обращаться по щелчку пальцев и теперь порхает ласточкой в небе, когда ему вздумается и куда приспичит. И ведь это при мне все было! С богиней болтала, мир спасала, в огонь входила и выходила… Все про мои подвиги мне рассказывают, а я не помню ничегошеньки! У меня принудительный монтаж, укуси их всех аллигатор!

Пришедшая в себя Лекси выглядела грустно и обиженно. Так и просидела, надув капризно нижнюю губку, пока мы с Рутором ужинали. Меня уже какое-то время мучал один вопрос, задавать который, наверное, надо было Этрену, но он ушел сразу, как только убедился, что с Лекси все нормально.