Крючок для пираньи - Александр Бушков

Мазур молчал. Солдата они увидели издали — высокий парень в пятнистом, с автоматом на плече прохаживался у трапа «Морской звезды», пришвартованной рядом с неказистым рыболовным сейнером, тихим и безлюдным. На голове у автоматчика красовалась лихо заломленная пограничная фуражка. Тут же, поблизости, стоял военный ГАЗ-66 с брезентовым верхом.

— Интересное кино, — присвистнул Кацуба. — Только этого и не хватало для полного счастья…

— Что делать будем?

— А что тут делать, если мы мирные ученые и идем на работу? — дернул плечом Кацуба. — Ничего, на Ильича надеяться можно — не подбросят туда кило гашиша или там автоматик с патронами…

Они вылезли и с независимым видом направились к трапу. Часовой мгновенно подобрался:

— Стоять!

— А в чем дело? — простецки округлил глаза Кацуба. — Это наш корабль, мы работать идем…

— Стойте, где стоите, — распорядился часовой, отнюдь не похожий на раздолбая. — Документы есть?

— Да все карманы набиты, — заверил Кацуба. — Слушай, парень, мы здешние…

— Стоять, — заявил сержант тоном, не допускающим пререканий, для вящего убеждения перевесив автомат на грудь.

Вытащил свисток и дал две пронзительные трели. Подождал, засвистел снова. Звонко распахнулась железная дверь ходовой рубки, на палубу, пригибаясь, выбрался высоченный офицер.

— Что такое?

— Двое хотят пройти, тарищ капитан! — доложил часовой. — Говорят, с корабля…

Капитан журавлиными шагами спустился по трапу — привычно спустился, ловко, отметил Мазур, — протянул руку:

— Документы. — Вскинул глаза на одного, на второго, сличая оригиналы с фотографиями. Вернул. — С какой целью идете на судно?

— У нас, знаете ли, плановый выход в море, — заявил Кацуба, гордо вздернув бороденку, всем своим видом показывая, насколько он возмущен произволом. — Для очередного погружения. Начальство ваше должно быть прекрасно осведомлено… а собственно, что это за налет?

— Проверка, — поправил долговязый. Сделал движение, словно собрался козырнуть, но почти сразу передумал. — Капитан Величко. Имею указания произвести проверку судна.

— Ну как же, как же! — воинственно насел на него Кацуба. — А тот героин, что в спасательных кругах, уже нашли? Или только нелегальных китайцев из трюма вытащили?

Капитан посмотрел на него с усталой брезгливостью, махнул часовому:

— Пропусти. — И придержал Мазура: — Можно с вами немного поговорить?

— Да, пожалуйста, — пожал плечами Мазур, проводил взглядом Кацубу, поднял воротник — с моря тянуло сырым ветром.

— Насколько я знаю, это вы нашли труп аквалангиста?

— Мы.

— С вашим напарником я уже говорил. Нервничает ваш напарник, весь дерганый…

— Ну, не каждый день на такое натыкаешься… — сказал Мазур. — Понервничал парень, бывает.

— А вы спокойны?

— Меня это тоже неприятно поразило, — сказал Мазур. — Только напарник впервые с таким сталкивается, а мне уже случалось… Профессия такая. Насмотрелся всякого.

— И как это вам удалось? При первом погружении, на дне…

— Я осматривал дно по секторам, — сказал Мазур, свято придерживаясь сочиненной Кацубой легенды. — Знаете, как это делается? Нет? На дно опускается груз, к которому прикреплен длинный трос с отметками, отвечающими определенному метражу. Берешь его в руку и плаваешь по кругу. Потом переходишь к следующей отметке, продолжаешь…

— Я примерно представляю.

— В таком случае… Что вы, собственно, от меня хотите?

— Давно работаете под водой?

— Двенадцать лет, — сказал Мазур, назвав ту цифру, что и стояла в его документах.

— Как вы лично относитесь к указанной в акте причине смерти?

— Я же все уже написал, — сказал Мазур. — Поранился обо что-то, не заметил кровотечения, запаниковал…

— Да, я помню. Вы так и считаете?

— Но я же написал…

Мазур никак не мог понять, чего собеседник добивается. И откровенно замкнулся.

— Написали, — кивнул капитан. — Вот только получается нестыковочка, знаете ли. В указанной вами точке — твердое, каменистое дно с выходами скального грунта…

— Ну, — сказал Мазур, решив быть предельно неконтактным.

— Между тем при тщательном исследовании обнаружились весьма любопытные вещи. И в легких, и в ране, и на гидрокостюме присутствуют совершенно нетипичные для скального дна частицы. Древесная пыль, причем дерево очень старое, эксперт утверждает, что его возраст — несколько десятков лет, так что это, собственно, труха. Микроскопические частицы ржавчины…

— Что-то я вас не очень понимаю.

— Вы уверены, что обнаружили труп именно там, где… В точке с теми координатами, что указаны в акте?

— Я под водой не пью, — сухо сказал Мазур. — Трудненько хлебать спиртное, будучи в акваланге, можете мне поверить на слово. А поскольку был трезвый, перепутать не мог.

«Однако, — подумал он. — Исследования микрочастиц — крепенько же они подсуетились. Конечно же, все это попало в легкие и на костюм в каютах „Веры“, тут и гадать нечего. Как говаривал то ли Ришелье, то ли д’Артаньян, интрига завязывается…»

— Совершенно не представляю, чем могу быть вам полезен, — сказал он, глядя в глаза долговязому. — Все было так, как написано в акте. Я вас, честно говоря, не понимаю…

Они какое-то время мерились взглядами, причем Мазур чувствовал себя премерзко — свой человек, практически моряк…

— Ладно, идите, — сказал капитан, не скрывая неприязни. — Не смею задерживать… Кашин, пропусти.

В рубке сидели Кацуба со Степаном Ильичом, как ни в чем не бывало посасывавшим трубочку.

— Они и вас пытали, Володя? — участливо спросил старпом. — Нагрянули неожиданно, перевернули все вверх дном… ну, это я несколько фигурально выразился, признаться. Ведут себя довольно корректно, но обшаривают все, куда только могут добраться…

Последние слова определенно несли двойной смысл — судя по тому, как понимающе осклабился Кацуба.

— А что ищут? — спросил Мазур, присаживаясь.

— Не соизволили объяснить, — развел руками Степан Ильич. — Известное дело, господа — власть предержащая… Капитан их до сих пор сопровождает в разысканиях. Не приказать ли чайку?

— Пожалуй, — кивнул Кацуба. — О! Нашу очаровательную сыскаршу тормознули. Или сыскариху? Никак не придумаю, как произвести женский род для этой профессии…

Мазур посмотрел в иллюминатор. Действительно, у трапа что-то энергично доказывала часовому Даша, а рядом топтался Гоша Котельников — его уазик стоял неподалеку. Она показала свое удостоверение — часовой не пустил. Вновь засвистал, как Соловей-разбойник. И вновь по трапу спустился долговязый капитан Величко.

На сей раз обошлось без тягомотных бесед — не прошло и минуты, как Даша появилась в рубке, сняла вязаную шапочку, встряхнула головой, расправив великолепные волосы:

— Что за веселье, господа хорошие?

— Скучно им тут, — сказал Кацуба. — На нас тренируются. А может, какой-то гад насплетничал, что у нас контрабанда в трюме…

Она не ответила на улыбку. Протянула:

— Что-то редеют ваши ряды с ненормальной быстротой…

— Перебедуем, — мгновенно подобравшись и согнав улыбку с лица, ответил Кацуба.

— А вы слышали, что в гостинице объявился еще один труп?

— Представления не имею, — изумился Кацуба. — Кто?

— Некий Осетров Илья Михайлович, из четыреста пятнадцатого номера. В анкете приезжающего обозначен туманно — юрисконсульт. Прописка московская.

— Первый раз слышу, — сказал Кацуба.

— Утонул в ванне, сердце, должно быть, прихватило, вот и захлебнулся… А про пожар тоже не слышали? Нет?

— Мы так рано ушли из гостиницы…

Она резко развернулась к нему:

— Интересно, почему вы решили, что пожар был именно в гостинице?

— Вы же мне не дали закончить, — с обаятельной улыбкой сказал Кацуба. — Слишком рано ушли из гостиницы, уехали в порт, потому и не представляем, что там еще в городе стряслось…

— Изящно, — признала она.

— Ну, мы же тоже не лаптем в лоб стукнутые…

— Верю, — согласилась она. — А слышали бы вы, как энергично выражается о вас капитан Жечкин…

— Милейший человек, — сказал Кацуба.

— Ага. Руки у него чешутся взяться за вас со всем рвением.

— А не коротки ли руки? — небрежно бросил Кацуба.

— Только бы вам не заиграться… Посмотрите, вы, по-моему, попали на зубок прессе…

Мазур повернулся к иллюминатору. Машин у трапа прибавлялось — теперь там появился еще и старый желтый автобусик с какой-то эмблемой на боку. Эту эмблему Мазур уже видел где-то… ага, заставка местной телекомпании.

Часовой угрюмо шуганул новоприбывших. Они отошли подальше и принялись за работу — женщина в длинном сером пальто принялась что-то проникновенно вещать в микрофон под прицелом направленной на нее камеры, еще двое просто стояли, пялясь по сторонам, у обоих висели на шее фотоаппараты.