Испытание смертью - Рон Хаббард

Они вышли. У двери Адора оглянулась:

— Двоеженец.

Совершенно убитый, я начал снимать одежду. Состояние мое было ужасным. Я не мог отделаться от мысли, что не хочу заниматься сексом с Долорес Уистер, урожденной Пубиано де Копула. И ничего не мог с этим поделать.

В отчаянии я закричал.

Я попал в жернова.

На следующее утро я проснулся измученный как вчерашней нервотрепкой, так и сном, который не принес мне ничего, кроме кошмаров. Я прошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Лицо у меня было исцарапано.

Прошлой ночью одной из кандидаток на сексуальное перевоспитание оказалась тощая девица, практически одни кости. В дополнение к костлявому телу и грудь у нее еще не развилась полностью. Я пытался сообразить, сколько ей лет, — выходило, не более четырнадцати—пятнадцати. Когда-нибудь она станет весьма привлекательной, но сейчас у нее были слишком круглые глаза и слишком большой рот на маленьком личике. На голове у нее был конский хвостик. И она громко чавкала жвачкой.

Звали ее Крошка, и занималась она тем, что наклеивала марки в отделе роксентеровской Ассоциации медицинского контроля. Я догадался, что работает она недавно и только что прошла курс психологического сексобразования в школе, поскольку еще не вполне доверилась психиатрическому регулированию рождаемости. Значит, в соответствии с теорией Адоры с ней нужно было потрудиться: трудиться, конечно, пришлось мне.

Прошлой ночью Крошка выказала настоящий энтузиазм. Но «энтузиазм» — это мягко сказано. Она гонялась за мной по всей квартире. Ее активность просто била через край! А мои жены, вместо того чтобы оттащить ее, невинно улыбались.

Может, это и не так плохо, но время от времени Крошка выражала свою страсть с помощью ногтей.

Зато она помогла мне осознать, что в моем собственном образовании есть пробелы. Я понятия не имел, что значит «Оседлай его, ковбой!», — у нас на Волтаре некого седлать, а даже если бы и было, мы не стали бы лупить животное шляпой. Или царапать его. Это бесчеловечно!

В конце концов активная Крошка меня измучила. Надеюсь, таких, как она, не окажется слишком много. Я переутомился.

Я заклеил царапины на лице пластырем и, чтобы немного взбодриться, решил пересчитать деньги, которые лежали в сумке на верхней полке моего гардероба.

Я достал сумку, вынул деньги, сел и уставился на них. Стоят ли они таких страданий? Эта мысль только шевельнулась во мне, но я уже встревожился. Неужели моя неугасимая любовь к деньгам исчезла? Что, если я вхожу в состояние гиперотрицания?

Только посмотрите, что со мной сделали Хеллер и графиня Крэк!

Мною снова овладела тревога. Наверное, Хеллер уже подозревает меня. А графиня Крэк, вероятно, уже меня ищет. Что, если ей придет в голову напустить на меня Кроуба, когда я окончательно свихнусь?

Я редко глядел на экран доктора. Может, она уже связалась с ним?

В тревоге я включил экран Кроуба. Иногда на нем было трудно что-либо разобрать, потому что у доктора в одном глазу помещался рентгеновский аппарат. Но сегодня все было видно отлично.

Кроуб стоял перед группой врачей — определенно психиатров. Скорее всего он находился в демонстрационной операционной в Белльвью.

Аудитория застыла в напряженном молчании. Перед ним сидел привязанный к креслу пациент. Я ахнул: Кроуб вернулся к своим старым трюкам. Из черепа пациента высовывалась змея! Страшенная голова рептилии покачивалась из стороны в сторону.

— Это потферждает теорию, — забубнил Кроуб. — фидите, этим челофеком дфихает мозх змеи. Мы ффодим бациенту наркотик-32 и тем самым штиму-лируем рост змеи. И она растет и растет. И фот фам доказательство!

Собравшиеся психиатры поспешно записывали. Медицинский фотограф делал снимки.

Мошенник! Он всегда занимался подобными делишками. Поэтому его и приговорили к смерти. Но Ломбар спас его и отправил в Замок Мрака. Хисст использовал его для дискредитации психиатрической науки.

— Игах! — с энтузиазмом вещал косноязычный Кроуб, так и не удосужившийся выучить язык. — Фы прафы жентельмены! Фот мозх рептилии. Челофек сущестфует за счет мозха рептилии. Фот что делает челофека злым! Фсихиатрия прафа!

Раздались аплодисменты и крики одобрения. Встал председатель собрания.

— Доктор Кроуб! Я хочу сообщить собранию, что, увидев все собственными глазами, мы выдвигаем вашу кандидатуру на звание «Психиатрический гений года».

— Нет-нет! — нетерпеливо закричал Кроуб. — Зядь-те! Я еще не сакончил! У меня еще есть доказательство!

Все зашевелились.

— Этот бациент поштупил зюда ш жалобами на чресмерную фосбудитильность. Но использование наркотика-32 облило сфет на ехо болеснь. Сейчас, у фас на хлазах, я исцелю бациента!

На эмоциональной шкале на экране Кроуба появилась надпись: «Радость».

Собрание замерло. Кроуб взял со стола огромный нож. Взмахнул им. Вжик!

И одним махом отделил змею от черепа!

Во все стороны брызнула кровь.

Пациент задергался в смертельной агонии.

И умер.

Надпись на экране Кроуба гласила: «Удовольствие».

— Фидите?! — торжествующе завопил доктор. — Достихнут конешный продухт фсихиатрии. Бациент спокоен!

Раздались оглушительные аплодисменты. Психиатры повскакивали, овация не смолкала.

Неожиданно из толпы выскочили репортеры. Впереди бежал журналист с приколотой к шляпе карточкой: «Дрянь-мэгэзин». В поднявшемся шуме его было еле слышно.

— Доктор Кроуб! Мы хотим напечатать ваш портрет на обложке журнала с подписью «Ученый года»!

Его оттолкнула команда телевизионщиков.

— Мы все сняли, но нам нужен крупный план, — требовали операторы.

Психиатры отталкивали журналистов, пытаясь пожать руку Кроубу. Полная неразбериха!

Я отвел глаза, выключил экран и задумался.

Психология и психиатрия только стимулировали деятельность Кроуба. А ведь необходимость в его присутствии на Земле возникла по вине Хеллера.

Неожиданно я почувствовал приступ ярости. Как мне это использовать? Может, я могу натравить Кроуба на Хеллера или Крэк? Суды порой отправляют подследственных в Белльвью на обследование. А любое обследование, проведенное Кроубом, окажется роковым! Я возликовал.

А теперь хорошо бы проследить за Хеллером. Если он по-прежнему будет находиться в таком подавленном состоянии, то может возникнуть необходимость послать его в Белльвью на обследование по постановлению суда. Так или иначе, но я чувствовал, что смогу преодолеть воздействие Крэк. Если Кроуб не увидит лица Хеллера, он не сбежит. Да, мне надо наблюдать за Хеллером и следить, чтобы он не нашел графиню Крэк. А далее у меня есть все необходимое. Весь мир подчинялся Роксентеру, а я работал на него. Я нанесу ответный удар!

Я позвонил Психо, Шизи и Словоблудингу. К телефону подошел Словоблудинг.

— Это Смит, — сказал я. — Как развиваются дела?

— Чудесно, — ответил тот. — Мы наложили арест на его собственность. Он все еще разгуливает на свободе, но это ненадолго.

— Как это?

— Мы получили обращение по поводу двоеженства. Таким образом, дело переходит из разряда гражданских в уголовные. Как только мы засадим его в тюрьму за уголовное преступление, то выдоим из него все, что у него есть и когда-нибудь будет. Чудесное дело. У него нет ни малейшего шанса.

— У вас могут возникнуть проблемы с арестом.

— О, не думаю, — заявил Словоблудинг. — У нас есть связи в полиции, и мы поставим посты во всех аэропортах, на всех автобусных станциях и вокзалах. Когда приходится туго, они всегда пытаются сбежать. Мы его поймаем, засунем в тюрягу и вытрясем из него все, что можно. Стандартная законная процедура. Проторенная дорожка. Вначале надо подать гражданский иск, потом раскопать что-нибудь уголовное и высосать из человека все соки. Обычное дело.

— Вы можете еще кое-что сделать, — сказал я.

— Что? — живо спросил он. — Мы всегда рады новым предложениям, которые сделают человека еще более несчастным.

— Я хочу, чтобы вы составили судебное постановление и приложили его к делу. Там должно быть сказано, что как только его арестуют, то отправят в Белльвью на психиатрическое обследование.

— О, чудесно! Из этого следует, что, став двоеженцем, он не в состоянии отвечать за свои поступки. Нас объявят ответственными за состояние его материальных дел, мы поделим все поровну и станем богатыми! Чудесно.

— В постановлении, — продолжал я, — укажите, что его внешность слишком привлекательна, поэтому медсестры могут поддаться на соблазн, и его лицо должно быть закрыто.

— Ничего нет проще. В судебном постановлении можно написать что угодно. Все, что требуется, — это заставить судью подписаться, а они никогда не смотрят, что подписывают. Совершенно новая идея. Мы также подготовим хорошие статьи в прессе. Рассмотрим все с моральной точки зрения. Такими вещами нельзя заниматься без помощи прессы.