ТРОЕ ХРАБРЫХ, ПЯТЕРО СПРАВЕДЛИВЫХ - Ши Юй-Кунь

Хань Чжан между тем не нашел в роще ни Лу Фана, ни Сюй Цина. Цзян Пин тоже исчез. Тогда Хань Чжан вернулся в башню и рассказал Бай Юй-тану о странном поступке четвертого брата. Бай Юй-тан тоже заподозрил неладное.

Тут Хань Чжан случайно ощупал сумочку и невольно воскликнул:

— Ой, что это там? На пилюлю не похоже!

В сумке вместо пилюлей лежали две пуговицы, завернутые в записку. В ней говорилось, что Лу Фан просит Хань Чжана связать Бай Юй-тана, чтобы легче было его схватить и выдать властям.

— Все это козни Цзян Пина, — сказал Хань Чжан. — Уж лучше мне отсюда уйти.

Он вскочил и скрылся за дверью.

Тем временем Цзян Пин возвратился в ямынь со спасительными пилюлями. Их растворили в воде, влили в рот раненому, и он сразу очнулся. Когда вечером следующего дня Цзян Пин снова пробрался в башню Учености, Бай Юй-тана там уже не было. Оказалось, что он побывал на постоялом дворе и забрал свои вещи…

Как-то раз Чжао Ху переоделся торговцем и незаметно вышел из города. Шел он не торопясь, пока не почувствовал, что проголодался. Зашел в небольшой трактир и попросил принести еду. Рядом за столиком сидел старик, лицо его было печальным. Полными слез глазами смотрел он на Чжао Ху.

— Что вам угодно, почтенный? — спросил молодец, проникнувшись к старику жалостью.

— Простите, я проголодался, а платить нечем. Хотел у вас попросить, да как-то неловко.

— Пустяки! — сказал Чжао Ху. — Присаживайтесь, я угощу.

Старик пересел к нему, но есть ничего не стал и по-прежнему ронял слезы.

— Отчего же вы не едите, что с вами? — спросил Чжао Ху.

— У меня такое несчастье, что и рассказать невозможно!

— Позвольте узнать, кто вы?

— Моя фамилия Чжао, а зовут меня Цин, — сказал старик. — Я слуга из ямыня уезда Жэньхэсянь. Недавно молодой господин Бао отправился в Тайюань воскурить благовония в храме, по пути завернул в Сучжоу полюбоваться природой, а заодно стребовать взятки у начальников уездов. Мой начальник послал меня в гостиницу приготовить вино и закуски, чтобы достойно встретить молодого господина. Но тот приехал и начал придираться: циновка не так постелена, кушанья ему не по вкусу. Словом, он захотел получить с моего начальника целых триста лян! А начальник, человек честный, не дал господину взятку. Тогда господин велел связать меня, утащить на конюшню и избить плетью! Что мне было делать? Вот я и сбежал. Пошел в столицу искать родственников — не нашел. Одежонку, какая была, проел. А что делать дальше — не знаю. Хоть с голоду помирай!

— Подали бы жалобу в суд, — посоветовал Чжао Ху.

Если вам интересно узнать, что ответил старик, прочтите следующую главу.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

В руки злодея случайно попадает прошение, и он строит козни. Благородный юноша является в суд и снимает с себя ложное обвинение

Выслушав старика, Чжао Ху подумал: «Господин министр, не щадя сил, служит государю, а его племянник творит беззакония! Придется отвести старика к Бао-гуну!»

Чжао Ху посоветовал старику непременно подать жалобу, дал ему слиток серебра и сказал:

— Возьмите, пригодится.

Старик поблагодарил и ушел. Вскоре покинул трактир и Чжао Ху.

Несколько дней прождал Чжао Ху старика в кайфынском ямыне, но тот все не шел. Вы спросите: почему? Сейчас расскажу…

— Посторонитесь! Государев наставник едет, — услышал старик, едва выйдя из трактира, и упал на колени с криком: «Несправедливо обидели! Несправедливо обидели!..»

Носильщики паланкина остановились. Кто-то сошел с коня, взял прошение и передал в паланкин.

— Возьмите этого человека с собой, — последовал приказ.

Вы, конечно, уже догадались, что в паланкине находился не кто иной, как Пан Цзи. Прошение, которое он держал в руках, было для него подобно сокровищу, свалившемуся с неба. Он тотчас призвал к себе зятя Сунь Жуна, который не замедлил явиться с верным Ляо Тянь-чэном. Посоветовавшись, они решили, что Пан Цзи должен подать государю доклад.

И действительно, на следующий день, едва Сын Неба начал прием, Пан Цзи выступил вперед и подал бумагу. Государь прочел и почувствовал досаду. Тем не менее он вызвал Бао-гуна и спросил:

— Сколько у вас племянников?

— Три, — доложил Бао-гун. — Старший, Бао Ши-энь, и второй, Бао Ши-сюнь, занимаются хозяйством, а третий, Бао Ши-жун, — учится.

— Давно вы с ними виделись? — снова спросил государь.

— С тех пор как служу в столице, мне еще не приходилось бывать дома, и виделся я только со старшим племянником.

Жэнь-цзун кивнул и показал ему доклад Пан Цзи, а также прошение Чжао Цина. Бао-гун внимательно прочел, опустился на колени и сказал:

— Мой племянник непутевый и заслуживает наказания. Прикажите доставить его под стражей в столицу, и я займусь расследованием. Пусть меня вдвойне накажут, если, как родственнику, я дам ему малейшую поблажку.

— Денно и нощно вы усердно трудитесь, — молвил государь. — Откуда же вам знать, что творится дома? Не беспокойтесь, виновного доставят в столицу.

Сын Неба тотчас повелел разослать грамоты во все округа и уезды: как только появится человек по имени Бао Ши-жун, взять его под стражу и доставить в столицу. Не прошло и нескольких дней, как повеление государя было выполнено.

Стражники как раз привезли юношу к городским воротам, когда подскакал верховой:

— Я — Бао Син. Господин первый министр просит вас позволить мне перемолвиться словечком с арестованным.

Получив разрешение, мнимый Бао Син увел Бао Ши-жуна в ближайший трактир, поговорил с ним о чем-то и ускакал.

Между тем стражники доставили арестованного в храм Правосудия и ждали дальнейших распоряжений. За это время Пан Цзи успел уговорить государя привлечь к расследованию дела войсковое управление и цензорскую палату, где начальником был зять Пан Цзи — Ляо Тянь-чэн.

На допросе юноша отрицал свою вину, заявил, что бабушка послала его в Тайюань воскурить благовония в храме. По дороге он решил осмотреть Сучжоу и Ханчжоу с их достопримечательностями. Хотел для этого занять немного денег у одного из начальников уездов, а они, узнав, кто он, стали присылать ему подарки. Так что он ничего у них не вымогал.

— Сколько вы получили денег? — спросил Сунь Жун.

— Точно не помню.

В это время вошел слуга и передал Сунь Жуну от Пан Цзи записку. Тот прочел и покачал головой.

— Ну и дела!

— Что случилось, господин Сунь? — поинтересовался Вэнь Янь-бо.

— А то, что мой тесть тайно установил сумму, которую этому негодяю удалось выудить! — ответил Сунь Жун.