Сулейман Великолепный. Величайший султан Османской империи. 1520-1566 - Гарольд Лэмб

В своем дневнике Сулейман условно обозначил последнюю военную кампанию как поход против «короля Испании».

Разгадка планов султана содержится в самом составе армии, выступившей в этот поход. В то время как регулярные войска – янычары, сипахи и феодальная кавалерия – имели обычную численность 45–48 тысяч человек, что равнялось приблизительно численности австрийских войск в Вене, легкая кавалерия была увеличена более чем до 50 тысяч всадников, и по указанию султана Крым-хан привел из степей еще 15 тысяч татар. Эти татары, эффективные во время внезапных кавалерийских набегов, не были привычны к атакам на укрепленные позиции. (Хотя несколько лет назад они прорвались через крепостные стены далекого города Москвы).

Затем Сулейман двинулся на север с войсками, более приспособленными для быстрых переходов, чем к осадам городов. Он не брал с собой тяжелой артиллерии.

Вспомним, как он уклонялся от опасности втянуться в продолжительную осаду, такую, как цитадель рыцарей на Родосе, когда осаждал Вену, имевшую гарнизон гораздо малочисленнее, чем войска Карла. А также, видимо, стремился избежать еще одного зимнего отступления, подобного тому, что происходило три года назад, когда было потеряно много ценных лошадей.

И все же военный сбор европейцев в Вене был вызовом Сулейману.

Чего он пытался добиться и что ему не удалось, очевидно. Султан хотел отбросить австрийские войска от Вены на равнину. Когда летучие эскадроны татар и акинджи (немцы называли их «мешочниками») не смогли заставить германские войска бросить австрийскую провинцию на произвол судьбы, Сулейман двинулся к Гюнсу. От Гюнса в сторону Вены открывался коридор высокогорного плато между большим озером Нейзидлер и восточной оконечностью горных хребтов Тауэрна.

Если бы германские войска вошли с юга в этот коридор для помощи Гюнсу, их пехота оказалась бы на открытой равнине, окруженная со всех сторон турецкой кавалерией. Сражение в таких условиях стало бы вторым Мохачем и полным крушением планов Габсбургов в отношении Венгрии.

Карлу хватило мудрости уклониться от такого сражения. Очевидно, поняв, что германские войска не попадут в ловушку, Сулейман прекратил показную осаду Гюнса и принял ключи от города, разыграв комедию с его сдачей.

В дневнике Сулеймана содержатся и другие разгадки его поведения.

«Располагаемся лагерем под Грацем, большим городом, находящимся под властью короля Испании… капитуляция крепости Посега… сжигаем предместье крепости Кобаш… крепость Гуриани, принадлежащая сыну деспота, сдается… армия становится лагерем у крепости Алтакх на берегу реки Бозут. Капитуляция крепости Панкова, принадлежащей королю Фердинанду…»

Армия Сулеймана сосредоточилась в феодальных владениях Фердинанда, пройдя Штирианские Альпы. Во время этого перехода другие города не пострадали.

Немецкая историческая хроника повествует: «Ярость захватчиков привела их к Линцу, городу, в котором в это время находился Фердинанд».

Был ли, не был Фердинанд в это время в Австрии, его владения пострадали «по всей длине и ширине».

Турецкая же армия возместила расходы на военный поход.

Неизвестно, сожалел ли Сулейман о том, что не встретился в Австрии с Карлом. А Ибрагим не упустил случая публично заметить, что, мол, султан-то прибыл на встречу с императором, но того, как обычно, на месте не оказалось. В дневнике Сулеймана в конце о войне упоминается вскользь.

«13 ноября. Умер бывший Великий визирь Пири-паша.

21 ноября. Султан вернулся в сераль в Константинополе. Пятидневный праздник с фейерверком в городе и его предместьях Аюб, Галата и Скутари. Базары по ночам остаются открытыми, и султан инкогнито посещает их».

Впервые Сулейман решился походить среди людей, послушать их разговоры, пытаясь в своей замедленной последовательной манере принять трудное решение без участия Ибрагима.

Сулейман решил прекратить сухопутную экспансию турок в Европу. И в то же время все яснее и четче понимал, что ему не удастся помириться с Западом, чего он давно желал. Франциск, обратившийся к султану с предложением о дружбе, просто использовал его как орудие борьбы с Карлом и расстался с этим орудием, как только в нем отпала необходимость. А Фердинанд Австрийский вызывал у Сулеймана лишь презрение. Султан хотел добиться в отношениях с западными князьями больше чем компромисса, однако те так и не поняли его намерений. Ему не было места в их сообществе. Он оставался чужим, турком.

С пониманием этого пришло убеждение, что нельзя полагаться ни на кого, кроме как на себя самого. И Сулейман повернулся спиной к Западу. Возможно, он еще не оставил идеи превратить османское падишахство в своего рода мост между Библией и Кораном, но отныне этот мост должен быть только турецким, и никаким другим. Не должно было больше оставаться при нем и Ибрагима, как его второго «я», надо выслать из страны гяура Гритти, теперь он сам будет решать, какие ему предпринять походы в Азии, куда не ступали копыта его коня вот уже двенадцать лет. (Только один раз султан совершил переход по азиатскому берегу Турции, чтобы высадиться на Родосе.) Там он пойдет по стопам своего отца, но не так, как это делал Селим. Придет туда с миром и Кораном.

И все же в этот период перелома с 1533-го по 1536 год (когда он взял в жены Роксолану) Сулейман приобрел в Европе огромные владения. Новые границы падишахства проходили вблизи Венеции по побережью Адриатики, примерно в 900 милях от Константинополя, в Северной Венгрии они отстояли на 700 миль. На северо-востоке границы шли по степям покорных крымских татар к Азову в устье реки Дон и отстояли на 800 миль от Константинополя. Расстояние от Азова до порта Зара на Адриатике 1200 миль или более. На внешних границах контролируемых султаном внутренних морей располагались дружественные татары и венецианцы. Балканские народы – от греков до венгров – входили в его империю в качестве малых народностей. Территории за ее границами населяли чужеземцы – итальянцы, немцы, словаки, поляки и славяне Московии.

По решению Сулеймана, на этих демаркационных линиях прекратилась сухопутная экспансия турок в Европу. И северная граница его владений оставалась почти неизменной в течение полутора столетий. Только в конце XVII века амбициозный турецкий визирь попытался осуществить настоящую осаду Вены, а молодой царь Петр Алексеевич (Петр Великий) совершил поход на Дон к Азову против турок.

Владения, приобретенные Сулейманом, не были временными завоеваниями. Их сцементировала вместе природа османского правления. В последующие годы жизни султана в его империю нахлынут переселенцы, спасающиеся от войн и голода переходом через границы с Россией и Австрией. Эти люди искали в падишахстве пищу и терпимость к своим церквям, будь то приверженцы православия в восточных землях, греческого православия, христианства армянского обряда, мусульманской и иудаистской веры. Это был pax Turcia (турецкий мир) Сулеймана, который обеспечил его гегемонию на Дунае.