Бывшие (СИ) - Никос Алекса

Искать самой не приходится, бледный Игорь Яковлевич уже спускается мне навстречу, видно, предупреждённый охраной. По его мрачному бледному лицу со слегка подрагивающими плотно сжатыми губами, понимаю, что всё же что-то произошло.

Но ведь он мог просто покалечиться? Или удариться? Господи, да всё, что угодно, лишь бы не самое страшное. В этом мире возможно изменить всё, кроме смерти.

Смотрю на приближающегося ко мне мужчину расширенными от ужаса глазами и тихо шепчу:

— Пожалуйста, пожалуйста, скажите что с Денисом всё в порядке?

— Ульяна…

— Пожалуйста, нет… нет, — мотаю головой, по глазам и тону поняв, ЧТО именно мне собираются сказать, — Он же не могу умереть, правда? Может это был кто-то другой? Может быть он дал кому-то машину?

— Ульяна, мне жаль, но Денис правда погиб в ДТП. Я звонил в больницу, куда его доставили. У него были травмы, несовместимые с жизнью.

— НЕЕЕЕТ! — вой раненой волчицы вырывается из моих лёгких, падаю на колени, захлёбываюсь слезами, отказываюсь верить, — Пожалуйста, нет, нет…Только не Ден, он не мог, не мог умереть. Мой волкодав…нет.

Бормочу что-то бессвязное, плачу, даже не пытаюсь встать.

— Послушай, ну не надо, успокойся. Ну что же ты, девочка, — пытается успокоить меня Игорь Яковлевич, неуклюже поглаживая по голове, — Жизнь продолжается, слышишь? У тебя всё еще будет хорошо.

А я не понимаю, как он может это говорить. У меня больше никогда не будет хорошо. Это же мой Денис. Моя половинка. Моя первая и единственная любовь. У нас было столько планов на жизнь, которую мы собирались прожить вместе. Мы же были так счастливы. Почему? Почему он?

— Послушай, Ульяна, — с усилием выдавливает Игорь Яковлевич, — У меня через 3 часа самолёт в Лондон, я должен опознать и забрать тело, чтобы похоронить его на Родине.

— Опознать? — цепляюсь я за вновь возникшую соломинку, — Значит возможно это всё же не он? Может быть кто-то другой?

— Это он, его опознали коллеги из Лондонского офиса. Просто я как единственный родственник должен подтвердить. Надежды нет, Ульяна, нам придётся смириться с этой утратой.

Вновь потеряв надежду, уже тихо всхлипываю, сидя на коленях посреди большого холла. Как этот человек может быть таким спокойным? Неужели ему совсем не больно? Я, конечно, знала, что у них непростые отношения. Но не настолько же, чтобы сохранять холодную безмятежность при смерти единственного сына.

— Чёрт, — нервничает Игорь Яковлевич, смотря на часы, — Мне нужно выезжать в аэропорт. Послушай…

Пытается поднять меня за локоть, но у меня нет сил, чтобы удержаться на ногах. Я все отдала, пока добиралась до этого дома, надеясь услышать самые главные слова. Что мой волкодав жив. Отец Дена оставляет попытки меня поднять, видимо смирившись, с тем, что добровольно уходить я не собираюсь, кому-то звонит. А меня как раз осеняет очередной надеждой.

— Возьмите меня с собой.

— Куда? — недоумение на лице даже стирает эту бездушную маску.

— В Лондон, я тоже могу его опознать. Вдруг они ошиблись, вдруг вы не заметите то, что замечу я. Вдруг просто похожий человек…

— Ульяна, не говори глупостей, — уже раздражённо говорит Игорь Яковлевич, — Вдруг. Вдруг. Оставь надежду. Не пытайся воскресить мертвеца.

— Пожалуйста, возьмите меня с собой, — упорно прошу я, уже вцепившись в брюки мужчины мёртвой хваткой, — Пожалуйста…прошу…

— Подумай сама, самолёт вылетает через 3 часа. Я один билет еле добыл, я не смогу взять тебя с собой.

— Прошу, я хочу его увидеть…умоляю… — шепчу, заливаясь слезами.

— Ульяна, тебе нужно успокоиться, — кивает кому-то за моей спиной, — Доктор сделает тебе укол, ты поспишь. А потом мы спокойно всё обсудим.

Смотрю в тёмные, такие знакомые, но в то же время совершенно незнакомые, непроницаемые холодные глаза. У Дениса никогда не было такого взгляда, его глаза всегда лучились теплом, а эти такие бездушные, будто мёртвые. Чьи-то сильные руки отрывают меня от Игоря Яковлевича и поднимают на ноги, чувствую, как в вену впивается игла и проваливаюсь в темноту.

Наше время

Открываю глаза и судорожно сглатываю. Но во рту сухо, даже слюны почти нет. Меня по-прежнему знобит, лоб покрывается холодной испариной. Сколько прошло времени? Час? Сутки? Неделя? Как давно я уже нахожусь здесь? Шарю рукой вокруг себя, кажется, когда-то давно приносили бутылку воды. Но допила ли я её? Старалась экономить, но сделала ли последний глоток? Рука натыкается на пластик, отвинчиваю крышку и подношу ко рту, на пересохшие от духоты губы подает последняя капля. Отбрасываю бутылку и закрываю глаза. Я снова та двадцатилетняя девочка, потерявшая мужчину, которым жила.

5 лет назад

Когда открываю глаза, узнаю по обстановке одну из гостевых спален в доме отца Дена. Мне проводили экскурсию по дому, когда я приезжала знакомиться. Лежу в уличной одежде, прямо поверх покрывала. Что я здесь делаю? Последнее, что помню, как утром проснулась в нашей квартире. За окном темно, через щель в плотных занавесках пробивается рассеянный лунный свет. Как давно я здесь? А главное — почему?

Голова болит, во рту сухо. Пытаюсь подняться, но ноги дрожат от слабости. С третьей попытки мне удаётся подняться, пошатываясь бреду к двери. Когда почти достигаю цели, в комнату входит незнакомый мужчина:

— Ульяна, вы уже проснулись? Как себя чувствуете? — участливо спрашивает он.

— Кто вы? И почему я здесь?

— А вы не помните? Вам лучше снова прилечь, — мужчина аккуратно подталкивает меня в спину в сторону кровати, — Я доктор, Алексей Михайлович Вишневский. Игорь Яковлевич вызвал меня, когда вам стало плохо. Пришлось вколоть вам успокоительное.

— Но почему? Ничего не помню.

— Ульяна, вспоминайте. Ну же… — врач усаживает меня на кровать, и начинает готовить какой-то укол.

Я тем временем с подозрением на него кошусь и всячески пытаюсь напрячь память, чтобы вспомнить события вчерашнего дня. Головная боль мешает, но урывками перед газами начинают мелькать картинки. Солнечное утро, статья о страшном ДТП в Лондоне, я рыдающая в холле, после слов о том, что Ден действительно погиб и укол. Слёзы вновь начинают течь из глаз.

— Вижу, что воспоминания вернулись. Ульяна, сделать вам успокоительный укол? — мотаю головой.

— Игорь Яковлевич уже опознал сына? — спрашиваю врача, впрочем, не надеясь на ответ.

— Да. Это оказался действительно Денис Игоревич. Они уже в городе, завтра похороны.

— Что? — осипшим голосом спрашиваю я, — Почему так быстро?

— Ульяна, положено хоронить на третьи сутки. Это как раз завтра, — тихим спокойным голосом объясняет врач, держа наготове шприц, но все же поясняет, видя мой непонимающий взгляд, — Вы проспали двое суток. Сказалось нервное потрясение, успокоительный укол. Пока вы спали, Игорь Яковлевич вернулся на родину с телом сына, всё подготовлено для церемонии прощания.

Всхлипываю, но стараюсь держать себя в руках. Если этот добрый доктор сейчас вколет мне успокоительное, я не попаду на похороны. А я обязана там быть. Обязана удостовериться, что это и правда он.

— Я могу там присутствовать? — кто бы смог мне запретить, но для приличия спросить надо.

— Конечно, Ульяна. Для вас подготовили всё необходимое, платье, пальто, сапоги. Всё в шкафу в этой комнате. Утром спускайтесь в холл в 10.00

— Хорошо, спасибо. Теперь я бы хотела остаться одна, если вы не против.

— Конечно. Сейчас попрошу горничную принести вам поесть.

— Спасибо, я не голодна.

— Ульяна, это необходимо, иначе вы не сможете завтра встать с кровати.

— Хорошо, — сцепив зубы отвечаю я. В конце концов врач ни в чем не виноват и даже прав.

Дожидаюсь горничную, впихиваю в себя еду, стараясь не думать, не вспоминать. Сейчас мне нужно собраться и быть там, на кладбище. Где я смогу увидеть его. Или не его. До сих пор не верю, что Денис мог действительно погибнуть

Наше время

Вновь выныриваю из забытья и открываю глаза, потому что слышу за дверью моей тюрьмы какое-то движение. Она распахивается, щурюсь из-за слабого света, что падает на меня из коридора. После кромешной тьмы, даже такой свет кажется ослепительным.