Николайо Андретти - Паркер С. Хантингтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обычно я никогда не бываю такой застенчивой после свидания. И опять же, не помогло то, что он бросил меня на острове, голую и мокрую, даже не попрощавшись. К тому же у меня была своя доля мужчин, но ни один из них не был таким, как Николайо.
У меня всегда была какая-то цель, но вчера я получила только удовольствие.
Мое удовольствие.
Так что, полагаю, это мое первое настоящее утро после секса, как бы нетрадиционно оно ни было. И именно поэтому, наряду с моей злостью на то, что меня бросили, мне требуется некоторое время, чтобы осознать его слова, но когда я, наконец, осознаю это, мое замешательство и злость быстро превращаются во всеохватывающую ярость. Кем он себя возомнил, что так мной командует?
Я хмуро смотрю на него, и в моем голосе звучит насмешка:
— О, прости, папочка. Я, наверное, пропустила, когда ты стал моим опекуном. Ты подписал бумаги об опеке и все такое? Я под домашним арестом? Мне называть тебя папой?
— Это еще одна твоя фантазия? — спрашивает он, очевидно, имея в виду вчерашнюю ролевую игру между учеником и учителем. Краешки его губ подрагивают, а голос опускается ниже, превращаясь в соблазнительное затишье. — Ты можешь называть меня папочкой, когда захочешь.
Я игнорирую его слова и меняю тему разговора, потому что я, в общем-то, сама об этом попросила.
— Ты не можешь говорить мне, что делать. И не пытайся.
Он изучает меня, его напряженные глаза смотрят на мое лицо, ища непонятно что.
— Ты вольна делать все, что захочешь. Я не говорю тебе, что делать, Минка. Я напоминаю тебе, что твои действия имеют риск и последствия. — Когда я открываю рот, чтобы заговорить, он прерывает меня: — Ты знаешь, что я прав. Что будет, если ты отправишься к Мине, а за тобой будут следить? Неужели оно того стоит?
Он, конечно, прав.
Но это не значит, что мне нравится то, что он говорит.
И не значит, что он сейчас — голос разума.
Я не должна была давать Мине никаких обещаний, но это очень важно. Она уже несколько раз прослушивалась для участия в школьных спектаклях, но, кроме нескольких ролей массовки, у нее никогда не было такой возможности.
Если меня не будет рядом, когда я ей понадоблюсь, тогда какой смысл так стараться, чтобы быть в ее жизни?
Но в глубине души я знаю, что не могу уйти.
Только если что-то изменится в нашей ситуации.
Я провожу пальцами по волосам, пытаясь сдержать свой гнев. Не получается.
— Боже. Насколько ты социально неумелый? Это не нормально, что ты даешь мне непрошеные советы по поводу моей личной жизни без приглашения. Ты видишь, как я копаюсь в твоей жизни, требуя узнать, почему на тебя заведено дело?
Он замолкает на мгновение, его карие глаза пристально смотрят на меня, прежде чем в них появляется выражение покорности.
— Я убил того, кого любил.
— Что? — говорю я, застигнутая врасплох. — Я… Как мы можем это закончить? — спрашиваю я, наконец-то выбрав подходящую реакцию на такое откровение — такую, при которой я проигнорирую то, что он только что сказал, потому что я еще не совсем готова к тому, что он мне доверится. — Как нам покончить с покушением на тебя?
Впервые с тех пор, как мы познакомились, он выглядит неловко.
— Мы не можем.
Я решительно качаю головой.
— Нет. Должен быть способ.
Он тяжело вздыхает, и я почти представляю, как вся тяжесть мира ложится на его плечи.
— Есть два пути. Один невозможен, а другой предполагает кровопролитие.
Я думаю об этом, и какая-то больная часть меня принимает эту идею, если это означает, что я смогу увидеть Мину в роли Джульетты.
— Расскажи мне о них.
— Первый способ — невозможный — заключается в том, что человек, который нанес приказ, или кто-то выше его, отменяет его.
— Почему это невозможно?"
— Потому что человек, который назвал приказ, ни за что не отменит его. И нет Андретти выше, чем тот, кто назвал приказ.
У меня отпадает челюсть.
— Как ты вообще смог разозлить главу семьи Андретти? Откуда ты вообще знаешь главу семьи Андретти?
Из того, что я знаю о семье Романо, следует, что они — огромная организация, а в огромных организациях большая рыба не знает маленькую. Точно так же, как я сомневаюсь, что генеральный директор Starbucks знает всех своих сотрудников, я сомневаюсь, что глава семьи Романо знает всех своих.
Я мало что знаю о семье Андретти, но предполагаю, что здесь действует та же логика. И почему-то я думала, что Николайо — мелкая дичь. Да, он устрашающий, как черт, и, очевидно, достаточно богат, чтобы быть на вершине.
Но в то же время… в моей голове не укладывалось, что он может быть большой собакой из семьи Андретти. В конце концов, он Андретти на территории Романо. Если он действительно важен, разве он не должен жить на территории Андретти, а не на вражеской территории?
— Он мой младший брат.
У меня отпадает челюсть, и я отшатываюсь от этой информации, которую нелегко воспринять. Если глава семьи Андретти — младший брат Николайо, значит, Николайо не просто связан с мафией. Он — королевская семья мафии. И что-то мне подсказывает, что если бы не случилось того, что случилось, я бы жила с главой семьи Андретти. А не с опальным наследником, который скрывается. Я даже не могу осознать этого, поэтому отбрасываю эту мысль и сосредотачиваюсь на другом нелепом подтексте его заявления.
— Твой младший брат организовал на тебя покушение?! — почти кричу я. — Подожди… Если он твой младший брат, разве ты не должен его превосходить? Разве ты не можешь сам отменить нападение?
Он вздыхает и садится рядом со мной на диван.
— Он не отменил покушение на меня, потому что не простил меня за убийство дяди.
От его слов я теряю дар речи. Я даже не могу представить, что могу повредить хоть один волос на голове Мины, но если бы дело дошло до драки и мне угрожали, то, полагаю, я бы не задумываясь причинила вред одному из своих "родителей".
— И потому что я убил своего дядю, меня отлучили от семьи, а значит, я лишился места будущего капо Бастоне — младшего босса, а со временем, после смерти отца,
