Семейная жизнь Федора Шаляпина: Жена великого певца и ее судьба - Ирина Баранчеева

Об одном из таких вечеров — каких, наверное, было немало — оставила свои воспоминания Ирина Шаляпина:

«В столовой на огромном столе, покрытом белоснежной скатертью, стояли закуски, графин с водкой и бутылка красного вина „Бордо“. Это было любимое вино отца и посылалось ему специально из Франции, на этикетке стояла надпись: Envoi special pour m-eur Chaliapine (Специально для г-на Шаляпина).

За столом уже сидели домашние и друзья отца: Коровин, Сахновский и другие. Отца встретили импровизированным тушем.

Смеясь и шутя, отец занял свое председательское место. В столовой было тепло и уютно, крестная мать отца Людмила Родионовна разливала чай.

За столом шутили и веселились. Отец был в отличном настроении, рассказывал смешные анекдоты, соперничая в этом с К. А. Коровиным…»

Каждую минуту, несмотря на поздний час, звонил колокольчик у двери, прибывали все новые и новые гости. Был непременно «знаменитый шаляпинский Исайка» — Исай Григорьевич Дворищин, бывший хорист, а теперь секретарь Шаляпина и преданнейший ему человек. Шаляпин встретил его в бесконечных своих разъездах по городам России и был привлечен его острым умом и необыкновенным чувством юмора. Почувствовав в нем талантливого человека, Шаляпин сблизился с ним, и Исай Дворищин стал непременным его спутником и советчиком во многих делах.

Когда за столом был Исай Григорьевич, веселье не прекращалось ни на минуту. С ним мог соперничать только Константин Коровин — блестящий рассказчик.

В разгар ужина, вспоминает Ирина, появились И. М. Москвин, Б. С. Борисов и А. А. Менделевич:

«С их приездом за столом стало совсем оживленно.

Иван Михайлович прочитал известный рассказ „Ждут Иверскую“. С огромным мастерством и тонким юмором изображал он подвыпившего дьячка, хор певчих и собравшуюся у кареты, в которой везли икону, толпу зевак.

Потом отец, вспомнив свои юные годы, когда мальчиком служил певчим в церковном хоре, предложил Ивану Михайловичу спеть вместе с ним несколько церковных песнопений. На два голоса с Москвиным они замечательно спели „Ныне отпущаеши раба твоего…“ и „Да исправится молитва моя…“ Затем отец попросил Исая спеть еврейские песни…

— Ну, а теперь надо закончить вечер оперой. — И вдруг, схватив графин с водой и держа его на плече, отец запел, идя вокруг стола: „Ходим мы к Арагве светлой каждый вечер за водой…“

За ним встал Москвин, а затем и все остальные. Процессия двинулась по всем комнатам и с пением вернулась в столовую.

Было уже поздно, но гости и не думали расходиться…»

В доме на Новинском бульваре Шаляпин отдыхал душой. Здесь он мог резвиться, дурачиться, как ребенок, зная, что окружен друзьями. Сюда приходили только самые близкие по духу люди — московская интеллигенция. «Истуканов с набитыми золотом лбами», с которыми иногда еще водился Шаляпин, Иола Игнатьевна не жаловала. Где-то с Шаляпиным могли происходить — и по-прежнему происходили — постыдные истории: пьяные драки, ночные кутежи. Где-то, но не здесь… В этом доме он становился другим — чутким, добрым, отзывчивым. Здесь раскрывались лучшие стороны его души, и эту атмосферу создавала для него Иола Игнатьевна — своей добротой, терпением, всепрощением…

Конечно, Шаляпин не мог не понимать огромность тех жертв, на которые шла ради него Иола Игнатьевна. В нем было много эгоизма, но хорошее, доброе к себе отношение он ценить все-таки умел. И он понимал, что не каждая женщина вела бы себя по отношению к нему подобным образом. И потому его дружеское чувство к Иоле Игнатьевне было сильным и глубоким.

Вспоминая о возвращении отца домой после спектакля «Борис Годунов» в Большом театре, Ирина пишет:

«Машина свернула с Новинского бульвара в ворота нашего дома и остановилась у подъезда.

Дверь открыла горничная Ульяша, навстречу вышла моя мать. Радостно блестели ее живые темные глаза. Она поздравила отца с успехом. Сняв шубу, он привлек ее к себе и крепко поцеловал…»

Это был искренний порыв, движение, шедшее из самой глубины его сердца…

Трижды в году Иола Игнатьевна и Шаляпин устраивали для своих детей и их друзей воскресные утренники. Сверкающий огнями Белый зал заполнялся народом, необыкновенно яркими детскими костюмами. Заводили патефон, и дети танцевали… Тогда еще никто не догадывался, что среди этих милых юных созданий есть будущие деятели российского искусства — первая советская кинозвезда Любовь Орлова, драматург Иосиф Прут…

На Рождество — самый любимый детский праздник — Иола Игнатьевна устраивала елку. Накануне, в Сочельник, когда дети шли спать, в доме не было и намека на предстоящее торжество. Но утром, едва проснувшись — это было своеобразным ритуалом, — они бежали вниз, и — о чудо! — в зале уже стояла елка, огромная, пушистая, украшенная гирляндами из разноцветных лампочек, хлопушками и разными блестящими безделушками, а под елкой лежали подарки.

Днем начиналось веселье. Иола Игнатьевна приглашала детей из соседних дворов, особенно из бедных семей, родители которых не могли устроить им такой же праздник. Жалея этих несчастных ребятишек, Иола Игнатьевна хотела хоть в эти чудные рождественские дни дать им частицу счастья, частицу тепла… Вначале был бал, затем праздничный ужин, а после ужина приходил фокусник и устраивал целый спектакль. Слышались радостные и удивленные голоса детей, беззаботный детский смех. В этом доме царила какая-то особенная атмосфера — атмосфера любви, добра, теплоты…

Именно сюда — не к Марии Валентиновне! — привез Шаляпин свою крестную мать, встреченную им во время гастрольных скитаний. Людмиле Родионовне Харитоновой было всего тринадцать лет, когда она стала крестной Шаляпина. Мать Шаляпина Авдотья Михайловна долго ходила по соседям, умоляя окрестить ее маленького сына, но никто не соглашался — никому не хотелось родниться с нищей шаляпинской семьей. Только мать Людмилы Родионовны, портниха, жившая с Шаляпиными в одном дворе, сжалилась и послала в церковь свою тринадцатилетнюю дочь.

В 1910 году крестная и крестник встретились в Одессе. Людмила Родионовна пришла на концерт знаменитого Шаляпина, чтобы посмотреть, не ее ли это крестник. Встреча была по-шаляпински радостной и сердечной. Узнав, что она живет совершенно одна, без родственников и знакомых, Шаляпин решил приютить ее у себя. Из Одессы он отправил Иоле Игнатьевне телеграмму: «Сегодня встретишь мою крестную мать. Не удивляйся. Целую всех. Федор». И хотя, возможно, Иола Игнатьевна и была удивлена, но приняла Людмилу Родионовну гостеприимно и радушно, и в доме на Новинском бульваре крестная Шаляпина прожила много лет, вплоть до самой своей смерти.