Попутчик (ЛП) - Биел Лорен

— Как, Селена? — Он притягивает меня к себе. — Как я могу заслужить тебя после того, как причинил боль стольким людям? После всех тех раз, когда причинил боль тебе? Это то, чего я не мог понять вчера. После всего, что тебе сделал, ты все еще хочешь остаться со мной. Кто-то вроде меня не заслуживает такого чертовски снисходительного человека.

Селена моется и выходит из душа. Она ненавидит холодную воду. Я остаюсь под ним еще некоторое время, размышляя обо всем, что произошло. Остаюсь там, пока это не становится невыносимым.

Выключаю воду и выхожу на солнце. Его мощные лучи почти сразу согревают мою кожу. Хватаю пару джинсов, которые приготовил, и натягиваю их, позволяя солнцу еще немного поцеловать мою кожу, прежде чем вернуться в дом.

Селена сидит на диване, одетая в черные шорты и майку. На ее лбу выступили капельки пота. Я ухмыляюсь. Ей не нравится ни холод, ни жара. Придирчивый маленький кролик. Она встает с кресла и подходит ко мне. Я обнимаю ее и забываю обо всем, что произошло между нами прошлой ночью. Как будто мы никогда не уничтожали чью-то жизнь.

Селена чертовски безумна, потому что хочет остаться со мной, но она не глупа. Из всех вещей, которыми она является, немного избалованная, упрямая и своевольная, она не глупа. Должен признать, что она достаточно сумасшедшая, чтобы рисковать своей жизнью, чтобы быть моей. Она понимает, что однажды могу причинить ей боль. Должен признать, что она безоговорочно моя, даже если убью мужчину за то, что он думал о ней.

Я наклоняюсь и целую ее, ощущая соленый привкус пота на ее губах. Касаюсь ее сосков через тонкий материал ее майки. Она дрожит от моего прикосновения. Обхватываю ее голову с обеих сторон, когда целую, и в ней нет ни намека на страх, даже после того, как она увидела, что я сделал только этими двумя руками.

Она стонет напротив моего рта.

— О, кролик, — рычу я, входя в нее глубже и сжимая ее идеальную задницу. Зацепляю пальцами пояс ее шорт и тяну их вниз. В тот момент, когда обнажаю ее бледную кожу, прихожу в бешенство. Я изголодался по ней так, как эта свобода позволяет. Свобода, ради которой мы так чертовски усердно работали. Прошло много времени с тех пор, как я чувствовал себя свободным в любом случае, даже до того, как меня посадили.

Я стягиваю с нее майку. Ее идеальные сиськи расслабляются, и у меня текут слюнки от них.

Она толкает меня на кровать. Ну, позволил ей толкнуть меня вниз. Она забирается ко мне на колени, оседлав мою талию. Я хватаю ее за бедра и провожу обнаженной кожей вдоль своей ширинки, позволяя ей оставить влажный след на моих джинсах. Она стонет от трения.

Ее руки тянутся к моей молнии, и мне нравится, как ее голод проявляется в движениях пальцев. Когда я встретил Селену, она не подняла бы на меня руку вот так или не взяла бы на себя ответственность за свое удовольствие. Мне нравится, когда мой маленький кролик становится хищником, когда дело доходит до получения того, что она хочет, особенно когда хочет мой член.

Она вытаскивает мой член из джинсов, и когда опускается, я чувствую ее конец. Ее абсолютный предел. Она отдает мне все свое тело, как и всегда, как будто прошлой ночи никогда не было. Как будто я не убивал человека, и она не наставляла на меня пистолет.

— Хорошая девочка, кролик, — стону я, откидывая голову назад и позволяя себе почувствовать ее вес на своих коленях. Я слушаю ее нарастающие стоны. Мы занимались любовью и наслаждались удовольствием друг друга так мало раз.

Ее тело блестит от пота, пока она объезжает меня. Она забывает, как сильно ненавидит жару, когда я согреваю ее. Ее руки опускаются на мою грудь, и она сжимается на моих коленях. Сжимаю ее соски и заставляю хныкать. Притягиваю ее грудь к своей и целую ее. Она судорожно сжимается вокруг меня, сжимая основание моего члена. Я вырываюсь, чтобы она могла напрячься вокруг моей опухшей головки. Я стону и позволяю ее удовольствию доставить мне удовольствие. Она чувствует себя невероятно, даже когда ее киска расслабляется и растягивается вокруг меня.

— Боже, кролик, — рычу я. — Я не могу насытиться твоей киской. Не могу насытиться тобой.

— Лексингтон, — стонет она.

Я смотрю на нее и борюсь с вспышкой разочарования, когда она снова произносит мое полное имя. Не хочу, чтобы он приходил и менял то, как я ее трахаю. Как она меня трахает. Не хочу, чтобы он приходил и эгоистично трахал ее, когда я хочу, чтобы она была эгоистичной, когда она гонится за своим оргазмом.

По выражению ее лица пробегает тьма, завершая превращение в моего маленького волка с моим членом глубоко внутри нее.

— На тебя когда-нибудь плевали? — спрашивает она с хитрой усмешкой на лице, наклоняясь вперед и покачиваясь у меня на коленях.

О, кролик.

— Не так, как ты думаешь, — говорю я.

— Открой свой рот.

Я подумываю о том, чтобы покачать головой и сказать ей «нет». Мне это не нравится. Я бы плюнул на ее красивое лицо, в ее рот, на ее идеальную маленькую киску, но никогда не думал о том, чтобы принять ее слюну.

Но сделаю для нее все, что угодно, и если она захочет плюнуть мне в рот, я позволю ей.

Я кладу руку ей на шею и притягиваю ее к своему рту. Ее губы так близко к моим. Раздвигаю губы и жду ее движения. Селена надувает губы и медленно и чувственно пускает слюну, которая попадает мне на язык.

Черт. Я не думал, что мне это нравится, но в тот момент, когда ее слюна попадает мне в рот, и она приподнимается, чтобы оседлать меня, мне конец.

Я тяну ее вниз и снова целую, наши слюни все еще смешиваются. Хватаю ее за бедро одной рукой, контролируя ее движения, пока она не заставляет меня кончить.

— Грязный гребаный кролик, — рычу я, когда кончаю в нее, заполняя так глубоко, как только могу. Она не слезает с меня, даже когда моя сперма стекает по моему стволу и скапливается на тазу. Ее бедра просто качаются и покрывают ее киску.

Я приподнимаю бедро и снова кладу ее на спину. Она целует меня. Кто-то вроде нее не должен впускать в себя кого-то вроде меня, не говоря уже о том, чтобы позволить мне наполнить ее так сильно, как могу. Я заставил ее принять каждую каплю меня с тех пор, как впервые трахнул ее.

Я выхожу из нее, и моя сперма стекает с нее, покрывая каждую дугу ее идеальной киски. Я раздвигаю ее ноги.

— Держи их раздвинутыми для меня, — говорю я ей. Ее внутренняя поверхность бедер сияет от шелковистого крема. — Боже, я люблю видеть, как моя сперма стекает с тебя. Такая милая маленькая крольчиха, которая понятия не имеет, во что она ввязалась. — Я провожу рукой по ее бедру, стирая свою сперму с ее кожи. — Или, может быть, ты точно знаешь, во что ты ввязалась, и тебе просто все равно.

Я толкаю свой член обратно в нее, когда наклоняюсь и целую ее. Я трахаю ее пальцами, и влажный звук нашего оргазма подобен музыке для моих ушей. Когда с нее капает еще больше, я опускаюсь между ее ног и долго облизываю ее, чтобы очистить. Она стонет и сжимает мои волосы в кулак, когда завиваю язык и ловлю каждую каплю.

Я сажусь и сжимаю ее волосы в кулак, притягивая к себе, пока ее губы не приоткрываются от давления. Я плюю ей в рот, заставляя забрать последний кусочек нас — нашу слюну и нашу сперму. Она стонет и сглатывает, прикусив нижнюю губу.

Она всегда возьмет все, что я ей дам.

— Я люблю тебя, Лекс, — она тяжело дышит мне в рот, когда я засовываю свои пальцы глубоко в нее. Она издает стон, и я ловлю ее слова кончиками пальцев. Ее грудь поднимается навстречу моей.

Я никогда никому не говорил, что люблю. Это кажется неестественным. Слишком чужим. Это концепция, которую не могу охватить своим умом. Я не понимаю этого слова или как оно так легко слетело с уст ее мужа, когда он явно не любил ее. Как это может иметь такое большое и такое малое значение для одного человека для другого? Я отстраняюсь от ее рта, и слова застревают у меня в горле. Я хочу сказать это ей, я полон этого чувства к ней, но мне просто не так легко это сказать. Я пытаюсь показать ей, что чувствую, но для такой женщины, как Селена, этого никогда не будет достаточно. Ей нужно услышать это от меня, и я пытаюсь.