Котенок. Книга 3 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Алина на слова школьников никак не реагировала. Будто и не слышала их. Волкова не поглядывала по сторонам. Но и не опустила взгляд — смотрела перед собой. Я не отходил от неё. Рассказывал Алине анекдоты и стишки-страшилки (слышал, как хихикали следившие за нами комсомольцы). Обсуждал с Волковой, какие изменения стоило бы внести в назначенный на шестое марта второй рудогорский концерт ВИА «Солнечные котята» — пообещал, что поговорю об этом и с Рокотовым.

В кабинет литературы мы с Алиной вошли, деловито переговариваясь. Неторопливо прошли к своей парте. Мы словно и не заметили, что в классе при нашем появлении воцарилась тишина. Демонстративно не обратили внимания и на те шепотки, что прокатились по классу. Я отметил лишь, что настроение моих одноклассников сегодня не столь воинственное, как в день моего неподтверждённого школьным комитетом исключения из комсомола. Решил, что ученики десятого «А» скорее… просто растерялись.

— Здравствуйте, товарищи комсомольцы! — услышал я знакомый голос.

Поднял голову и увидел шагнувшего в класс директора школы. Заметил, что мои одноклассники тоже повернули головы и взглянули на Полковника. Они зароптали и неохотно встали со своих мест.

— Сидите, — скомандовал Михаил Андреевич.

Он взмахнул стопкой книг и добавил:

— Звонка не было.

Снежный ответил на приветствия школьников, бросил взгляд на пока не занятый учительский стол. На секунду директор школы замер около классной доски — пробежался по кабинету глазами. Посмотрел на меня и тут же перевёл взгляд на мою соседку по парте. Полковник улыбнулся и направился в нашу сторону. Он подошёл к моей парте, остановился рядом с Алиной. Посмотрел на Волкову сверху вниз. Смущённо кашлянул и положил на столешницу перед ней свои книги.

Я узнал одну из обложек: «А. Солнечная. Рисунок судьбы: избранные произведения».

— Здравствуй, Алина, — сказал Полковник. — Давно хотел попросить. Подпишешь?

Волкова кивнула и спокойно ответила:

— Конечно, Михаил Андреевич.

После классного часа к Алине подошла Оля Ерохина. Оля смущённо улыбнулась и сказала, что была в субботу на концерте во Дворце культуры. Заявила, что ей и её родителям «всё очень понравилось». И спросила: действительно ли Волкова сама сочинила все те песни, которые спела во время концерта.

— Я написала только стихи, — ответила Алина. — Музыку для песен сочинил Ваня Крылов.

Ерохина выдохнула: «Ух, ты!»

Спросила:

— А та песня… про сердце… ты и её придумала?

Я заметил: ученики десятого «А» класса притихли, прислушивались к разговору Ерохиной и Волковой.

— Да, — сказала Алина. — Я сочинила стихи и для этой композиции.

«Ух, ты!» — повторила Ерохина.

— В марте на концерте ты снова её споёшь? — спросила Оля.

И поспешно добавила:

— Об этом меня мама попросила узнать.

— Конечно, — сказала Волкова. — Спою.

— Здорово! — воскликнула Ерохина.

Она накрыла ладонями лежавшие на столешнице Алинины руки и сообщила:

— Я с удовольствием её снова послушаю! Спасибо!

На следующих переменах Алину расспрашивали о мартовском концерте и другие наши одноклассницы — словно вдохновились примером Ерохиной.

А перед уроком физики в кабинет, где собрался наш класс, за минуту до звонка стремительно ворвался Руслан Петров. Он сдвинул на затылок шапку, сходу отыскал меня взглядом и ринулся в моём направлении — проигнорировал удивлённые взгляды моих одноклассников. Руслан пожал мне руку, по-приятельски поздоровался с Волковой. И положил перед Алиной на стол книжицу «А. Солнечная. Рисунок судьбы: избранные произведения».

Я заметил на книге библиотечные пометки.

— Подпиши! — бодро скомандовал Петров. — Пожалуйста. Для моей Надюхи! На Восьмое марта книжку ей подарю! Надюха обожает твои стихи! Пусть порадуется!

Волкова придвинула к себе книгу — выполнила Русину просьбу.

Царившую в кабинете физики тишину нарушил сигнал к началу урока: прозвенел звонок. В класс вошла учительница физики. Школьники неохотно встали со своих мест — поприветствовали физичку, но смотрели при этом на Руслана.

Учительница заметила наряженного в пальто и шапку Петрова, удивлённо вскинула подведённые карандашом брови.

— Молодой человек, вы из какого класса? — спросила она.

— Из самого лучшего, — ответил Руся. — Я из хабзы!

Он одарил учительницу улыбкой, сунул книгу в карман. Попрощался со мной и с Волковой. Устремился к выходу.

Около двери Петров остановился. Он обернулся, посмотрел на Васю Громова. Указал на Василия пальцем.

— Чуть не забыл! — сказал он. — Школяры! Слушайте меня внимательно! Алина Волкова… то есть, Солнечная… моя подруга! И подруга моей Надюхи! Это вам понятно⁈ Я своих друзей в обиду не даю!

Петров обвёл глазами притихший класс и вновь задержал взгляд на лице Громова.

Мне почудилось, что Вася побледнел.

— Узнаю, что вы обидели мою подругу, — сказал Руслан, — найду вас, и руки вам оторву! По самые плечи! Ноги и голову тоже откручу: в придачу! Ясно⁈ Я это сделаю: вы меня знаете! Все меня услышали⁈

Руся погрозил ученикам десятого «А» класса пальцем.

— Не говорите потом, дурики, что я вас не предупредил! — сказал он.

Я позвонил Руслану вечером из квартиры Волковой (сегодня я снова отложил работу над книгой).

Петров подтвердил мою догадку.

— Полковник вчера меня нашёл, — сообщил Руся. — Михаил Андреевич попросил, чтобы я сегодня сверкнул перед школярами лицом. Это была его идея с автографом в книжке. Я все полки дома перерыл: никаких стихов не нашёл. И Надюха стихи Солнечной не нашла: её родаки книги не покупают. Сбегал сегодня в библиотеку. Потому и пришёл поздно.

Он хмыкнул в трубку.

— Да я и сам бы пришёл! — заявил Руслан, — Ну, или Надюха бы меня отправила. Она ж обожает песни твоей подружки. В марте опять меня на концерт «Солнечных котят» потащит. Говорит, что твоя Алина — талантище. Но разве это школярам объяснишь? Правильно Полковник сказал: этим дурикам надо на своём примере всё показать. Или своим кулаком. По-другому они не поймут.

Руся выслушал мои слова благодарности.

— Нет, Котёнок, — сказал он. — Простым «спасибо» ты не отделаешься. На днюху ко мне придёшь! Понял? В марте. Вместе со своей рыжей поэтессой. И с гитарой! Споёшь для Надюхи «Котёнка». Алину попросишь, чтобы сбацала для нас песню про царевну. Как тебе мои условия, Крыло? Согласен? Или вы зазнались, и к простому пацану из хабзы не пойдёте?

Я заверил Руслана, что обязательно приду к нему в марте на день рождения и приведу с собой Волкову.

Уже на следующий день школьная жизнь для меня вернулась в привычное русло. Меня и Алину во вторник в гардеробе встретил Лёня Свечин. Он бодрым голосом поздоровался и тут же осыпал нас вопросами и советами. Вслед за Лёней преодолели смущение и растерянность другие наши одноклассники. Они кружили на переменах около Волковой, расспрашивали Алину о жизни в столице, интересовались её поездкой за границу, спрашивали о съёмках в кино; выпытывали, встречалась ли Алина в Москве с космонавтами или с Леонидом Ильичом Брежневым. Волкова не отнекивалась — спокойно отвечала на вопросы школьников. Изредка, словно невзначай, она нервно сжимала мою руку. Я следовал за Волковой, будто тень. Сопровождал её в школу и по школе, ходил вместе с Алиной в ДК на репетиции. От чего снова страдала работа над книгой: я прикинул, что такими темпами не завершу её до апреля.

Второго марта Волкова отправила свои стихи в Литературный институт имени Горького. И с этого же дня я регулярно покупал в киоске «Союзпечать» газету «Комсомольская правда». Прочёл там о посадке на Венеру аппарата «Венера-13. А вот об Алине в газете преступно умалчивали. Этот факт злил не только меня — газету теперь почитывали все мои одноклассники: надеялись увидеть в статье об Алине Солнечной и свои имена. Ждали статью и музыканты: Роков на репетициях ансамбля то и дело гадал, что напишет московская журналистка о концерте ВИА 'Солнечные котята». Внимательно просматривала купленные мной газеты и мама, словно надеялась: я попросту не заметил статью о её «знаменитой невестке». Даже Лена Кукушкина спрашивала по утрам при встрече на лестничной площадке: «Написали? Когда напишут?» Будто подозревала, что я поддерживал связь с редакцией газеты «Комсомольская правда».